Аот поклонился:
—Сочту за честь.
—Возможно, мы могли бы начать с прогулки вдоль этой стены.
Наемник выглянул за край колоны и дальше, убеждаясь, что там никого нет.
—Звучит неплохо.
Хозяйка храма казалась скорее кокетливой, чем величавой; она подошла, чтобы взять его под руку, а затем неловко улыбнулась, когда заметила то, что было у нее на пути. Аот взял копье в другую руку, и они начали свою прогулку вдоль стены. Наемник поймал себя на мысли, что чувствует, как взгляд Хасоса сверлит его затылок.
Цера взглянула на синее небо над полями, испещренными ростками молодой зеленой травы.
—Здесь, в Чессенте, у нас есть выражение: «Драгоценный, как солнечный день в Тарсак».
Аот улыбнулся.
—Боги знают, у наемников есть причины не любить это время года. Нужно выйти из своей берлоги и начать зарабатывать деньги. Конечно, тебе в любом случае придется этим заняться. Ты обезумеешь от скуки, сидя в четырех стенах. Но в итоге всегда заканчиваешь тем, что будешь идти через бурю и грязь.
—Прямо как мужчина и женщина, которые уехали на следующий день после вашего приезда.
Наемник начал хмуриться, но сразу же взял себя в руки. Его инстинкты подсказали, что лучше всего будет продолжить разговор не выдавая эмоций:
—Вы следите за нами?
—За вами все следят, капитан. Вы — объект всеобщего любопытства. Так будьте же галантны и удовлетворите мое. Кем были те люди?
—Просто разведчики.
—На лошадях. После того как я наслушалась, как вы превозносите преимущества разведки с воздуха.
—С высоты можно увидеть то, что не увидишь с земли, но иногда и обратное тоже верно.
Они поднялись к караульному. Он был одним из людей Хасоса и выглядел так, будто не мог решить, сколько почтения он должен проявлять к Аоту. В конце концов, караульный решил отсалютовать, и наемник повторил его жест копьем.
—Интересно,— подытожила Цера. Аоту было трудно сказать, что она имела в виду — его объяснение по поводу шпионов или реакцию караульного на него.— Знаете, вы кажитесь очень… практичным человеком. Если бы пришлось угадывать, то я бы сказала, что вы не интересуетесь ни одной религией, не говоря уже о безумном культе вроде Церкви Чазара.
—Что ж, это ответ на один из моих вопросов. Даэлрик отправил вам сообщение, выражающее его мнение обо мне.
—Одно из моих величайших благословений — то, что мой настоятель пишет мне так часто и подробно свои наблюдения и инструкции.
—Что ж, он ошибся на мой счет. Мне нет дела до Церкви Чазара. Я не дал ему поджарить болванов на том параде, потому что боялся, что это приведет к бунту,— он улыбнулся.— Правда, прежде чем мы уехали, Лутчек все равно взбунтовался. Но, по крайней мере, я старался.
Внизу под ними наемники погнали коз и овец в загон мясников. Прочие телеги направились в сторону пекарей.
—Приятно это слышать,— ответила Цера.— В небезопасные времена людям нужно верить в истинных богов и правителей, которых боги назначили, чтобы присматривать за ними.
—А вы уверены, что Чазар не истинный бог?— спросил Аот, чтобы увидеть ее реакцию.— Определенно, вы знаете куда больше меня о таких вещах. Но насколько я понимаю, он не первое существо, которое сперва было смертным, а затем возвысилось до бога.
—Если бы он был истинным богом, то не исчез бы.
—А разве Амонатор не исчезал? На много столетий? Когда я был молод, он был лишь далеким воспоминанием без почитателей или алтарей с его именем.
Жрица улыбнулась:
—Когда вы были молоды, надо же! Вы не кажетесь мне таким уж дряхлым и усохшим. Но, что до Хранителя Желтого Солнца, мы знаем, что он был с нами все то время в облике Латандера, Повелителя Утра.
—В таком случае, не мог ли и Чазар сменить свой облик? Истории говорят, что он всегда был оборотнем — иногда мужчина, иногда змей.
—А вы уверены, что вы не сектант?
—Клянусь. Если я и молюсь, то только Коссуту.
Цера склонила голову.
—Не Темпусу или какому-нибудь другому богу войны?
—Во время войны с зулкирами, когда мы с товарищами сражались против некромантов и нежити, что они насылали на нас, жрецы огня были нашими верными союзниками. Я этого никогда не забуду.
Ему пришлось признать, что даже спустя все это время, он так и не забыл Чати, жрицу Повелителя Огня. На мгновение печаль бросила на его лицо тень.
Голубые глаза Церы сузились. Видимо, она заметила эти мимолетные изменения в его настроении. Вместо того, чтобы спросить в чем дело, она сказала:
—Это понятно, и Коссут — законный объект для почитания, поэтому я не буду докучать вам прочими теологическими аргументами, объясняя, что технически он тоже не бог.
—Повелительница солнца столь милосерда, сколь и мудра.
—Благодарю,— улыбнулась Цера.— А вы почти не выглядите таким диким и растленным, какими обычно кажутся тэйские маги и наемники.
—Я пытался научиться откусывать головы котятам и щенкам, но у меня больные зубы.
—Возможно, я устрою банкет, чтобы остальные увидели то же, что вижу я. Это может помочь облегчить вам роботу здесь.
—Если они готовы есть за одним столом с заклинателем, то звучит неплохо.
—О, они придут, если я их приглашу. Тем более, мы все боимся Великого Костяного Змея, а вы здесь, чтобы защитить нас. Итак, давайте вернемся? Мне вскоре нужно быть в храме: будет не очень хорошо, если верховная жрица хранителя времени опоздает.
Пока они прогуливались назад тем же путем, Цера рассказывала о людях, которых Аот может встретить на предстоящем мероприятии. Забавная, полная сплетен, а иногда и непристойностей дискуссия длилась достаточно долго, чтобы они снова оказались на верху врат.
Хасоса и его спутников уже не было. Аот подвел Церу к ступенькам, которые вели на землю.
Хотя Сулабак едва ли был одним из крупнейших городов-крепостей на востоке, сами ворота впечатляли. Деревянная лестница по спирали спускалась вниз в закрытой башне, у которой была лишь пара узких окон, похожих на бойницы, чтобы осветить путь.
Тусклый свет не создавал неудобств поцелованным пламенем глазам Аота. Однако теснота вынуждала спутников прекратить идти под руку. Жрица жестом предложила ему идти первым.
Они преодолели где-то треть пути, когда наемник заметил нечто, из-за чего он резко остановился. Цера врезалась в его спину, и он был рад, что толчок был слабым. Ему не хотелось бы, чтобы жрица столкнула его на ступени ниже.
Он не только мог видеть в темноте и даже дальше, чем грифоны: мир открывался Аоту в мельчайших деталях. И когда он был уже готов перенести свой вес на следующую ступень, то заметил паутину из крошечных трещин, пронизывающую полдюжины ступеней сразу под ним.
