«А возможно и нет,— подумал Аот,— хоть вряд ли он вообще жив».
—Должен сказать, я никогда не думал, что вы являетесь членом Церкви Чазара.
—Не являюсь. Им и не нужно быть чтобы чтить спасителя Чессенты. Или чтобы искать любой возможный источник помощи, когда наши враги так давят на нас. Ты поможешь мне?
Аот отсрочил свой ответ, сделав еще один глоток ликера. Послевкусие вдруг оказалось слишком сладким, а сам напиток обжег желудок.
У него было неприятное чувство, что его застали врасплох в делах, которые он не понимает. Было слишком много неизвестного. Без ответа остались вопросы о Зеленоруких, очевидном предательстве драконорожденных, неожиданных мистических навыках Никоса и его заявлении о том, что, спустя почти сотню лет, слухи о выжившем Чазаре дошли до него только сейчас, когда Чессента так остро нуждалась в защитнике. Не говоря уже об этой удивительно чреде совпадений.
Но нужно ли наемнику все это понимать? Хотелось ли? Или ему просто хотелось сохранить свое… нет, не свое место. Пусть Аот с надлежащим уважением обращался с лордами, особенно если они его нанимали, он уже давно забыл об истинном подчинении кому-либо. Но роль, что он сам себе выбрал, была ролью капитана наемников, которые сражается за золото и репутацию, не вникая в тонкости заговоров и хитросплетений, заставлявших королевства воевать.
Сейчас Аот рисковал этой ролью. Она навсегда ускользнет из его рук, если он надавит на Никоса ради дальнейших ответов и тем самым заставит лорда сомневаться в своей верности.
—Вы же понимаете,— начал капитан,— что даже если шпион найдет Чазара живым, то это не означает, что простой человек сможет справиться с тем, что удерживает его беспомощным?
—Я и не жду этого,— ответил Никос.— Ему просто нужно будет доложить о том, что он обнаружил, а затем уже я решу, что делать дальше.
Аот хмыкнул.
—Отлично. Я найду кого-нибудь, кто займется и этим поручением. Если кто-нибудь заметит, я просто скажу, что отправил разведчиков к границам для сбора сведений касательно сил Аласклербанбастоса.
* * * * *
Кхорин сидел скрестив ноги возле костра, спиной упираясь в бок Бдительной. Тепло от тела грифона не давало холоду вечернего тумана проникнуть в кости ее всадника, а то, что дворф был рядом, не давало ей приблизиться к лошадям и мулам.
Естественно, Кхорин так не поступил бы, если бы его попутчики были против того, чтобы большое, потенциально смертельное животное бродило в непосредственной близости, но драконорожденные не были. В целом они оказались искренним, практичным народом, как дворфы или наемники, и они нравились Кхорину все больше с каждым днем, проведенным вместе.
Этого было достаточно, чтобы он мог расслабиться и наслаждаться их компанией. Они двигались в хорошем темпе. Возможно, даже достаточно быстро, чтобы опередить вести о том, что Тимантер якобы предал Чессенту.
Баласар, который по праву гордился своими походными навыками повара, вручил наемнику жареное филе форели, завернутое в большой лист каких-то водных растений. Лучшая дорога из Лутчека в Тимантер шла вдоль берега озера Мет. Частые туманы были одним из неудобств. Свежая рыба — одним из преимуществ.
Кхорин откусил кусок. Слишком быстро — он обжег рот. Но блюдо было вкусным, сладким, сочным, приправленным чем-то, что он не разобрал. Бдительная издала молящий пронзительный крик, на что ей велели заткнуться.
—У тебя был твой ужин до захода солнца.
—Да,— сказал с ухмылкой Баласар. Туман размывал его черты лица, хоть он и был всего в нескольких футах.— Тише, Бдительная. Твоему хозяину нужно восстановить силы, чтобы защитить нас, бедных, беспомощных драконорожденных, от бед.
Кхорин заулыбался.
—Да ладно. Я думаю, вы понимаете, что мы идем за вами по пятам не потому, что кто-то считает вас беспомощными. Просто пара лишних копий никогда не повредит. И если мы вдруг набредем на толпу разъяренных крестьян, то это вас они ненавидят, а не нас. Так что, возможно, мы сможем убедить их отступить, без необходимости кого-либо убивать.
Медраш насупился.
—До сих пор не могу поверить, что все так обернулось. А в Тимантере у нас не будет способа выяснить правду.
—Это не твоя вина,— сказал Баласар.— К слову, возможно, стоит винить твоего бога. Если это он направил тебя на след Зеленоруких.
Паладин обозлился.
—Торм поручил мне заняться правым делом. Но я каким-то образом провалил задачу, и из-за этого союз распался.
—Как?— спросил его приятель.— Кто в здравом уме скажет, что ты не справился с заданием?
—Возможно, заданием была не поимка Зеленоруких. Может быть, я не правильно понял наставления Торма с самого начала. Я просто не знаю!
Кхорин решил, что не хочет смотреть, как двое друзей ссорятся, или как Медраш занимается самобичеванием. Надеясь увести разговор в другое русло, он спросил:
—А как ты вообще решил стать паладином? Я всегда считал, что драконорожденные не поклоняются богам.
Медраш улыбнулся так, будто он тоже был рад, что его хотят отвлечь.
—На Абейре, где мы жили до того, как Синее Дыхание Перемен швырнуло нас через пространство, никто из нас не поклонялся. Но мы уже какое-то время находимся в Фаэруне. Мы подхватили пару ваших обычаев.
—Бессмысленная жажда новизны, развращающая старые традиции.— тон Баласара был суровым и помпезным, но затем драконорожденный заулыбался.— Ну или по крайней мере так говорят старейшины клана. Что до меня, то я считаю, что все эти поклонения — глупость. Насколько я могу судить, все, что делает вера — наполняет глупцов вроде моего брата по клану беспокойством и недовольством.
Сгусток плотного тумана прошел рядом с лицом Медраша, почти закрыв его.
—Вера дает нам цель.
—Нужна ли причина лучше, чтобы избегать ее?
И снова Кхорин вмешался.
—Хорошо, это объясняет, как некоторые из вас обрели богов. Но как именно ты откликнулся на зов стать паладином?
—Полагаю, я просто его услышал,— ответил Медраш,— ведь мне это было нужно. Будучи еще совсем молодым, я был позором для своих родителей и для всего клана Даардендриен. Слабый, неуклюжий и — что хуже всего — робкий представитель рода, который славится своими воинами.
Кхорин фыркнул.
—Верится с трудом.
—Возможно, но это правда. Все дети призирали меня. Все, кроме Баласара.
—Все дело в моей доброй душе,— вставил Баласар.— Или моем бунтарском духе.
—В любом случае,— продолжил паладин,— я был готов к жалкому существованию. Меня могли даже изгнать из клана. Но затем я начал видеть во сне воина со стальной перчаткой. Вначале я даже не знал, что это был Торм, или бог вообще. Но я чувствовал его великолепие, и когда он попросил меня уверовать в него, что мне было терять?
