Проигнорировав скептическое фырканье ребёнка, достаю с верхней полки пару банок масляной краски, оставшейся после декора ограды в цветнике. И в очередной раз поражаюсь тому, что позволил жене превратить добрую часть своего гаража в кладовую. Рада как-то слишком скоро наловчилась играть на моих слабостях. Даже обидно стало, но улыбка всё равно своевольно растягивается по лицу.
– Мы что, будем его красить? – недоверчиво округляет глаза юный строитель птичьего счастья.
– Ага, – киваю, высматривая коробку с кисточками. – Наш скворечник будет ярким, такой точно никто не прощёлкает.
Пусть теперь Мишкин папа голову ломает, – злорадно добавляю про себя, признавая, что в непрерывных соседских соревнованиях кто кого переплюнет, определённо есть свой азарт. Будто в песочницу вернулся.
– А знаешь, – задумчиво тянет Миро, уставившись на обработанную зелёнкой руку – последствия подражания папке. Только вместо боксёрской груши, мой боец задал трёпку хамоватому гаджо* из подготовительной группы, который в отместку его покусал. – Может, не будем красить зелёным цветом? В этом мире его стало слишком много.
И главное сказано-то как трагически, с видом побитого жизнью вояки. Похоже, Рада права, пора завязывать с мультиками про Шрека.
– Хорошо, выбирай сам, – соглашаюсь, вызволяя из цепких ручонок ошалело выпучившего глаза Кастрюльку. Тот, не успев толком отряхнуться, резво отскакивает подальше и, только убедившись в отсутствии погони, лениво трусит в сторону вольера, дабы за неимением чего вылизывать потёшить своё кошачье эго рыком звереющих псов. Нужно будет установить решётки покрепче. И звукоизоляцию. И качели... Ещё бы время на всё выкроить.
Вскоре, сдавшись немой мольбе в глазах ребёнка, подвешиваю радужный скворечник сушиться прямиком на саженце под окнами детской, и с чувством выполненного долга зазываю его в дом. Миро тут же сбегает к сестре в детскую, великодушно подарив нам с Радой вечерние полчаса тишины.
– Ты не сильно расстроишься, если я скажу, что в детский сад вам завтра добираться своим ходом? – решив не приставать к жене пока в её руках раскалённая сковородка, плюхаюсь на стул у окна и от души зеваю, прикрывая кулаком рот. Ночные бдения меня порядком вымотали.
– Тебе повезло, что ты уже выкупил свою жизнь, прогнав ту ужасную мышь в кабинете, – лукаво усмехается Рада, складывая готовые котлеты в тарелку. Рядом на табурете восседает Кастрюлька, всем своим видом показывая, что они его не интересуют. И даже смотрит в противоположную сторону – он, дескать, вообще вегетарианец.
– Может мне Жеке позвонить, чтобы он вас подбросил? – озадаченно предлагаю, особо не надеясь на утвердительный ответ. Умение помалкивать на светофоре Мадеев так и не освоил.
– Пожалуй, обойдёмся, – фыркает Рада, пренебрежительно дёргая плечом. – У меня нет лишней пары рук, чтобы одновременно затыкать уши обоим детям.
Что и требовалось доказать. И мне как назло с утра в налоговую, а перед этим нужно к Палычу успеть заскочить. Вроде идти им недолго, погода тоже радует, а на месте где только что гнездилось хорошее настроение пробирается неприятная пустота. Понять бы, что тому виной чуйка или недосып.
Задумавшись, потираю переносицу и всего на пару секунд смежаю веки. Короткий интервал, которого вполне достаточно, чтобы открыв глаза заметить как предприимчивый Кастрюлька, пользуясь тем что, я вроде как в астрале, а Рада переворачивает очередную партию котлет, ловко стащил себе на табурет заветный ништячок. Вот знает же, паразит, что огребёт, если поймают. Ну, куда ему жареное, когда пол миски элитного корма лежит нетронутой.
