Девушка казалась такой взбешенной, что Хасос засомневался, не ошибся ли он насчет ее заинтересованности тэйцем. Или, может, их отношения тоже изжили себя. Неудивительно, если так. Весь в татуировках и со светящимися глазами — он явно ненормальный.
—Вообще-то,— начал барон,— насколько мне известно, это Никос Кориниан отправил наемников. Но я понимаю. Ну, отчасти. Как присутствие одного раненого влияет на дела храма?
—Если бы дело было только в капитане Фезиме,— ответила Цера,— то никак. Но его солдаты настаивают на том, чтобы стоять на страже над ним, а они — кучка нечистых на руку богохульных разбойников. Хуже того, там еще и его грифон! Огромное, черное, поедающее людей животное бродит среди алтарей! Люди боятся приходить молиться! Мои жрецы не могут выполнять свои священные обязанности!
Какое-то мгновение Хасос наслаждался ее тяжелым положением и подумал, что если он откажет ей в помощи, то это будет как раз тем, что она заслужила. Но, какими бы ни были его личные чувства, общественный порядок был его обязанностью. И хотя он и понимал, что это, скорее всего, глупо, но барон не мог перестать думать, не тот ли это шанс, который поможет вернуть ее расположение.
—Полагаю, вы хотите, чтобы я прогнал разбойников,— констатировал Хасос.
—Если можете,— ответила Цера.
—Конечно, могу. Пока маг был здоров, мы с ним управляли вместе. Но теперь, когда он недееспособен, каждый солдат в Сулабаксе, неважно, верный чессентец или наемник, отвечают предо мной.
Как же сладко ему было, когда эти слова слетели с его уст!
Так сладко, что он даже оставил своих скромных просителей ждать, пока не поможет Цере прогнать грубых чужаков и черного грифона, который и правда был огромной, чудовищной тварью, прочь из ее владений. Девушка отблагодарила его объятьями и легким поцелуем, когда они закончили.
* * * **
Ожоги Баласара болели, но уже не так сильно после того, как Медраш исцелил его. Он посмотрел на своего брата по клану и Кхорина. Оба были покрыты волдырями, а черная борода дворфа опалилась и дымила. Их грудные клетки вздымались, когда наполнялись воздухом.
—Помогите мне встать,— сказал Баласар.
Кхорин протянул руку.
—Уверен, что готов?
Драконорожденный ухватился за руку дворфа и поднялся. Он чувствовал себя немного неустойчиво, но ничего такого, с чем бы он не справился.
—Этот клочок земли любого сделает готовым. Жесткий и пахнет гнилыми яйцами.
—Баласар не из тех, кто будет стоять в стороне, когда исход битвы еще не решен,— сказал Медраш. И это было правдой, но вслух звучало по-идиотски.
—Это делает Даардендриен честь,— ответил Кхорин.— Но я в этом сомневаюсь. В исходе битвы, я имею в виду.
Баласар оглянулся и решил, что дворф прав. Большинство гигантов уже были убиты, а Платиновая Кагорта уверенно теснила остальных. Действительно казалось, что ему и его товарищам ничего особо не оставалось делать.
Лицо Медраша оставалось непроницаемым, но Баласару казалось, что он знает, что скрывает его брат. Паладин определенно был рад, что драконорожденные побеждали, и если бы он обладал здравым смыслом, то понимал бы, что проявил себя достойным своих постулатов. Тем не менее, в каком-то смысле он сбился с толку и даже расстроился, что их новые союзники показали себя куда лучше, чем боевой отряд Даардендриен.
—Смотрите,— Кхорин указал своим ургрошем.
Нала и пепельный гигант-адепт теперь стояли на расстоянии броска камня друг от друга, пристально глядя друг на друга. От их палочек струился свет, пока они махали ими как мечники, рубя и парируя. Пространство между ними кипело и сияло от сил, сражавшихся там.
Тем временем Патрин бился, не подпуская воина-гиганта к волшебнице. Огромная дубина снова и снова ударялась о его щит.
Баласар решил, что у врага Патрина была отличная идея: убить вражеского мага, пока тот перебрасывается магией с его соплеменником. Драконорожденный побежал к адепту, а Медраш и Кхорин последовали за ним.
Они были всего на полпути к своей цели, когда Нала прокричала голосом, подобным грому, и радуги завертелись вокруг ее тела. Шаман застыл на месте, его тело словно обесцветилось, окрасившись в другой оттенок серого. Затем его вытянутые руки рухнули под собственным весом, потому что Нала обратила его в статую из затвердевшего пепла, наподобие тех самых шпилей. Красное кристально яйцо упало на землю.
Спустя мгновение Патрин проревел:
—Багамут!
Его меч ударил по горизонтали, распоров живот противника. Внутренности выпали наружу, а гигант выронил свое оружие и схватился за рану, чтобы удержать их. Пока он трудился над этим, Патрин вогнал свой меч ему под ребра, прямо в сердце.
Кхорин оказался прав. Им и правда больше ничего не оставалось. Баласар испытал странную смесь чувств: разочарования и облегчения.
Как только воин-гигант рухнул, Нала побежала к постепенно разрушающимся останкам адепта. Патрин последовал за ней, но слегка отставал.
Она нагнулась и выпрямилась уже с алым яйцом в руках. Волшебница уставилась в полупрозрачные пучины, когда Патрин прокричал:
—Стой!
Но Нала не отвела взгляд. Талисман неожиданно вспыхнул разноцветным светом, достаточно ярким, чтобы заставить Баласара сощуриться и отвести глаза. Когда сияние исчезло, яйца уже не было.
—Проклятье!— воскликнул Патрин. Баласар понял, что впервые слышит раздосадованный тон союзника. До тех пор он демонстрировал то же раздражающее спокойствие, в каком обычно пребывал Медраш.— Я же говорил тебе, что если мы заполучим одно из них неповрежденным, то волшебники покорителя могли бы изучить его, а возможно и научиться чему-то полезному.
—А я говорила тебе,— ответила Нала,— эти камни — зло.
Слова волшебницы по-прежнему звучали спокойно. Баласару даже показалось, что он услышал в ее тоне насмешливые нотки:
—Багамут хочет, чтобы они были уничтожены.
—Я — его поборник, и я этого не чувствую.
—Я тоже его поборник, своего рода, и он о многом со мной говорит,— волшебница посмотрела в глаза Патрина.— Надеюсь, ты не станешь сейчас во мне сомневаться. Только не тогда, когда мы так далеко зашли.
Патрин вздохнул, его взгляд смягчился, а подозрения Баласара, что эти двое были не тоько фанатиками, но и любовниками, лишь укрепилось.
—Конечно, я доверяю тебе.
—Тогда давай поговорим о другом. Если ты можешь использовать еще силы, то раненым пригодилось бы твое исцеляющее касание. И нам нужно снова организовать всех.
—Хорошо,— драконорожденный повернулся к Баласару, Медрашу и Кхорину.— Не поможете?
—Не знаю, смогу ли еще накладывать чары,— сказал Медраш.— Вряд ли в ближайшее время. Но я могу наложить повязку.
—Это уже что-то,— командующий отвел их к двум драконорожденным: один лежал на спине, а второй зажимал рану на его груди.
