– Привет, – улыбаюсь и прохожу вперёд, закрыв за собой.
– Чё припёрлась? – спрашивает, продолжая таранить взглядом стену.
– Поговорить, – пожимаю плечами и сажусь на край кровати. – У тебя всё в порядке?
– А тебе есть дело? – фыркает и шмыгает носом.
– Есть, иначе бы не пришла, – киваю, хоть она и не видит. – Что-то случилось? Может, помочь чем-то могу? – интересуюсь, и рука тянется к её волосам – погладить успокаивающе, но вовремя её одёргиваю.
– Сделай так, чтобы я не рождалась, можешь? – бросает, повернувшись ко мне и показывая красные от слёз глаза.
– Нет, этого не могу, – отвечаю и поджимаю губы. – Тебе подарили эту жизнь, и ты должна радоваться этому…
– Мне не нужна эта жизнь, и я никому не нужна, – на последнем слове голос срывается.
– Ну что ты такое говоришь, ты маме и папе нужна, мне, в конце концов, – слегка обеспокоенно говорю, мало ли что у этих детей в голове.
– У мамы на уме только деньги и острова, у папы его завод и новая семья, а ты… – замолкает, наверняка подбирая подходящее оскорбление. – Терпеливая и странная, – добавляет, чем удивляет.
– Почему странная? – прищуриваюсь, а Амина несколько долгих секунд смотрит на меня изучающим взглядом.
– Я веду себя отвратительно, но ты всё равно защищаешь меня перед отцом, – отвечает и переводит взгляд, словно ей непривычно откровенничать.
– Это называется доброта, наверное, – усмехаюсь. – Что у тебя случилось, почему ты плачешь?
Амина приподнимается, садится в позу лотоса передо мной, прижимая подушку к животу.
– Мама хочет задержаться в отпуске и говорит, чтобы я осталась с папой ещё на месяц, – признаётся, чертя узоры на подушке.
– Тебе с нами так плохо? – аккуратно интересуюсь.
– Нет, то есть не на этот раз, – она будто выдавливает из себя каждое слово. – Обычно он всегда пропадал на работе, иногда даже дома не ночевал, а я сидела в пустой квартире и ждала начала занятий в школе. А в этом новом доме… здесь красиво, уютно, и в бассейне можно поплавать, и позагорать, ещё готовят вкусно, – чем больше она говорит, тем шире её улыбка и проще лицо.
– Тогда в чём проблема? – непонимающе спрашиваю, потому что не вижу поводов для слёз. – Если тебе здесь нравится…
– Я вам мешаю, – перебивает меня.
– Что за глупости говоришь? – всё же тяну руку и касаюсь её плеча. – Это неправда, мы с папой очень хотим найти с тобой общий язык.
– Да, конечно, – фыркает Амина, отвернувшись. – Папа больше моего ждёт окончания месяца, чтобы отправить к маме.
– Неправда, он просто холодный и не знает, как общаться с тобой, – откровенничаю и я. – Но папа очень хочет наладить с тобой отношения, поверь мне, – слегка сжимаю её плечо.
– Всё-таки ты странная, – хмыкает девочка.
– А сейчас почему? – с улыбкой спрашиваю я.
– Ну как можно быть такой доброй, оправдывать и защищать того, кто убил твоего отца. Ещё и замуж за него выйти… я бы не смогла, – удивляется Амина, но больше удивляюсь я.
Улыбка сходит с лица, сердце бьётся через раз, а в голове эхом повторяется фраза «убил твоего отца».
Что я знаю о своём отце? Очень мало и только то, что рассказывала мама. Что в молодости он собирался стать бизнесменом, руководил каким-то заводом, очень любил её и меня. Но, к сожалению, погиб в автокатастрофе, даже шанса спастись не было, потому что машина загорелась сразу. Это всё, и, к сожалению, больше спросить мне не у кого. Родственников у меня никаких, мама… даже не хочу вспоминать, Марат… он разве скажет правду?!
– Ты нормально? – вздрагиваю, когда моего плеча касается ладошка Амины. – Побелела, – произносит и, кажется, я улавливаю нотки волнения в её голосе.
– Нормально, – отвечаю таким сиплым голосом, что сама его не узнаю.
– Ты типа не в курсах что ли? – наклоняет голову, всматриваясь в моё лицо.
– С чего ты решила, что Марат имеет хоть какое-то отношение к моему отцу? Они даже незнакомы, – вдруг мне в голову приходит мысль, что Амина просто решила поиздеваться.
За то время, что она в этом доме, не раз уже испытывала мою нервную систему. Не стоит вот так запросто верить ребёнку, который тебя ненавидит и не стесняется об этом говорить. Вот что с тобой не так, Каролина? Почему ты веришь всем подряд? Это первый раз, когда девочка разговаривала с тобой в таком мирном тоне, может, она просто притворяется. Вспомни хотя бы её телефонную беседу несколько дней назад. Да, в том диалоге не было имён, конкретных слов, половину я вообще не поняла, но речь шла о ком-то.
– Амина, ты решила поиздеваться? – смотрю на неё со злостью, потому что, чёрт возьми, такими вещами не шутят!
– Я, конечно, не сахар, но и у меня есть пределы, – обиженным тоном произносит, встаёт с кровати и поднимает телефон с пола. – Блин, экран треснул, – шипит девочка и возвращается на кровать, усаживаясь рядом со мной. – Я всё сняла, – проговаривает и, покопавшись немного в своём сотовом, включает видео.
– Она ведь его дочь, – не спрашивает, констатирует мужчина.
На записи Марат и Макаров – человек, которого мы встретили в ресторане за ужином и который долго меня рассматривал, спросив не родственница ли я своей мамы. Они стоят спиной к камере и курят.
– Не твоё дело, – выплёвывает Самойлов со злостью. – Она моя жена, и на этом всё.
– И как она согласилась выйти замуж за убийцу своего отца? – насмешливо задаёт вопрос Макаров, и я даже на треснутом экране вижу, как напрягается Марат.
– А давай, ты исчезнешь и никогда мне на глаза попадаться не будешь? – шипит в лицо собеседнику мой муж, развернувшись к нему.
– Знаешь, у меня сейчас небольшие финансовые трудности, – ни капли не испугавшись, начинает мужчина, затянувшись и выпустив клубок дыма в воздух.
– Сколько? – перебивает его Самойлов.
– Миллион, – отвечает с гордо поднятой головой. – Зелёных, естественно, – добавляет, хитро улыбнувшись.
– Хорошо, – не думая, соглашается Марат. – И не смей больше никогда к моей семье подходить, – цедит сквозь зубы, дёргается в сторону камеры, и видео обрывается.
Значит, правда. Мой муж убил моего отца. Как такое возможно? Как он мог столько времени молчать? А мама знала? Разве она стала бы работать на него столько лет, если бы знала? Господи, столько вопросов, и кто мне на них ответит? Как мне быть и что делать?
– Лин, ты что правда не знала? – Амина касается моей подрагивающей руки. – Ты как лёд, – шепчет девочка.
Встаю на негнущихся ногах и, не сказав больше ни слова, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз. Перед глазами начинает мутнеть, ком в горле грозится перекрыть мне кислород. От боли, обиды и предательства хочется орать в голос, но вряд ли это хорошо на малыша воздействует. Он не виноват, что его отец убийца, он вообще ни в чём не виноват.