Занятый мыслями как проучить зарвавшегося ворюгу, машинально принимаю входящий вызов.
– Дружище, это полная задница!
Жека, кто ж ещё. И судя по пролившемуся следом потоку вдохновенных проклятий, речь снова пойдёт о Заре.
– Я у тебя других и не припомню, – скороговоркой вставляю, дождавшись паузы. Если его вовремя не тормознуть выслушивать направленные в адрес свояченицы красочные обороты и смачные эпитеты придётся бесконечно. – Снова ложная тревога и залёт обернулся обычной задержкой?
– Прикинь?!
– Жек, сходите вы уже к врачу. Сколько можно говорить, что надевая трусы из морозилки, ты быстрее яйца отморозишь, чем сына ей заделаешь.
Мне всерьёз начинает казаться, что проще научить Кастрюльку играть в карты, чем заставить Мадеева внять голосу разума и обратиться к традиционной медицине. К слову сам кот, запоздало просчитав ничтожность своих шансов слинять с котлетой незамеченным, не придумал ничего лучше, чем заныкать ещё дымящийся трофей сев на него сверху.
Решив не мешать прохвосту, самому себя наказать, злорадно усмехаюсь, концентрируясь на разговоре. Тем более что Жека, очевидно набрав побольше воздуха, продолжает реветь на ухо, наращивая градус отчаянья. Ему нужно дать выговорится.
– Достало уже, понимаешь? Что я только не делал! Даже вкус бухла нормального забыл, весь организм протравил этой дрянью – настойкой из корня девятисила. А ты пробовал надевать в ответственный момент ушанку и рукавицы? Я – да! То ещё счастье скажу тебе, дружище. Одно хорошо, шапка на морду наползает и мне не видно как она ржёт. Думал, прибью. Клянусь, чуть не отделал дуру. И красивая же, зараза. С роду таких баб не имел, а толку?! Пустышка она и есть пустышка.
– Жек, не кипятись. Езжайте в поликлинику, врачу её покажешь. Дел-то, – вставляю, наблюдая как узревшая пропажу Рада играет в гляделки с невозмутимым Кастрюлькой. Тот терпит из последних сил, топорщит хвост, но не сдаётся.
– А на прошлой неделе я топор под кровать положил, как бабка моя учила, – продолжает Мадеев, за собственным возмущением не слыша моих слов. – И "Макар" под подушку для верности – всё мимо! Может, стоило пальнуть, как думаешь? Авось был бы толк?
– Дырка в стене была бы, а не толк, – мрачно подмечаю, прислушиваясь к очередному сочному пожеланию в адрес не оправдавшей его надежд жены. – Завязывал бы ты Жек с народной практикой, такими темпами вместо пацана ты в лучшем случае обзаведёшься протоколом. Ну, или справочкой от психиатра.
– Да я уже даже на девку согласен! – раненным зверем взвывает тот. – Пять лет бестолковых телодвижений! За это время можно было полгорода обрюхатить, а Зара ни в какую. У всех семьи как семьи, твои вон скоро в школу пойдут, Власа в роддоме вообще каждая собака знает, один я как неполноценный. Мужиком себя не чувствую. И залетали ведь от меня девки по юности, всех на аборт отправил. Может, кара меня таким манером настигла?
– Тогда б мы все на этом погорели, – хмыкаю, приглядываясь к застывшему струной Кастрюльке. Судя по шалому блеску в янтарных глазах, жар от котлеты достиг-таки кошачьего зада.
– Сдаваться будешь? – строго подначивает его Рада. Произносит одними губами, чтобы не мешать разговору, но сметливый мейн-кун улавливает посыл. Мечется от силы с минуту, затем с истошным визгом подпрыгнув вверх, срывается вон. Жена, давясь смехом, оседает на пол, где рядом с опрокинутым табуретом дымится мохнатая котлета.
