–Они ушли?
Северин взглянула на сгорбленного старика и медленно кивнула.
–Хорошо… Хорошо… – прокряхтел тот, причмокивая узкими сероватыми губами.– Пойдем, провожу тебя до дома.
Девочка могла и сама добежать до того места, что Хатор называл ее домом, но перечить учителю не стала и поплелась за ним, жалея, что остановилась на площади вместо того, чтобы сразу убежать к себе. В сырую и темную каморку, которая называлась комнатой будущей хозяйки Драконьей пустоши. Подумав об этом, Северин поморщилась. Разве юная леди могла жить в таких условиях? Спать на узкой жесткой кровати с соломенным матрасом, умываться в жестяном тазу и донашивать одежду за другими девочками? Северин сомневалась, что будущая хозяйка Пустоши должна была все это делать, но смирилась, принимая любое лишение как возможность стать крепче и сильнее. Однажды, как сказала ее мать, все изменится.
Раздумывая над будущим, за которое сражалась ее мать и те марги, что пошли за ней, Северин взглянула на горбатую спину Хатора.
–Завтра будут уроки?– робко поинтересовалась она, а когда учитель не ответил, Северин набрала побольше воздуха в легкие и повторила вопрос. Ее учитель был глуховат, о чем девочка все время забывала.
Обернувшись, тот кивнул.
–Да, будут. На заре, как обычно.
Северин сжалась. Она знала, что этой ночью не сможет уснуть, пока не вернется ее мать, и поэтому надеялась, что Хатор отменит занятия. Но раз учитель подтвердил, девочка выполнит его указ и явится с первыми лучами.
Они проделали путь, который занял бы у Северин не больше пяти минут, почти втрое дольше. Очутившись перед дверьми серого невысокого здания, девочка взглянула на черные впадины окон и вновь ощутила тоску, охватившую ее после того, как мать ушла.
–Ну вот, мы на месте. Поторопись.
Хатор повернулся, чтобы посмотреть на Северин. Девочка не двигалась с места. В уголках ее глаз застыли кристаллики слез.
–Они вернутся?– робко спросила Рин.– Да?
Учитель молчал. Сердце девочки сжалось в груди до такой боли, что она готова была вскрикнуть, но будущая хозяйка Пустоши не позволит себе слабость, даже если ей всего лишь семь лет.
–Помнишь, я всегда учил тебя, что наша госпожа – одна из сильнейших маргов?
Северин быстро кивнула. Она помнила все уроки Хатора, все его слова, но все же сомневалась. Или это был страх? Страх потерять самого дорогого и самого любимого человека на свете…
–Так помни это и не верь своим страхам,– произнес Хатор, складывая перед собой руки.
Северин вздрогнула. Он словно читал ее мысли.
–А теперь иди.
Девочка кивнула и, не дожидаясь, когда учитель начнет ругатьза медлительность, взлетела по ступенькам и отворила дверь. Дом встретил ее тишиной и темнотой. Не оборачиваясь, Северин захлопнула тяжелую дверь и прижалась к ней спиной. Сердце все еще колотилось в груди загнанной птичкой.
Устремив взгляд вперед, Северин замерла. Темнота заволакивала, нашептывала ужасные слова, и чтобы изгнать страх, девочка подняла руки и изобразила руну в воздухе, которая замерцала, наполняя холл бледным свечением. Темнота отступала, и Северин шла вперед, зная, что однажды ее руны станут настолько могущественны, что она сможет озарять светом весь дом или вовсе целый город, а не жалкий клочок ее небольшой комнатушки на чердаке.
Однажды она станет сильнее. Нужно лишь помнить все уроки Хатора. И верить, что великая колдунья Драконьей пустоши вернется домой к своей дочери.
Глава 1. Темные сны
Пекарня Кина была одной из лучших на длинной улочке в Переулке Подмастерьев. Аннабель всегда знала, что, отправившись к пекарю Кину, не прогадает – он никогда не обманывал дочку Кастора Чейза и всегда предлагал только самую свежую и самую вкусную выпечку. Поэтому, выйдя из дома засветло, Анна не спеша прогуливалась по улочкам, рассматривала дома, то и дело отвлекаясь на всякие глупости. Она уже стала взрослой для того, чтобы витать в облаках, но разве в такой чудесный день нельзя было помечтать? Улыбаясь и мурлыкая песенку себе под нос, она шла и шла, пока не очутилась около лавки цветочницы. Мариса была давней подругой семьи и частенько баловала Анну бесплатным цветочком.
–О, Бэль! Здравствуй!– невысокая женщина с изумрудными глазами улыбалась и махала рукой.
Анна приблизилась к ней и поприветствовала знакомую, наслаждаясь днем и встречей. Особенно ей нравилось, что Мариса называла ее коротким именем, как и отец. Остальные же звали иным сокращением.
–Как дела?
–Уф, ты даже не представляешь!– проговорила Мариса, выставляя перед лавкой вазу с оранжевыми цветами.– Вчера вечером привезли новые растения, а сегодня вон, смотри, что получилось.
Мариса отодвинула вазу и достала мешок, в котором были сложены увядшие цветы. Их стебли стали бурыми и изогнулись, листья осыпались, а сами цветки почернели.
–Засохли?
Цветочница отмахнулась.
–У меня цветы не сохнут. Эти растения были заражены.
Аннабель нахмурилась. И кому в голову могло такое прийти? Анна внимательно посмотрела на сухие стебли и серые листья. Она совершенно не разбиралась в ботанике, и растения для нее всегда были загадкой. Особенно то, что маги могли делать с растениями. Если бы Анна хоть чуточку владела магией, возможно, она бы могла понять: не наложили ли на цветы заклинание, или Мариса была права, и те были просто заражены.
–И что теперь делать?
Мариса пожала плечами. Глянула на мешок с испорченным товаром и нахмурилась.
–Ну, для начала буду ругаться с Кирком, он мой поставщик, и требовать свои деньги обратно. Ты же знаешь меня – никому нельзя обманывать Марису Хансу.
Аннабель улыбнулась, увидев, как зеленые глаза знакомой едва ли не вспыхнули огнем.
–А если не отдаст…
–Отдаст!– возмутилась цветочница и ударила кулаком по столу. Вазы, стоявшие там, дружно подпрыгнули с тихим звяканьем.
Аннабель едва не рассмеялась. Если поставщик и откажется отдавать деньги, то Мариса выбьет из него все до последней крохи кулаками. Несмотря на свой низкий рост, она была крепкой женщиной со сложным характером.
–Как отец, кстати? Давненько я его не видела. Не захворал ли часом?
Анна покачала головой, вцепившись пальцами в корзину для покупок.
–О нет! Он здоров и полон сил. Вот только вновь закопался в своих книгах. Говорит, что ищет что-то важное, номне об этом «важном» ни словечка.
Мариса, подбоченившись, рассмеялась.
–Узнаю Кастора! Вечно очки на нос нацепит и выхаживает: грудь колесом, как павлин.
Аннабель улыбнулась. Пожалуй, немногие могли так отзываться о ее отце, при этом ни капли не оскорбив. Отчасти Анна была согласна с Марисой – отец вечно казался занятым, а от этой занятости – важным, и дальше собственного носа ничего не замечал.
