Когда они оставили Налу в нескольких шагах позади, дворф пробормотал:
—Справедливости ради, я согласен с вами. Мы должны были оставить тот талисман, чтобы изучить его.
Патрин покачал головой.
—Нет. Нет. Нала мудра. Вы же видите, на что мы способны с ее силой, поддерживающей наши мечи и луки,— он посмотрел на раненного солдата.— С этим я разберусь. А вы помогите кому-нибудь еще.
Медраш повел остальных вперед, к другому пострадавшему культисту. Тем временем остальные драконорожденные опустились на колени.
Само по себе это не было странно. Битва была утомительной. Солдаты часто падали там, где стояли, когда сражение заканчивалось.
Но члены Платиновой Когорты при этом стали покачиваться из стороны в сторону. Это было то же движение, которое постоянно наблюдалось у Налы, только более выраженное.
—Вы это видите?— спросил Баласар.
—Да,— ответил Медраш,— а еще я вижу кое-что поважнее.
Видимо, паладин понял, насколько тяжело был ранен его пациент, и перешел на бег, оставив товарищей позади.
—Справедливо,— заметил Баласар,— но я бы хотел взглянуть поближе.
Он подошел к ближайшему качающемуся фанатику, к драконорожденной с красной чешуей и серебряными соколами клана Клестинстиаллор на правом ухе и правой ладони. Кхорин тоже подошел.
Неожиданно представительница клана Клестинстиаллор повернулась и подбежала к ближайшему гигантскому трупу. Ее покачивания становились все более ярко выраженными, и она принялась царапать серую покрытую пеплом плоть неприятеля, попеременно то левой, то правой руками.
Баласар и Кхорин запнулись от удивления и отвращения.
Фанатичка вырвала горсть плоти, а затем взглянула на нее будто зачарованная. Драконорожденная открыла свой рот.
Баласар бросился вперед, схватил ее за плече и встряхнул:
—Нет!
Фанатичка постаралась вырваться из его хватки и одновременно поднести к своему лицу свежую плоть. Но затем Кхорин тоже схватил ее запястье одной рукой и вырвал большую часть мясо другой.
Затем женский голос пробормотал ряд слов, каждый из которых был мягче предыдущего. На мгновение веки Баласара сомкнулись. Представительница клана Клестинстиаллор обмякла в его руках и захрапела.
- Спасибо,— сказала Нала, подходя ближе. Ее рука оставила после себя разводы силы, когда она опустила ее на себе бок.— Мы бы не хотели, чтобы она сделала что-то, за что ей потом будет стыдно.
Баласар уложил спящую фанатичку на землю.
—Что с ней? Что со всеми?— он повел рукой, показывая на прочих покачивающихся воинов. Некоторые из них тоже начали терзать тела гигантов, хотя было не похоже, что они собираются их есть.
—Ничего,— ответила Нала.— Просто… ну, вы ведь видели, насколько мощным было их дыхание, и как яростно они сражались.
—Да.
—Это потому что Платиновый Дракон усилил их так же, как Торм усиливает Медраша. А для простых солдат не всегда просто проводить сквозь себя мощь бога. Впоследствии они иногда испытывают короткие периоды… измененного сознания.
—Я понимаю, зачем вы собираете уши. Но это низко — осквернять тело врага, пусть даже и пепельного гиганта, в каком-то припадке. И изнемогать от желания съесть его!
—Уверяю вас,— сказала Нала,— желание есть — нетипично, и мы останавливаем тех немногих, кто испытывает его. Но даже если бы мы не останавливали, нельзя судить их за то, что они делают, будучи под контролем божественной магии. Нельзя судить богов.
Баласар улыбнулся.
—При всем уважении, волшебница, даже особый бог Медраша ничего не значит для меня, и я не считаю, что не могу судить кого-то.
—Пока что,— ответила Нала.— Пока что.
ГЛАВА 10
12-ое число месяца Миртул, год Извечного (1478 ЛД)
Гаэдинн выпрямился и выпустил две стрелы. Джесри посмотрела в направлении, куда они полетели, и запоздало заметила черные силуэты двух часовых, каждый из которых рухнул с древком в груди.
Наемники подождали, пока не стало ясно, что больше никто не заметил падение шадар-кай. Затем они прокрались вперед, пока перед ними не открылся вид на склон, где Чазар лежал прикованным к земле.
—Ты готова?— прошептал Гаэдинн.
—Конечно,— огрызнулась она.
На самом деле, Джесри не была уверена. С тех пор, как они попали в Царство Теней, волшебница постепенно убедилась, что даже у стихий здесь грязная, чужая структура. В ее собственном мире стихии с готовностью выполняли ее волю. В Царстве Теней же они упрямились и искали способ обратить магию против нее.
Это не имело значения до тех пор, пока она пользовалась обычными заклинаниями. Но может стать важным, если решит использовать свою силу на полную.
По сути это была проблема настройки, и Джесри провела большую часть дня медитируя, стремясь к лучшей притирке между ее сознанием и теневым миром, в котором она ныне находилась. Настройка помогла, но единственный способ выяснить, насколько — использовать действительно мощное заклинание и посмотреть, что случится.
Но сначала она должна была наложить два заклинания попроще.
—Вытяни руку,— сказала она.
Гаэдинн протянул руку. Джесри опустила кончик пальца на его ладонь и нарисовала на ней руну. Какую-то секунду она горела желтым, и псевдо-разум внутри ее посоха испытал приступ наслаждения.
—Щекотно,— сказал лучник.
—Заткнись. Приготовься.
Волшебница обратилась к огню, скрытому в воздухе, запертому в ее посохе и во всем, что могло гореть. Он окутал ее теплом и вьющимся желтым светом. По всему склону шадар-кай и их чахлые прислужники резко обернусь к светящейся фигуре, неожиданно вспыхнувшей в темноте.
Гаэдинн застрелил трех ближайших, уложив их до того, как у них появился шанс оправиться от удивления. Это давало Джесри время, чтобы наложить первое серьезное заклинание без помех.
К счастью, у нее была возможность заранее частично произнести это заклинание. Если волшебница постарается, то может ощутить силы, которые она пробудила и выровняла, наподобие мельницы, которая только и ждет финального рывка, чтобы запустить водяное колесо и жернова. Девушка произнесла слова силы.
Как она и боялась, в самый опасный момент, земля попыталась отвергнуть ее. Злость и неповиновение стихии отозвались болью в ногах и лодыжках волшебницы.
Но Джесри теперь знала, как разговаривать с ней. Волшебница пообещала удовлетворить ее любовь к боли и разрушениям, гноящимися повсюду в Царстве Теней.
Это не заставило землю и камень презирать ее меньше. Тем не менее, этого оказалось достаточно, чтобы убедить их, что девушка может помочь им накинуться на других мягких, суетливых клещей, которых они ненавидели так же сильно. Такое положение вещей соблазнило стихии использовать волшебницу, пока она будет использовать их.
