– Ладно, ты мне не помогаешь, – прерываю её я.
– Прости, я не подумала, что ты там одна, тебе и так страшно, – виноватым голосом проговаривает. – Я не знаю, что делать, как тебе помочь, – шмыгает носом.
– Не переживай, он ничего плохого мне не сделает, – убеждаю подругу, несмотря на то, что сама в это не верю.
Никому не нужна обуза в виде двадцатитрёхлетней девушки, и я не понимаю, почему меня сюда привезли. Но вряд ли чтобы обо мне заботиться. Самойлов мне никто, мы не родственники, не друзья, нас связывает только то, что моя мама была домработницей в его доме, сколько я себя помню. Может быть в этом причина?
Возможно, но если он бы хотел помочь дочери той, кто столько лет на него работает, мог просто денег дать и помочь маме, но вот зачем заявлять на меня права, я не понимаю.
Может, мама что-то сделала? Вдруг она увидела то, чего не должна была увидеть, и он решил от неё избавиться, но не вышло? Он перевёл её в другую клинику, чтобы следить за ней, первым узнать, когда ей станет лучше, и… Господи, Лина, кино насмотрелась? Что за чушь ты несешь?
– Алло, – напоминает о себе подруга. – Ты ещё здесь?
– Да, – хрипло отвечаю и в этот же момент слышу, как поворачивается ключ в замке. – Мне пора, ты не волнуйся за меня и поливай мамины цветы, по возможности позвоню, – быстро проговариваю, встав на ноги, и отключаю звонок.
Марат заходит в квартиру и первым делом находит меня глазами при тусклом свете настенного светильника. Он внимательно осматривает моё лицо, переводит взгляд на тумбу рядом со мной, потом на телефон в моей руке, который я тут же кладу на место.
– Кому звонила? – прищуривается, слегка наклонив голову набок.
– Не твоё дело, – выплёвываю я.
– Ошибаешься, – хмыкает как-то злобно. – Всё, что касается тебя, теперь моё дело, – говорит и делает шаг в мою сторону.
Приближаясь ко мне, мужчина снимает пальто и бросает его на высокий стул у кухонного островка, что разделяет саму кухню от гостиной. Осознаю степень катастрофы только сейчас, когда осталась с ним один на один в закрытом помещении. В его квартире, где сколько не кричи, никто не поможет. Уверена, что в таких люксовых жилых комплексах стены толстые, и не удивлюсь, если присутствует и звукоизоляция.
Всё же Юльке удалось меня напугать своими байками, и я делаю пару шагов назад, пока Самойлов продолжает на меня наступать. Смотрю в его затуманенные глаза и понимаю, что стоило бы и в самом деле сбавить пыл. Это ведь не мальчик с района, который пинал мой рюкзак в школе, стукнуть его книжкой по голове не получится. Точнее – получится, но безнаказанной не останусь, а я уже провинилась, когда выкинула его рабочий планшет в окно. Господи, чем я только думала?!
– Я спрошу ещё раз – кому ты звонила, Каролина? – угрожающим тоном спрашивает Самойлов, смотря на меня пугающим взглядом.
– Не ваше дело, – повторяю свой ответ и тут же прикусываю себе язык до боли.
Ну видно ведь, что я его злю, а Самойлову ничего не стоит стукнуть меня по голове, чтобы в следующий раз я думала, прежде чем рот открывать. Смотрю на его лапищи и понимаю, что если это произойдёт, то я лягу рядом с мамой в больнице.
– Каролина! – предупреждающе цедит сквозь зубы.
– Вы не имеете права расспрашивать меня! – срываюсь, повысив голос. – Какого чёрта вообще происходит? На каком основании вы меня похитили? Против воли из дома забрали без вещей и телефона! Я даже не знаю, что с моей мамой? – на последнем вопросе из глаз катятся слёзы.
Устала, и так неделя была сложная и болезненная, ещё и он явился непонятно зачем и, к тому же, ничего не объясняет, на вопросы мои не отвечает. Почему я должна отвечать на его?
– С Катей всё хорошо, она под присмотром лучших врачей, – эта фраза меня немного успокаивает, я услышала самое главное.
– Зачем вам я? – всхлипнув, спрашиваю после долгой паузы, во время которой он внимательно меня осматривает.
– Хватит сопли разводить, – сухо бросает и идёт в сторону бара, что находится позади меня.
Может, он изначально туда направлялся, а ты уже надумала, что тебя наказать хотят? – мелькает в голове, и, поджав губы, я иду за ним. Достав из цилиндрообразного стеклянного шкафа бутылку с какой-то коричневой жидкостью, Самойлов наклоняется и достаёт из-под барной стойки квадратный стакан. Налив себе порцию, проходит к дивану и, словно он здесь один, садится и делает глоток, даже не поморщившись.
– Вы нарочно это делаете? – возмущённо спрашиваю, вытерев слёзы и повернувшись всем корпусом к нему.
– У меня был долгий и тяжелый день, не выноси мне мозг, – лениво отвечает, чем злит меня ещё больше.
– А по-вашему, у меня день прошёл легко? – сжав кулаки, делаю шаг к нему.
– В квартире пять спален, выбирай себе любую и скройся с моих глаз, – с нажимом в голосе проговаривает он, и это становится последней каплей для моего самообладания.
В считанные шаги оказываюсь рядом с ним, с силой вырываю чёртов стакан из рук Самойлова, расплескав содержимое на его белую рубашку, и бросаю на пол. Встретившись с мраморным покрытием, стеклянная ёмкость разбивается, и осколки оказываются в коричневой луже у наших ног.
Поздравляю, Лина, опять действуешь прежде, чем подумать.
Марат с минуту, а может и больше, сидит, приковав взгляд к полу, а потом, зашипев сквозь зубы, медленно поворачивает голову ко мне. Под его взглядом я трясусь ещё больше, а сердце и вовсе готово из груди вырваться.
– Убери! – приказным тоном говорит он.
Нет, ну вот как оставаться спокойной и не творить глупости, когда он обращается со мной, как с пустым местом?
– И не подумаю! – заявляю я, и мне не понятно откуда смелость в голосе, если внутри всё дрожит от страха, ведь я дразню зверя, дергая за усы.
– Убери, пока я не вытер пол тобой, – его спокойная поза пугает больше, чем сталь в голосе.
На секунду я уже представила эту картинку, и мне, мягко сказать, она не очень понравилась. Но смотрю в глаза Самойлова и понимаю, что он с лёгкостью это сделает. Однако моя гордость не позволяет выполнять его приказы. Я бы убрала, честное слово, но не после его угроз.
– Вы этого не сделаете, – гордо вздёргиваю подбородок вопреки своим мыслям.
Марат так резко встаёт с дивана, что, вскрикнув, я делаю шаг назад, чтобы ещё раз вскрикнуть, только на этот раз от пронзающей боли в ступне.
– Не играй с моим терпением, девочка, – шипит он сквозь зубы, нависая надо мной как гора.
– Тогда ведите себя как нормальный человек, – сквозь слёзы выплёвываю ему в лицо, чувствуя, как капроновый носочек пропитывается чем-то тёплым.
– Мало тебе в детстве по заднице давали, – проговаривает, сжав челюсть до скрежета зубов и вызывая во мне новую порцию злости и возмущения. – Мужской руки не хватало, – добавляет, и эмоции во мне смешиваются.
