– Твоя чистота… твоя открытость… искренность и простодушие… Я могу бесконечно говорить о том, какая ты в моих глазах. Даже с моим членом во рту.
Я покраснела от его последних слов, но, кажется, наконец поняла его. Поняла кто я для него.
– Это правда? – спросила, желая снова услышать что-нибудь в этом духе, но Давид решил иначе, видимо.
– Нет, тебя и правда надо снова трахать всю ночь, чтобы ты не могла от бессилия думать об этой хуйне.
– Нет-нет, я поняла. Могу продолжить?
– Развратная девчонка, – ухмыльнулся и, поцеловав в губы, встал с меня. Мы быстро вернулись первоначальное положение, и я все же довела мужа до оргазма ртом.
Что он со мной делает? В кого я превращаюсь рядом с ним? Но ни за что не скажу, что мне это не нравится. Я без ума от наших развратных часов, проведенных вместе. Еще никогда не ощущала себя настолько живой, настолько кому-то нужной. И я верю, что это не иллюзия. Что это не обман. Мы настоящие. Он и я.
Мне, конечно, страшно вот так доверять ему безоговорочно, но я это делаю. И чувствую, что не зря.
Мама новость о том, что мы с Давидом стали близки, восприняла так, словно она воспарила в небеса.
– Ох, Самар… Как же я рада, доченька. Как же я рада, – ее слезы были ожидаемы. Потому что я плакала, пытаясь в это поверить тоже.
– Я заберу тебя из того дома мам. Немного подожду, чтобы Давид не решил, будто я все для этого затеяла. Он может легко посчитать меня лгуньей. А я боюсь его гнева.
– Нет, нет что ты? Не нужно. Ты в надежных руках и оставайся там. Будь покорной женой, люби мужа всегда и во всем. Он не обидит. Не все, такие как твой отец, милая моя. Думаю, ты это уже поняла сама.
И это было правдой. Я боялась того, что Давид окажется как отец. Но нет. То каким я его вижу… Этот мужчина просто не может быть таким же, как Алиев Дахи. Таких, как мой отец больше нет.
– Я с тобой не согласна. Поэтому я с тобой потом свяжусь, если Давид решит помочь. Надеюсь, что он так поступит, мама.
– Девочка моя, – она погладила по щеке, и я заметила выглядывающий синяк из-под кофты рукава.
Взяла ее руку и поцеловала прямо в него, отчего мы обе зарыдали.
Я забирала от нее боль издевательств, а она была так бессильна, что отдавала и отдавала ту, не замечая этого.
– Самар, домой не приезжай в гости, – внезапно заговорила мама.
– Почему?
– Отец, что-то задумал. Мне кажется, он догадывается о вас с Давидом. Я слышала его разговор. Он зол и ждет, что ты появишься дома, и тогда он с тобой разберется. Это его слова. Я боюсь того, что он может с тобой сделать. Поэтому если хочешь увидеться, то только в городе с охраной, никак не иначе.
– Хорошо. Но разве он не боится моего мужа?
– Боится, иначе бы уже пришел за тобой.
– Он что деньги нашел?
– Не знаю. Если что-то будет известно, я тебе скажу. Главное – запомни, отец очень зол… на тебя.
– Видно, не рад, что его предмет «сделки» на будущий брак подпортил Давид. Как же я его ненавижу, мама.
– Знаю, милая… Знаю.
Три недели спустя
Каждый новый день становился лучше предыдущего.
Конечно, Давид порой пропадал на работе. Уходя утром, он появлялся лишь ночью, когда я спала.
Проникал под одеяло и очень нежно, своими нежными руками будил меня. Лаская так, что я в сонной дымке успевала возбудиться сама и его за собой забрать в этот водоворот чувств и эмоций.
Я привыкла не спать по ночам с ним. Просыпаться почти в обед… Но к одному не могла и не хотела… К тому, что его не было рядом со мной. Я больше не представляла себя без него ни в каком варианте этой жизни.
Это огорчало, но я понимала. На фоне этих мыслей я приходила к идее о том, что я должна чем-то себя занять. К сожалению, уже почти осень и те самые цветы, за которыми ухаживает Анастасия, пора выкапывать и убирать в зимний парник. Я боялась им навредить, поэтому не вызывалась добровольцем. Для Давида это важная память, я не могла ее касаться и сделать тем самым хуже.
Поэтому я находила себя по большей части в готовке. Пусть и сбегала с кухни, когда Давид приезжал. Этому помогала охрана, которая строго сообщала точное время, когда приедет их босс.
С мамой только созванивались, виделись не так часто, как хотелось. Я уже была готова на прошлой неделе завести разговор с мужем о том, чего желала очень, но она отказалась. Попросила подождать. Вот только чего? Я так и не смогла понять.
Спустя еще недельку я стала ощущать себя сонливой. Наши ночные «марафоны» с Давидом и потом сон до полудня плохо стали сказываться на моем здоровье, и я никак не знала, что бы такое придумать. Но и отказывать в ласке своему мужу не планировала.
Хотя он стал таким задумчивым в последние дни и часто ругался по телефону с неким Борисом.
– Что-то не так? – не выдержав спросила его, когда он пытался отдышаться от очередного нагоняя подчиненному, оставшись в этот день дома.
– Все в порядке, – Давид сразу же приобнял за талию и уткнулся лицом в мой живот, водя руками по бедрам и ягодицам. – Заебался чуть-чуть, а так нормально.
– Тебе нужен отдых.
Он со смешком поднял глаза и уставился на меня.
– Что?
– Какая же ты еще малышка маленькая, – поцеловал в ложбинку меж груди. – Принеси-ка мне чай, Самарита.
– Конечно, сейчас.
Сразу побежала на кухню.
Он редко меня о чем-то просил. В основном Настю, или Оливера. Я в какой-то степени обижалась. Но спросив однажды, почему он так поступает, он ответил, что просто в этот момент ему больше по нраву меня целовать и обнимать, чем ждать, пока я вернусь обратно к нему.
Вернувшись к кабинету обратно, я услышала часть его разговора:
– Ну так пошли их всех на хуй. Забастовка, блядь, – он сквернословил, и я уже знала, что частое употребление мата моим супругом, говорило о том, что дела плохи и требуют его личного присутствия. – Ага, уже в самолете. Сам лети, и если надо, покажи им орудие переговоров. Да и похрен… Значит, пристрелишь. У меня тут жопы достаточно, еще по шахтам разъезжать.
Мне стало неловко, но поднос заскользил во вспотевших ладонях и пришлось войти, обнаружив себя.
– Все давай. Я сказал разобраться со всеми.
Я подала чашку Давиду, но он поставил ее обратно и схватив меня не очень по-джентльменски, усадил верхом на себя, задрав длинное платье. Горячие ладони сжали ягодицы, а требовательные губы терзали мои, отнимая кислород, но даря желание.
Ощутив его возбуждение, я придвинулась к нему плотнее, на что муж хмыкнул.
– Моя развратница.
– Ну не смущай, – мне и правда удавалось с трудом вести себя спокойно и свои желания показывать ясно и четко. Особенно когда он впервые ласкал меня языком.
