К концу недели нас с Береком не будет в Роаре и даже в Мэне.
…Всегда мечтала побывать в Калифорнии.
***
В общем пространстве офиса было пусто, но Алан Пасс уже заседал в своём кабинете. Он всегда являлся на работу на полчаса раньше команды и зачастую уходил на полчаса раньше всех. Увидев меня в дверном проёме своего кабинета, он не удивился моему появлению, что было бы логичной реакцией с его стороны, так как я редко появлялась в офисе и совсем никогда не появлялась здесь раньше десяти часов. За исключением того утра, в которое я по-наивности считала, будто Байрон Крайтон не подписал жизненно важный для “Шатем” контракт, будто он мог отпустить меня с миром… Он не мог. А я вновь поняла это слишком поздно.
–Привет, подруга,– вздохнув, Алан прокрутился на своём директорском стуле и, оперевшись на указательный палец виском, невнятно взмахнул свободной левой рукой.– Проходи.
За большим панорамным окном, расположенным за спиной Алана, разливалась октябрьская серость, сам же Алан явно забыл уложить свои густые чёрные волосы, ворот его рубашки был небрежно расстегнут, и вся эта картина в целом располагала к унылому настроению.
–У тебя снова осенняя депрессия?– облокотившись руками о кресло, стоящее напротив рабочего стола моего начальника, поинтересовалась я.
–Нет, просто меланхолия.
–Что-то случилось?– напряглась я, опасаясь услышать неприятные новости о Крайтоне, в которые до сих пор была посвящена только я.
–Мы ведь с Филиппой уже два года как в разводе,– не отрывая взгляда от стола, к моему облегчению, смешанному с сочувствием, с небрежной лёгкостью выдал ответ Алан.– Честно говоря, все эти два года у меня никого не было, как никого не было и у Пиппы, но, похоже, у неё появился воздыхатель. Она ходила с ним на свидание, вернулась домой поздно и с большим букетом дурацких астр, перемотанных в дурацкую ярко-зелёную обёртку.
–Откуда тебе известны такие подробности?
–Труди рассказала. Ей уже семь лет, так что она прекрасно понимает, что происходит,– сказав это, Алан несчастно вздохнул.– Тесса, ты ведь и мне, и Пиппе подруга… Скажи, что мы сделали не так?
–Я не могу тебе сказать, Алан… Ты всё ещё любишь её?
В ответ он немного помолчал, но его взгляд вдруг сорвался со стола в мусорную корзину.
–Я не красавчик, да и не особенно интересная личность. Я люблю выпить и часто переедаю, через силу занимаюсь спортом, терпеть не могу стирку одежды, а ещё на протяжении всей жизни мечтаю завести себе одновременно трёх собак, но до сих пор ни разу не решился на заведение хотя бы одной. Подозреваю, что только Пиппа и способна любить меня такого, какой я есть. Она даже родила от меня дочь… Она делала меня смелее, увереннее… Одна мысль о том, что она ходит с каким-то ловеласом на свидания и принимает от него букеты цветов, заставляет меня… Грустить.
В этом был весь Алан. Другой бы мужчина был агрессивен в своей ревности, Алан же мог снизойти только до грусти. Права была Пиппа, ставя этому мужчине диагноз “мягкотелость”. Но правда заключалась в том, что и с ней-то, носительницей мужского темперамента, мало какой мужчина сможет быть рядом. Алан же мог быть с ней и был… Но они расстались, прошло уже два года, а это немалый срок.
–Если хочешь что-то исправить, хотя бы предприми попытку. Под лежащий камень вода не течёт, Алан.
Да что же в этом году за осень такая?.. Сначала этот скандал с Крайтоном, потом Оливия рассталась с Брэдом, теперь Филиппа окончательно уходила от Алана. Вчера утром я решила составить компанию Астрид и вместе с ней навестила её отца, живущего на берегу в трейлере со спущенными колёсами. Гай Уэнрайт, как всегда, был немного пьян, гладил своего грустного старого пса Беби и наблюдал за тем, как Астрид расставляет в его допотопном и всегда пустом мини-холодильнике разноцветные пластмассовые контейнеры с едой… Я уже давно заметила, что когда моя старшая сестра обращается к этому человеку словом “пап”, меня всегда передёргивает, так как в моём восприятии отцом Астрид всегда безраздельно являлся мой отец. Однако правда заключается в том, что это моё понимание ложно – отцом Астрид на самом деле всегда являлся этот небритый, неухоженный мужчина, неспособный прожить ни дня без выпивки. Как бы это ни было странно, но по отношению к этому потерянному человеку я никогда не испытывала негативных эмоций – только жалость. Даже несмотря на то, что моя любимая старшая сестра наделяла его коротким словом “пап”, которое, как я считала в детстве, к нему никак не могло относиться. Однако именно это слово отчётливо создавало между мной и этим странным человеком неосязаемую, наподобие невидимой нити, связь: яосознавала, что без существования этого человека было бы невозможным и существование Астрид. Одна только мысль о том, что моей старшей сестры могло не быть в моей жизни, хотя бы в одной из её многочисленных альтернативных реальностей, всякий раз приводило меня к фантомной боли в грудной клетке, и потому я была благодарна этому человеку если не за его существование, тогда за существование моей сестры. В детстве я следующим образом рассудила для себя: если этот человек близок моей сестре, значит он близок и мне. И потому в этот раз я принесла ему собственноручно приготовленные сэндвичи. Перед глазами застыл образ небритого, худого мужчины, трясущегося в нервном ознобе, вызванного недостатком алкоголя в крови, на который он пошёл, чтобы купить своему псу лучший сухой корм: “Слышал, завтра будут похороны той учительницы, Ванды Фокскасл… Надо же, её убили совсем рядом с моим трейлером… А я ничего и не видел… И даже не слышал… Всю ночь провёл в хмельном сне, только полицейские один раз разбудили…”
–Ты права, Тесса,– вдруг вырвал меня из моих покрытых поволокой тумана воспоминаний о вчерашнем дне Алан.– Мне необходимо что-то решать с Филиппой… Но зачем ты сегодня пришла?– он посмотрел на свои блестящие наручные часы.– Да ещё так рано… Я думал, что ты сегодня отправишься на церемонию прощания с миссис Фокскасл.
–Отправлюсь чуть позже. Алан, ты не можешь занять мне денег?
–Конечно могу. Сколько тебе необходимо?
–Пять-семь тысяч.
–Немало,– моментально напрягся мой собеседник.
–Я верну.
–Да знаю я, что ты вернёшь,– он нагнулся к нижнему ящику стола и, вынув из него кошелёк, начал отсчитывать сотенные купюры.– Вот, возьми, здесь восемь тысяч. Больше у меня наличными нет,– он положил стопку купюр на ближайший ко мне край стола.– Зачем тебе вдруг понадобились деньги? Да ещё так много,– наконец решил поинтересоваться он, когда я взяла деньги в свои руки и, не пересчитывая, положила во внутренний карман своего пиджака затем, чтобы позже спрятать их в сумочке.
–Я не говорила тебе об этом, хотя и пыталась предупредить тебя в самом начале,– я едва сдержалась, чтобы не прикусить нижнюю губу.– Проект Крайтона мне дорогого стоит, и я хочу уйти с него.
–И ты одолжила деньги у того, кто ни за что тебя не отпустит с проекта?!
–Алан, я не спрашиваю у тебя разрешения,– я пыталась говорить ровно, чтобы не спровоцировать появление влаги в своих глазах.– Прости. Я увольняюсь. И уезжаю из Роара.
