Обученный вести за собой, паладин изучал этикет и риторику — его учителя были бы довольны его выступлением. Оно было почтительным и достойным. Пока драконорожденный тонко намекал на их минимальную вину в инциденте, Шала услышала то, что хотела.
Баласар не пытался соответствовать товарищу. Он просто склонил голову и сказал:
—Мне тоже жаль.
—Так и должно быть,— сказала женщина на троне.— Я не потерплю беспорядков от любого чужеземца. Аканульцы, с которыми вы дрались, были простыми торговцами из каравана. Вы, джентльмены, оба являетесь посланниками вашего королевства. Я ожидаю, что вы будете вести себя согласно высочайшим стандартам.
—Да, ваше величество,— сказал Медраш.— Мы и сами требуем не меньшего от себя.
«Ну, более или менее, в пределах разумного»,— подумал Баласар.
Перра подождала, чтобы убедиться, что она и Герой Войны не заговорят одновременно. Когда женщина ничего не добавила, посол заговорила.
—Если ваше величество довольны, то этих двух ждут их обязанности…
—Я не доволен!— прорычал Зан-Акар.
Его гнев, ярость штормового дженази, отравляла воздух вокруг него, наполняя комнату запахом сырости, будто скоро пойдет дождь. Искры прыгали по его коже и особенно — на его угрюмом лице.
—Со всем уважением, ваше величество, я считал, что вы вызвали этих головорезов, чтобы провести расследование.
—Так и есть,— ответила Перра.— Факты уже прояснились.
Зан-Акар продолжал глумиться.
—О, история, которую мы все уже слышали. Но разве она сопоставима с фактами? Объясняет ли она, как аканульцы — даже если их было больше, и они затеял драку — получили переломы, в то время как на этих двух нет и царапины?
—Я могу объяснить это,— вмешался Баласар.— Ваши торговцы дерутся как мальки из испорченных яиц.
Перра ткнула его локтем в бок.
—Разве не похоже,— настаивал на своем Зан-Акар,— что, как утверждают дженази, эти драконорожденные атаковали исподтишка.
—Нет, милорд,— сказал Медраш,— это не так. Баласар и я вышли из боя невредимыми благодаря офицерам городской стражи, пришедшими к нам на помощь. И любой непредвзятый человек согласился бы, что так и было, ведь стражники утверждают то же.
—Но их вмешательство,— зазвучал сочный басовый голос,— поднимает другие вопросы.
Баласар обернулся. Говорившим был Лютен, один из советников Шалы, крупный мужчина, набравший весу к средним годам. Его круглая голова с редеющими волосами и аккуратно подстриженной козлиной бородкой выглядела непропорционально маленькой на массивных плечах.
Очевидно, он был на стороне посла дженази, что немного озадачило Баласара. Он не слышал, чтобы Лютен отличался большой дружбой с аканульцами, хотя, возможно, драконорожденный просто пропустил это мимо ушей. Разум Баласара, как правило, отвлекался, когда его друзья обсуждали лабиринты союзов и соперничество при дворе Шалы.
Худощавый с разбитым носом Никос Кориниан уставился на своего коллегу.
—Какие «другие» вопросы, милорд?
—Во-первых, почему на них не было накидок?
Мужчина, которого Баласар ранее не видел, встал рядом с Никосом. Он был мускулистым и коренастым, почти как Лютен, но ниже. Его голова была лысой, а его странно светящиеся глаза окружали татуировки.
—Потому что они были не при исполнении,— сказал мужчина.— Но они по-прежнему считали себя ответственными за порядок. Вы бы хотели, чтобы они бездействовали, пока проливалась кровь?
Баласар сделал вывод, что незнакомец в татуировках это Аот Фезим, командир наемников, который только что поступил на службу к Никосу.
—Я бы хотел, чтобы чародейка,— ответил Лютен,— подчинялась законам Чессенты и все время носила знак ее истинной сущности. И, честно говоря, боевой маг, если бы это зависело от меня, я бы требовал того же и от вас.
Среди большинства собравшихся поднялся одобрительный гул.
—Мы не останемся в Чессенте навсегда,— сказал Аот.— К тому же, ее величество дала нам свое согласие.
—То, что она позволила,— не успокаивался Лютен,— она же может и отменить. Ее величество может захотеть пересмотреть свои взгляды. Она может захотеть пересмотреть ваше пребывание в Лутчеке.
—Мы обсудили это,— сказал Никос.— До тех пор, пока волнение не стихнет, нам нужны дополнительные стражники на улицах.
—Зачем?— спросил советник.— Чтобы защищать магов?
Он пренебрежительно махнул рукой.
—Для того, чтобы шнырять повсюду и шпионить от вашего имени?
Никос перевел свой взгляд на Шалу.
—Ваше величество, эти домыслы абсурдны.
—Неужели?— продолжал Лютен.— Факты говорят о том, что вы привели частную армию в столицу — силу под руководством тэйского мага и прочих тэйских волшебников, и дворфов среди них.
—Вообще-то,— сказал Аот,— я — тейский отступник; камера пыток и плаха ждут меня, если я вернусь. Остальные «тэйцы» в Братстве являются потомками тех людей, которые вместе со мной стали изгнанниками сотню лет назад. И на данный момент у меня есть лишь один настоящий волшебник и один дворф. Жаль — мне бы пригодилось и больше.
Лютен не сводил свой свирепый взгляд с Никоса.
—Вы утверждаете, что отдали эту банду разбойников и волшебников в распоряжение ее величества. Но реальность такова, что, так как вы им платите, а бандиты признают лишь золото, то и отвечают они лишь перед вами.
—Что ж, я отвечаю ее величеству,— парировал Никос.— Даже если ваши домыслы правдивы, то, заверяю, все под контролем.
—Я далека от того, чтобы усомниться в вашей верности, милорд. Но история изобилует знатными личностями, которые вводили огромные личные войска в столицу своего правителя, а затем захватывали город. Было бы глупо слепо позволять такие маневры.
Никос посмотрел в сторону трона.
—Ваше величество, я знаю, что нужно нечто большее, чем пустая болтовня, чтобы заставить вас сомневаться в вассале, который всегда служил вам верой и правдой. Или ставить под сомнение собственные решения.
Шала хмыкнула.
—Я разрешаю наемникам капитана Фезима продолжать патрулировать город до тех пор, пока они не окажутся недостойными доверия.
—Тогда, если это удовлетворило ваше величество,— начал Зан-Акар,— быть может, мы вернемся к истинной причине этой встречи? Это очень важно, ведь мы обсуждаем преступления, совершенные Тимантером против обоих наших королевств.
Перра фыркнула.
—Держите себя в руках, милорд. Драка в таверне, хоть и печальное событие, но едва ли заслуживает такого описания.
—Конкретно это безобразие,— сказал дженази, пока линии на его коже сверкали,— является меньшим из них. Драконорожденные проникают в Аканул, вырезают жителей самых отдаленных поселений и отступают назад за границу.
