Вышла в сад. И опустилась под ярким августовским солнцем на самую первую скамейку.
– Решила позагорать? – раздается среди тишины, нарушаемой легким ветром его голос.
– Напугал, – приоткрываю глаза, в которые сразу бьет солнечный свет. – Ты как?
– Проблема небольшая. Решу, – он садится рядом и притягивает к себе на колени боком. – Чем хочешь заняться?
– Не знаю.
– Может, в бассейн?
– А он тут есть? – удивленно смотрю на него, решив, что он говорит о поездке куда-то.
– Ну да, на нулевом.
– А я и не знала.
Хмыкает и смотрит, улыбаясь.
– Ну что? Я правда даже не догадывалась о его наличии.
– Плавать-то умеешь?
– Конечно.
– Тогда пошли. Купальники не приветствуются, – тянет за руку.
– Тогда не пойду. У меня до сих пор все болит, – еле топаю за ним.
– Переболит. Трогать не буду. Зато сама можешь меня трогать.
Ничего не отвечаю, потому что понимаю, что он имеет, ввиду.
Глава 16
Пока еду с Каримом в центр города на встречу к маме вспоминаю то, что мы вчера с Давидом устроили в бассейне и краснею. С каждой минутой покрываясь новым слоем стыда.
– Иди ко мне, – подозвал плавающую меня чуть дальше от мужчины, расположившегося в углу на кафельных ступенях, по пояс в воде.
Подплыла и тут же попала в его сильные руки, которые обнимали так, что я могла расстаться с жизнью уже через минуту. Но все это страсть, вожделение, нежность.
Я была маленькой и хрупкой, и мне нравилась эта девушка.
Мне пришлось выйти из воды, и прохладный воздух заставил кожу покрыться миллионами мурашек. Давид не разрешил входить в воду в купальнике.
– Да пожалуйста, – скинула с себя обе его части и, оставшись голой, я прыгнула в воду, а когда вынырнула, увидела восхищенные глаза мужа.
Он смотрел на меня, а я пропадала.
В такие моменты я интуитивно чувствовала… если не любовь, то что-то очень на нее похожее.
– Холодно? – спросил, щипая соски, которые были тугими и торчали как антенны, направленные на мужчину.
– Очень, – шепнула и сама прижалась к нему, чтобы согреться.
Его руки были всюду. Но промежность не трогали, точнее, не проникали, а только гладили, словно извинялись за то, что было прошлой ночью. А я изнывала, помня то удовольствие, которое испытывала, забыв уже о боли.
– Нет, мышка, нельзя, – словно поняв меня, Давид опустил одну мою ладонь на свой вставший, возбужденный орган.
– Ты хочешь…? – выговорить то, о чем я подумала, у меня не вышло, но он, итак, понял мои мысли.
– Приказывать не буду, только если сама пожелаешь, – и с этими слова, большой палец скользнул по моим губам, а я в знак согласия лизнула кончиком языка его.
Он шумно выдохнул и вылез из воды, а я разместилась между его ног совершенно не зная, что конкретно буду делать с этой дубиной. Но я была обязана доставить удовольствие своему мужу. Даже потому, что и сама этого очень хотела.
В руке он ощущался как скалка для теста. Наверное, услышав мои сравнения его члена с предметами быта, Давид долго смеялся бы, но что поделать, если я так его видела и ощущала. Вот только он был горячим и чуть влажным еще от воды.
Моя рука словно сама знала направление и двигалась вверх и вниз.
– Давай, девочка… – он дышал словно через раз, и я ликовала, потому что я была той, что заставляла этого грозного мужчину теряться в ощущениях.
Коснувшись языком его плоти, не ощутив отторжения и брезгливости, я лизнула его, а после обхватила слегка губами, поняв, почему это сравнимо с сосанием чупа-чупса. Только если очень большого размера.
Губы прилипали к нему и я, догадавшись, добавила слюны, надеясь, что Давид этого не видел.
Так определенно было лучше. Удобней.
Я скользила по длине, доходя лишь до середины, потому что мешал никуда не девающийся язык. Но мужчина не давил, не выказывал недовольства. Я слышала только тихий и крепкий мат. А значит, все шло хорошо.
– Умница… Чуть глубже заглоти.
Но мне никак не удавалось, и я просто нарастила темп расстроившись. Решив, что он недоволен, стоило мне обрадоваться, что ему этого достаточно.
Настроение сразу снизилось. Потому что я начала думать совсем о другом. О девушках, которые, наверное, умели многое, если не все. И что он сам, скорее всего, сравнивает с ними мои дурацкие попытки быть лучше.
И пусть Давид говорит каждый раз, чтобы я не сравнивала себя с ними, сейчас я была расстроена. Но все равно усердно старалась довести мужа до оргазма, которого он желал.
Но когда я шмыгнула носом, потому что тот забился от накатывающих слез, все остановилось.
– В чем дело? Тебе больно? – мужская рука прикоснулась к подбородку, а я от его заботы тут же растеклась солеными озерами. – Эй…
Он поднял меня из воды и посадил на себя, начав гладить одной по спине, и прижимать к себе очень плотно, а второй держал лицо, чтобы не спряталась и смотрела на него.
– Самар? Я больно тебе сделал? – его глаза были напряженными, как и взгляд, который блуждал по мне, ища ответы на вопросы.
– Нет… Все в порядке. Зачем ты меня остановил? Настолько плохо?
Он замер и посмотрел в мои глаза. Ему больше не нужны ответы на вопросы и подозрения, возникшие в голове.
Он резко уложил меня на плиточный пол, развел мои ноги в стороны, а руки поднял над головой, прижав своей ладонью.
Я немного потерялась и даже испугалась его, но лежала, не шевельнувшись, ожидая дальнейшего.
– Мне что, затрахать тебя до потери сознания, чтобы дурь из твоей красивой головы вытекла откуда-нибудь?
В подтверждение своих слов я ощутила возбужденный член на внутренней стороне бедра и задрожала.
– Ты откуда этой херни нахваталась? Хочется владеть навыками этих продажных шкур? Так вот тебе стоит знать, что в их грязных ртах перед этим побывало сотни хуёв. Их глотки уже даже закрываться нормально не умеют. Как тебе такой опыт?
– Я… я не это имела в виду, – ответила, а у самой от такой правды брезгливо внутри все опустилось. Надо признать, о подобном я не думала совершенно.
– Ты правда не понимаешь свою ценность передо мной? Не понимаешь?
Давид уже не напирал так, и не басил. Наоборот, его голос стал мягче, как и взгляд.
Его рука переместилась с моего лица и провела линию, огибая тело. От шеи по плечу, груди и талии. Захватила бедро и внутреннюю его сторону. Погладила лобок, отчего я тихо застонала и половые губы, чуть-чуть затронув клитор.
