Он меня почти не касался. Он просто лежал и рассматривал лицо.
– Назад дороги не будет, Самар, – предупреждающе сказал и ждал ответ. Но губы были так близко. Я жаждала, что он меня поцелует.
Почти умолять хотела, но все же нашла силы ответить.
– Тебе кажется. Ее не было никогда.
Не знаю, что он хотел этим сказать. Но в своих словах я была уверена. Обратного пути не существовало изначально.
Мужчина приблизился к моим губам своими и защекотав легкой небритостью, дыханием прикоснулся, окончательно что-то для себя решая.
Давид
Все это неправильно. Все это не для меня и не для нее. Она не для меня.
Но я веду рукой от ее шеи, настолько нежной коже, что, кажется, будто это сон. Не может быть такой нежной кожи у людей. Я не встречал. Ни разу.
Затрагиваю плечо и снимаю бретельку ночной сорочки. Целую проделанную дорожку и наблюдаю как кружево постепенно съезжая, открывает вид на маленькую грудь с коричневым соском.
Губы не останавливаются и накрывают его, ощущая, как горошина становится тверже. Всасываю его, боясь сделать больно, но тонкая талия, которую я глажу рукой, выгибается, а по комнате, как мяч пинг-понга отскакивает красивый стон, повторяясь раз за разом.
Самар кладет свою ладонь на постель и сжимает простыню, пытается сдерживаться. Но я все равно слышу, как она жалобно сипит.
Скидываю лямку со второго плеча и тяну ткань ниже сев между ее ног.
Черные волосы разметались по подушке облаком грозовым, а я кайфую и жду, когда меня поразит его молнией. От нее, от вида чуть бледной кожи, которая выделяется в сумраке комнаты. Луна освещает безликую спальню. То, что я лицезрю прекрасно. Иначе и быть не могло.
Самар не пытается прикрыться, когда я рассматриваю ее обнаженную часть тела. Выступающие ребра, плоский, но мягкий живот. Красивую небольшую грудь.
Смотрит ровно в глаза. Словно ждет. Чего, глупышка моя? Тут слова не помогут рассказать о том, что я вижу сейчас и как это восхитительно.
Наклоняюсь и целую, опускаюсь к шее и остаюсь по центру, ведя дорогу языком между груди и ниже к пупку.
Мешающая тряпка начинает раздражать, и я снимаю ее, скользя по бедрам и гладким ногам.
Двигаюсь в обратную сторону и задерживаюсь на выпирающей косточке у живота. Самар начинает хихикать, видно щекотно от моего небритого лица.
Трогаю край ее трусиков и медленно приспускаю их по бокам, лаская отметины от резинок, и слышу рваный вдох. Дрожь ее тела.
Отрываюсь и смотрю на нее.
Зажмурилась и постоянно облизывает губы.
Поднимаюсь на уровень ее лица, заставляя открыть глаза.
– Что… что-то не так? – смотрит непонимающе.
– Ты мне скажи. Боишься? – притрагиваюсь ее щеки согнутыми пальцами.
– Нет, – слишком быстро отвечает и мотает головой нервно.
Улыбаюсь, смотря на нее. Какая она еще мышка трусливая.
Ложусь рядом с ней и притягиваю Самар к себе на грудь.
– Но… – пытается противиться, однако, кажется, выдыхает облегченно.
– Молчи и засыпай.
Не даю одеться ей. Кладу руку на обнаженную спину и не переставая глажу, двигаясь к талии. Спускаясь к ягодицам, запуская пальцы под ткань оставшихся на ней трусов.
Самар быстро засыпает, неуверенно положив руку поперек моего живота, я же долго еще лежу и думаю о том, что будет дальше.
Потому что семья – это большая ответственность. Смерть мамы, сестры и двух племянниц поставили крест на этом вопросе. Так почему сейчас все летит к черту?
– Что же ты делаешь со мной, мышка? – повернул к ее лицу. Она запрокинула голову так, что теперь упиралась почти в мою шею.
Засмотрелся на нее и сорвавшись поцеловал, только аккуратно. В уголок губ. Чтобы не разбудить.
Уже и забыл, что можно быть другим. Особенно с такой чистой и невинной.
Может она и права, что дороги обратно не было изначально. Мне кажется, что все равно, мы оказались бы здесь в эту секунду. Я и она.
Тогда к чему размышления?
Прижимаю к себе девочку и почти сразу вырубаюсь.
Самар
Происходящее, между нами, схоже с безумием. Но очень приятным.
То, что Давид пришел ко мне и в итоге остался… Как понимать? Значит ли это, что мы с ним теперь вместе по правде? Что я могу быть уверена в том, что я под защитой мужа?
Столько вопросов и ни единого ответа.
Самое странное, что уснула быстро. Что он обнимал. Не во сне, а сразу. Ласкал кожу, целовал.
Мужчина пролежал так всю ночь из-за меня. Потому что, когда я открыла глаза на рассвете он по-прежнему лежал на спине, а я на его груди. Вновь уткнулась носом в шею.
Делаю еще один вдох и выпутавшись из его рук встаю. Обнаженная почти. Стыд. Одеваю халат и иду в ванную по нужде. Умываюсь, причесываюсь зачем-то и возвращаюсь обратно в постель. Но не тороплюсь в его объятия, а смотрю на него. Глазею. Потому что такой он сейчас безмятежный, спокойный.
Не замечаю, как моя рука взмывает в воздух и украдкой гладит его по щеке. Щетинистой, колючей.
Взгляд стремится дальше по его мощному телу и поднимается обратно. Но в этот раз мы сталкиваемся с ним глазами.
Смущенно одергиваю руку и улыбаюсь.
– Разглядывала меня, пока я спал? – возвращает мою руку обратно.
– Разве ты не поступал так же?
– И потом долго не мог уснуть после твоих трусов, которые ничего не скрывают.
– Ты что стягивал одеяло?
– Ты делала это вместо меня.
– Но мне не стыдно. Я спала. А ты врывался в мою комнату.
– И мне не стыдно. Я приходил к жене, – и таким тоном сказал, что по моему телу мурашки пробежали.
Не знаю, что мной руководило в эту секунду. Что вообще творилось в моей голове. Но я поднялась с постели и стала развязывать халат, который отчего-то не поддавался.
Давид молча наблюдал за моими движениями, но этот его взгляд… Он был полон желания. Желания мужчины, смотрящего самыми нежными глазами, которые я когда-либо встречала.
Наконец пояс поддался мне, и я скинула халат на пол. Не раздумывая больше, подцепила резинку трусов и стянула их до колен, а после они упали сами. Перешагнула вещи и вот тут моя смелость закончилась.
Я фактически кричала мысленно и просила помощи у мужчины, который разглядывал меня. Но он быстро сообразил и сев на краю постели, опустил на пол ноги и расставил из в стороны.
Горячие ладони опустились на мои бедра и чуть придвинули.
– Иди ко мне, – шепнул так хрипло и красиво.
