Ставлю точку и ухожу наверх.
Срываю с себя одежду. Кажется, что по венам ярость течет, а не кровь.
– Вот же сучка мелкая.
Как зверь в клетке мечусь туда-обратно.
В душе немного успокаиваюсь, но не до конца.
В таком состоянии не стоило, наверное, спускаться к ужину, но уже поздно двигаться обратно.
В столовой Самар нет. Зато ее голос слышен с кухни.
– Ну, разумеется. Как еще меня можно вывести из себя сильней.
Вхожу туда, и пространство до этого огромное, оказывается слишком маленьким. А эта девчонка стоит с ложкой и пробует какую-то хрень, улыбаюсь.
– Ммм, как же это вкусно, Оливер. Просто невероятно, – трогает за плечо его и снова лезет в сковороду.
– Сюда иди, – все присутствующие тут же перестают улыбаться и поворачиваются в мою сторону.
– Ты меня зовешь? – спрашивает самая невинная особа и красный сок на губах.
Да твою ж мать, сколько можно?
Подхожу и хватаю ее за руку, быстро таща за собой.
– Аккуратней, эй-эй… – царапает мою кисть, которая намертво держит ее тонкое предплечье.
– Быстро за мной сказал.
– Да, итак, иду, – фыркает, за что я разворачиваюсь и с удовольствием шлепаю ее по заднице.
Нереальный кайф приносит. Ладонь не жжет, потому что бил не со всей силы, разумеется, а наоборот греет.
Самар взвизгивает и бежит вперед, но руку ее я так и не отпустил.
– Ты что себе позволяешь? – верещит, когда останавливаемся в гостиной.
– Карим, выйди, – требую от ее охранника.
– Давид, я останусь.
– Карим, это супружеский разговор. Поэтому я требую, чтобы ты вышел, – грозно смотрю в его сторону, но ублюдок только после ее кивка двигается с места.
– Супружеский? Серьезно?
Складывает руки на груди, словно это она меня сейчас отчитывать будет.
– Ты что устроила? – оставляю без ответа ее ехидство.
– Я устроила? Что за выкрутасы, Давид? Что за претензии невысказанные?
– Я попросил тебя, быть незаметной. Точнее, приказал. Какого хрена ходишь по дому и выебываешься?
– Я делаю что? Ты… да ты… Послушай. Я не могу жить в доме и делать вид, что меня здесь нет. Ты заключал этот договор. Стоило подумать о том, что не выносишь присутствие посторонних на своей территории, прежде чем идти на подписание чертового пакта с моим отцом. А теперь сплошные претензии, что я видите ли, воздух ворую. Ты еще с меня деньги за продукты бери.
– Я с тебя такую плату возьму, что не вывезешь. А пока, будь тихой мышью и не вылазь их норы, пока не позвали.
Она выпрямляет спину, и я уже предчувствую, что она сейчас выдаст.
– А вот хрен тебе.
Стоит сама в шоке от своих слов, ну а я… А я был готов.
– Хрен? – делаю пару шагов в ее сторону, а девчонка жмется, отходя подальше.
Кивает в подтверждение своих слов и моего вопроса.
– Мне? – уже совсем близко и она падает на диван с тонким писком. Ну точно мышь.
Ноги оголяются, пока она не опускает их и не стягивает ниже юбку.
Откидывается на спинку и я, вклинив одно колено между стройных ножек, наклоняюсь к ее лицу, упираясь руками по обе стороны от ее головы.
Самар часто дышит и упрямо смотрит мне в глаза.
А я блуждаю по красивому лицу: тонким губам, острому носику, бледноватым щекам и распахнутым от страха глазам, очерченным черными ресницами.
Ненавижу целоваться.
Думать о том, где побывали губы шлюхи, согревающей мою постель. Но не она… Она даже не умеет. Не знает, что это такое…
Пока размышляю об этом, прикасаюсь к ее носу своим, а через секунду накрываю рот. Одной рукой удерживаю мышку за шею, жадно обхватывая губы. Она от неожиданности делает вдох и раскрывает их, впуская мой язык.
Настоящий взлом с проникновением. Но чертовски вкусным. Ее губы пахнут клубникой. Самар неловко шевелит ими, а я просто сметаю все попытки даже отвечать мне. Нет грубости привычной в движениях, просто срываюсь и действую напористо. Словно голодный, пожираю ее, вылизывая девичий рот изнутри. Прикасаюсь к нежному языку, который будто прячется в углу.
Ласкаю как могу, как хочу это делать…
Рука, что была на шее, давно не контролирует девушку. Она спустилась ниже и исследует тонкую талию, что выгнулась дугой и словно жаждет соприкосновения наших тел. Большим пальцем, задевая грудь, хочу еще и еще. Резко подхватываю ее под ягодицы одной ладонью и усаживаю ее на себя верхом, сев на место Самар.
Девочка так увлечена, что даже не замечает этого. Прижимается так плотно и обнимает сама, не позволяя мне, хоть немного воздуха ухватить, войдя во вкус. Ощущаю ее твердые соски, которыми она ластится и трется о мой торс. Маленький рот активно танцует с моим. А я, задрав проклятую юбку, опускаю руки на бедра, с которых веду ими по аккуратной маленькой попке.
Подушечки пальцев уже ощущают жар меж ягодиц, дойдя до середины, спускаясь к промежности и Самар вдруг выползает из забвения.
Отталкивает мою голову, а после замахнувшись пытается ударить, но я перехватываю ее руки и укладываю на диван, навалившись на нее.
– И что? Скажешь, что я негодяй?
– Скотина. Отпусти, – дергается, но уйти не позволяю.
– А разве не этого ты добивалась, маленькая провокаторша? Думаешь, повиляешь своей задницей и уйдешь красиво? – согнув ее ногу в колене поднимаю до уровня своих бедер и шлепаю по ягодице.
Хлопок проносится звоном по комнате, а Самар, ахнув, перестает шевелиться.
– Ты не так понял… – что-то лепечет, а я ощущаю сплошной шар от ее промежности, в которую я упираюсь пахом.
– Серьезно? Запомни, если хочешь быть, а не казаться большой девочкой. Просто подойди и сообщи: «Трахни меня, Давид».
– Я никогда в жизни такого не произнесу.
– Поэтому я и сказал, если захочешь быть взрослой, произнесёшь. А пока что, сиди ровно на своей попке и не провоцируй, если не готова к последствиям.
Сжимаю ее задницу на последних словах, а после встаю с нее.
Самар еще несколько секунд лежит, не шевелясь, а после, когда мой взгляд опускает к красивому треугольнику у развилки ее ног, скрытом полупрозрачным дорогим бельем, начинает опускать задравшуюся на талию юбку.
Поднимается на ноги и, смотря упрямо в мои глаза, задирает подбородок.
– А ты говорил, что у тебя на меня не встанет, – и кивает на явный стояк, который она в принципе только что ощущала между своих ног.
– Кажется, ты меня так и не поняла, – делаю выпад, и она с громким визгом убегает. – Что за…
