Ну и что же следует из этой всей истории? А разумный выход, собственно, только один — нужно докладывать Николаю Александровичу. Все равно к нему ехать по этому поводу, он ведь тоже с нетерпением ожидает пока Соколов из комы выйдет и что после этого скажет.
Ситуация крайне неприятная, так что какое бы решение не принял Яков Дмитриевич, Император будет не в восторге от того, что он с ним не посоветовался. Николай Александрович был весьма деятельной особой и предпочитал быть в курсе основных событий, которые происходят в империи.
Да, похоже, это самый правильный выход. Нужно срочно передать разговор с Верховцевым Романову, а он пусть сам принимает решение как поступить. В данной случае собственная инициатива может быть наказуема, а гневить государя в его планы точно не входило.
Тем более, что до этого Император никаких распоряжений насчет допроса с пристрастием насчет герцогов не давал, хотя он выкладывал ему соображения Леонида Александровича на этот счет.
— Ну что же, как только Николай Александрович вернется из Японской империи, я сразу поеду к нему с докладом по этому поводу, — сказал Игнатьев и погладил свой подбородок. — Это вопрос ближайших дней.
— Отлично, — усмехнулся Верховцев. — А мне что прикажете делать? Я не маленький мальчик, прекрасно понимаю к чему вы клоните. Доказательств нет, а на основании показаний виконта ловить такую крупную рыбу слишком рискованно. Вот только сидеть на попе ровно это тоже не выход, а вдруг этому господину еще что-нибудь в голову придет до того момента, пока вы поговорите с Романовым?
Леонид Александрович нервно стряхнул с колена невидимые пылинки и мрачно продолжил:
— В отличие от вас, я в словах Соколова нисколько не сомневаюсь и, если честно, мне очень непросто держать себя в руках. Я бы уже давно съездил к Салтыкову в гости и свернул шею.
— Зачем так нервничать? Никуда он от вас не денется, я вас уверяю. Если он и в самом деле замешан во всей этой истории, то отвечать придется, — заверил его Ворон. — К тому же, с Владимиром Михайловичем, насколько я понимаю, все в полном порядке, так что беспокоиться не о чем — ему ничего не угрожает.
— Вы так думаете? — усмехнулся Верховцев. — Мне бы вашу уверенность.
— Ну хорошо, виконт, давайте договоримся вот о чем: до встречи с Императором я прикажу своим людям приглядывать за Соколовым. Кто-то всегда будет рядом с ним. Как вам такой вариант?
— Рядом с ним все время мои люди, — помрачнел Леонид Александрович. — Думаю, второй раз подобной ошибки я не допущу.
— Я не хотел вас обидеть, — примирительно сказал Игнатьев. — Пусть не рядом с ним лично, не неподалеку от больницы и его дома. Такой вариант вас устроит?
— Вполне.
— Вот и хорошо. Кстати, насчет его дома. Насколько я помню, второй этаж был не в самом лучшем виде, виконту есть куда возвращаться?
— Есть. Бьянка там наводит порядки. Можно даже сказать, что практически навела. Так, легкие штрихи на один-два дня остались.
— Бьянка? — приподнял бровь Яков Дмитриевич. — Ах, ну да, его итальянская служанка. Единственная оставшаяся в живых из барышень... Ну и отлично. Думаю, Соколов будет рад вернуться домой живым и здоровым, а об остальном можете не беспокоиться. При первой возможности я поговорю с Императором.
Последней фразой Игнатьев явно дал понять Верховцеву, что разговор окончен, вот только тот никуда уходить не спешил.
— Что-то еще, Леонид Александрович?
— Да, — кивнул тот. — Просто хочу, чтобы вы знали — если мне покажется, что Владимиру Михайловичу что-то угрожает до того момента, как вы дадите мне ответ, сидеть сложа руки мы не будем.
— Я это понимаю, — сказал Ворон. — Вот именно поэтому мои люди и будут рядом.
Верховцев встал и одернул пиджак.
— Яков Дмитриевич и я вас прошу: не затягивайте. В отличие от вас, я Соколову верю целиком и полностью, так что, если молодой человек решит действовать не дождавшись вашего ответа — отговаривать его я не стану. Тем более, что сам считаю — чем раньше будет устранена угроза, тем лучше.
— Справедливо. Наверное, я бы на его месте поступил точно так же. Но у меня будет одна просьба, чтобы не наломать дров — не предпринимайте ничего в ближайшие несколько дней, хорошо?
— Если только за это время не случится ничего экстраординарного, — ответил Верховцев.
— Договорились.
Верховцев кивнул и вышел из кабинета, оставив Игнатьева одного. Тот повернулся в своем кресле и задумчиво посмотрел в окно.
Если он правильно понял намек своего только что ушедшего гостя, то через несколько дней они сами начнут действовать. Значит до этого момента ему обязательно нужно встретиться с Романовым. Как бы не повернулись события, самое главное сейчас не допустить большой войны между дворянами. А это очень даже может произойти.
Жаль, что Император решил посетить этого зарвавшегося япошку именно сейчас, когда он был так нужен здесь. Почему все и всегда происходит так не вовремя?
* * *
— Владимир Михайлович, там к вам пришли, — сообщил мне охранник.
Вообще-то, после того, что сообщил мне лечащий врач, видеть никого особо не хотелось. Надо же, оказывается в этой палате мне нужно будет торчать еще пару дней — какие-то осложнения у меня нашли. Дурью маются!
Чувствовал я себя прекрасно, какие могут быть осложнения? Мне иногда кажется, что врачи мучаются бессонницей если у них по какой-то причине пустуют палаты. Хотя, иногда у меня и в самом деле, что-то тянуло в районе правого плеча, но это вообще ерунда.
— Кто там? — спросил я, отвлекаясь от новостей в ноуте.
— Барышня какая-то, — пожал плечами охранник. — Спросить кто такая?
— Сразу спрашивать нужно, чтобы можно было сразу выйти и сказать — спит, виконт. А теперь, чего уж, зови.
В принципе, ко мне не так много барышень прийти могло. Вот только Катю не хотелось бы видеть. Не то, чтобы она мне лично стала вдруг неприятна, но вот глядя на нее вспоминать о ее папаше и братце, точно не хотелось.
Кто бы сомневался, что в палату вошла именно она.
— Салтыкова карамба! — бросился к ней Тосик, как только она закрыла за собой дверь.
— Ну хоть кто-то рад меня здесь видеть, — она погладила плюшевого, вручила ему пачку апельсинового сока и усмехнулась. — Меня, кстати, обыскали полностью.
— Здесь всех обыскивают, без исключений. Благодаря кое-кому приходится быть осторожнее.
Затем она поставила бумажный пакет на стол и подошла к моей кровати.
— Вот только не нужно на меня так сочувствующе смотреть, — сказал я и сел на кровати, опершись на спинку. — В постели я лишь потому, что здесь так положено. Типа постельный режим.
— Да я ничего и не говорю, — сказала она и присела на край кровати.
