- Ир, - шепот становится настойчивее.
Кляйс пускает в ход тяжелую артиллерию. Пока я вяло сопротивляюсь, он разворачивает меня к себе и целует в губы.
Я на мгновение каменею, а потом, опомнившись, толкаю его в грудь. Но с ним это никогда не работало. Не помогает и сейчас. Схватив мои запястья, заводит руки за спину и толкает меня к столу.
- Марк, ты охренел?! Не трогай… Я заору!
Уворачиваюсь, не давая ему свои губы, но и это бесполезно. Зажав мой затылок, он вгрызается поцелуем. Давит на щеки, вынуждая открыть рот, и прикусывает губы.
- Ммм…
Больно. Но, почувствовав его вкус, внутренне рыдаю. Воля утекает шелковой лентой сквозь пальцы. Хватаю ее за призрачный хвост и еще раз толкаю Марка в грудь.
- Нахрен свалил отсюда!
- Не могу, Ириш…
Нашу возню прерывает стук в дверь. Синхронно вздрогнув, мы оба на нее смотрим.
- Ирма Сергеевна! – кричит с той стороны Лев.
Быстро переглядываемся.
- Кто это?
- Тихо, - шиплю я, - уйдет, я тебя выпущу.
Стук повторяется. Оттолкнув Кляйса, я начинаю лихорадочно приводить себя в порядок.
Меня кроет паникой. Что делать? Лев сейчас тревогу бить начнет, дверь ломать.
И, словно в подтверждение моим мыслям, раздается треск, и дверное полотно отлетает в сторону.
На пороге встает фигура Алекса.
Видимо, только с дороги. В камуфлированном костюме и такой же бейсболке, широко расставив ноги, и бешено вращая глазами, переводит взгляд с Кляйса на меня.
В мои вены тонкой струйкой втекает леденящий ужас. Чувствую себя неверной женой, уличенной в измене.
- Алекс… - выдыхаю беззвучно.
- Ты че себе позволяешь, чувак? - раздается насмешливое за спиной.
Прикрыв глаза, я жду взрыва. И он гремит в следующую секунду. Слышится грохот мебели, звон стекла и глухое рычание. Удерживая Марка за шкирку, как щенка, Алекс кидает его из стороны в сторону.
Лев невозмутимо стоит на пороге.
- Алекс! – выкрикиваю я, заметив, что за Кляйсом тянется полоска крови, - Хватит, Алекс!
Марк пытается что-то сделать, но до специалиста уровня СОБР ему далеко. Лицо разбито, одежда местами порвана.
- В машину его, - командует Грозовой, передавая того в руки нашим людям.
Заломив руки, Марка уводят, а мы с Алексом остаемся в кабинете вдвоем. Среди обломков мебели и битого стекла.
Он смотрит на меня, словно видит впервые. А я, корчась от стыда, прячу глаза.
- Ты что творишь, Ирма? – спрашивает тихо.
На губах все еще горят поцелуи Кляйса, а тело заледенело от ужаса. И меня саму от себя тошнит.
- Я… я думала, у него важная информация…
- Ты?.. Думала?.. – качая головой, разводит руками, - каким местом, Ирма?
- Не смей… так… со мной… разговаривать, - задыхаясь, проговариваю я.
- Он мог быть вооружен! – срывается на крик, - он мог взять тебя в заложники!
- Бред! – запускаю пальцы в волосы, ору в ответ, - он бы на такое не пошел!
- Ты идиотка, Ирма! Ты больная идиотка!
- Не ори на меня! Ты мне никто!
Алекс осекается. Лицо всего за мгновение превращается в каменную маску. Гнев испаряется как по волшебству. Он превращается в постороннего человека, начальника нашей охраны.
- Идем, я тебя домой отвезу.
Я беру сумку с дивана и выхожу из кабинета. Грозовой молча идет следом.
В офисе полно наших людей, а мой телефон не перестает вибрировать.
Я крупно всех подставила. И Митрича, и Леву, и Алекса. Дядя голову мне оторвет.
- Что будет с Марком? – спрашиваю, когда мы усаживаемся в машину.
- Не мне решать, - ровно отвечает Грозовой.
Отвернувшись к окну, сморю в свое отражение. Только сейчас я начинаю понимать, что натворила. Какому риску подвергла себя и всю свою семью. И Алекс… перед ним особенно стыдно.
Повернувшись, незаметно кошусь на его профиль. Брови нахмурены, а лицо все также неподвижно. Обидела его незаслуженно.
- Прости, - шепчу виновато, когда, он помогает мне выйти из машины.
- Перед родными своими извинись.
- Как ты узнал?
- Митрич дозвонился. Засомневался он в твоих словах про сигнализацию.
Убедившись, что я дошла до дома, Алекс сворачивает на тропинку, ведущую на задний двор. Уходит, даже не пожелав спокойной ночи.
Мысленно три раза перекрестившись, я вхожу в кабинет дяди сразу попадаю под прицельный огонь. Он в выражениях не стесняется. Орет, так, что стены дрожат, и бокалы на полке подпрыгивают.
Митрич, красный как рак, сидит тихо на диване и, изредка цокая языком, осуждающе качает головой.
Я стою, понурив взгляд. Сказать в оправдание нечего.
- Дура @бнутая! Его вчера с Шумовыми видели!
- Я не знала… Он сказал, что хочет отомстить им за отца…
- Тебе и не надо ничего знать! Сиди и не высовывайся!
Разбрызгивая слюну, дядя бьет кулаком по столу. Седые волосы стоят дыбом, лицо покрыто бордовыми пятнами. Подбородок мелко трясется.
- У Валентина онкология, - попав в паузу, вставляет Митрич.
- Это же хорошо?.. – шепчу я, - или нет?..
- Хорошо?! – орет дядя, - да он знает, что я его щенков в порошок сотру, как только он сдохнет. На меня снова охота сейчас начнется!
По телу прокатывается дрожь. Я не хочу пережить это снова.
Дядя прав. Перед смертью Шумов захочет зачистить город для своих сыновей. А это значит, в ближайшее время от него можно ожидать чего угодно.
- Как ты не понимаешь, он через тебя до меня добраться хочет!
Меня снова бросает в дрожь, и теперь трясет, не переставая. От мысли, что это правда.
От мысли, что Марк снова меня использует.
Дядя еще долго орет на меня, Митрич, думая, что никто не видит, глушит коньяк. А я снова, как восемь лет назад, чувствую себя ничтожеством.
Глава 9.
Этой ночью уснуть так и не получается. Бездвижно лежа на спине, я смотрю в потолок. За окном стрекочут кузнечики, в вольере подвывает Вольтер. Его суку, из-за начавшейся течки, пришлось убрать на другой конец двора, но он все равно чувствует ее.
Теперь страдаем с ним на пару.
Мне тоже плохо. В груди все стянуто, и болит сердце. За всех. За дядю, у которого подскочило давление, за Митрича, которого мой поступок нехило тряханул, за Алекса, за мудака Кляйса, который сейчас неизвестно, где и… за себя, дуру.
