Теперь он мог забрать свой меч, но ярость не оставила ему времени для того, чтобы вырвать палаш из черепа зомби. Схватив ятаган, Вандар вскочил на ноги и повернулся к фигуре в плаще.
С более близкого расстояния Вандар смог разглядеть, что это была одна из женщиноподобных существ, известных как ведьмы. Она была более похожа на человека, чем некоторые другие, и не выше его. И до того, как она стала нежитью – когда её кожа начала гнить, а в глазах зажглось болезненное янтарное свечение, — она, возможно, могла сойти за человека, пока прятала свои искривленные руки с длинными когтями под мантией.
Вандар бросился на ведьму, и она снова закричала. Шум жег его лицо и грудь, будто на него свалился град мелких камушков, но он не сводил с ума. Его спасла ярость.
К сожалению, вопль был не единственным ее трюком. Ведьма вытянула руку, и ледяной ветер завыл и оттолкнул берсерка в сторону. Подхваченный вихрем, возникшим вокруг нее, снег поднялся в воздух.
Потеряв равновесие, Вандар упал. Инстинкт подсказывал ему, что нельзя оставаться там, где он упал, и поэтому, едва сдерживаемый снегом, он бросился в сторону. Прогремел гром, и ослепительная вспышка осветила выемку в горе, лишив его ночного видения. Намек на молнию, от которой он только что увернулся, пронзил землю.
Вновь повинуясь инстинкту, он вскочил на ноги и ударил тень. Изогнутый меч пронзил что—то твёрдое. В то же мгновение что—то зацепилось за его жилет из вываренной кожи — когти ведьмы сорвали броню и поцарапали его плоть.
Вандар вырвал ятаган из того места, где он застрял, и нанес удар по темной фигуре перед ним, но карга была слишком близко, чтобы он мог использовать незнакомый клинок с максимальной эффективностью. Даже сила берсерка не могла заставить клинок пронзить тело ведьмы глубоко. В то же время карга продолжала рвать в клочья его доспех.
Инстинктивно метя в колено, Вандар ударил вниз и почувствовал, как клинок столкнулся к плотью и костью. Атака ведьмы прекратилась, но уж точно не потому, что он попыталась сбежать — нежить была бесстрашна.
«Должно быть, она пытается обойти меня сзади, — подумал Вандар, — или увеличить дистанцию, чтобы использовать магию».
Щурясь из—за ветра, Вандар повернулся в поисках ведьмы. Вскоре к нему вернулось достаточно зрения, чтобы он мог увидеть её в двух шагах от себя. Она опиралась на здоровую ноги и слегка прикрывала горизонтальную рану на животе. Капюшон сполз с ее головы назад, а длинные белые волосы развевались в вихре вместе с изодранной одеждой. Внутри ее скрюченных пальцев дёргался мерцающий свет, время от времени просвечивая кости, что напоминало длинные чумные пятна на коже.
С ревом Вандар набросился на нее, а она прыгнула ему навстречу. Он перерезал ей шею, и через мгновение она вонзила когти обеих рук ему в грудь.
Что—то затрещало. Его тело будто загорелось, и это заставило его дернуться, как будто его охватил какой—то припадок. Когти карги выскользнули из его груди, и она рухнула. Когда она упала на землю, ее голова, почти отрубленная ятаганом, полностью оторвалась от шеи. Желтый блеск в ее глазах погас, и неестественный ветер улетучился.
Когда все трое врагов Вандара были уничтожены, ярость берсерка сошла на нет. Он чувствовал слабость и дрожь, а внезапная пульсирующая боль в его покрытой волдырями, кровоточащей груди и на избитых руках лишь усугубила общее болезненное самочувствие. Задыхаясь, воин плюхнулся на снег.
Вандар услышал треск и хруст камня. Он покрутил головой и огляделся.
Он впервые внимательно посмотрел на менгир: струны маленьких зубчатых рун тянулись от вершины гранитной глыбы до её основания. Хоть он и не мог их прочитать, Вандар узнал письменность ромвиранцев, живших на этих землях в древние времена и оставивших руины и памятники, подтверждающие их проживание.
Хотя деревянный посох не мог разбить гранит, ведьме удалось стереть некоторые символы, и даже когда ее безголовое тело лежало на земле, ее работа продолжалась. Камень продолжал разваливаться, и от краёв исчезающих рун поползли трещины.
— Это как вылупление из яйца. — Прошептал Вандар. Он не мог точно объяснить, откуда он это знал, но он знал — точно так же, как он чувствовал, что что бы ни «вылупилось» из менгира, даже ведьма, в сравнении с этим, покажется пустяком
Все еще дрожа, он поднялся на ноги и приготовился впасть в ярость во второй раз. Было бы тяжело сделать это снова так скоро, особенно когда он был ранен. Но он знал, что выбора у него нет.
Йельбруна двигалась по камню, хотя и не по прямой. Ее путь петлял из стороны в сторону и даже в некоторых местах сворачивал назад, как будто следы, оставленные ею на снегу, сами по себе были некой формой письма. Она взмахнула палочкой из синего дерева вверх—вниз и из стороны в сторону, напевая рифмованные строки тоном, напомнившим Вандару о командах, отдаваемых непослушной собаке.
Менгир содрогнулся сильнее. Еще больше рун рассыпалось. Хотя он не был мистиком и не разбирался ни в каких тайнах, кроме тайн своего клыка, Вандар внезапно ощутил чей—то восторг. Это психическое вторжение было настолько мощным, что на мгновение он разделил эту эмоцию, хотя и понял, что как только вещь в камне освободится, она попытается убить и его, и Йельбруну.
Хатран запела слова в другом ритме. Ее голос напомнил Вандару звук горна на поле боя. Она прижала руки к щекам.
Кожаная маска хатран засветилась как солнце. Сияние, которое она излучала, освещало пространство перед ней, но. Казалось, большая часть света падала на менгир.
После этого трещины закрылись, и образовался новый камень, который запечатал сломанные места. Глифы переписали сами себя.
Чужое ликование, вторгшееся в разум Вандара, уступило место ярости и решимости. Существо в камне сделало величайшее усилие, и на мгновение над стоящим камнем появилась огромная призрачная фигура с рогами, загибающимися назад с двух её рептильных голов, и несколькими щупальцами, извивающимися от каждого плеча вместо рук. Затем, со смесью ненависти и разочарования, она исчезла. К облегчению Вандара, его связь с существом исчезла вместе с ним.
Йельбруна плюхнулась в снег. Он поспешил к ней и увидел, что ее маска исчезла – возможно, как только она израсходовала всю магию, хранящуюся в ней.
Ее сердцевидное лицо было юным, с гладкой кожей и румяными щеками. Оно было более девичьим и менее царственным, чем он мог себе представить, с большим носом и намеком на игривость в уголках широкого рта.
Он опустился на колени рядом с ней.
— Вы в порядке? – Спросил он.
— Просто устала, — сказала она, улыбаясь. — Теперь ты видел мое лицо, и при данных обстоятельствах в этом нет никакого кощунства. Но ты никому не расскажешь о том, что видел.
Он задавался вопросом — откуда она знала, что он надеялся увидеть ее без маски?
— Клянусь тотемом своего клыка, я не расскажу, — ответил он. — Но не могли бы вы рассказать мне, что только что произошло? Что это было?
