– Не заливай, дружище, у тебя руки заняты. Я могу хоть на телефон это снять. Ты ж сейчас её и за табун лошадей из рук не выпустишь.
– А ты рискни. Проверь.
– Зачем? Ишак здесь не я, чтоб отрицать очевидное.
Кажется, Драгош что-то отвечает, но мне так хорошо и уютно, что мысли снова погружаются в вязкий туман сна.
***
Нога затекла невыносимо. Открыв глаза, с минуту вглядываюсь в темноту, отгоняя навязчивые мысли о топком болоте, с концами засосавшем мою конечность. Осторожно обхватываю руками онемевшее бедро и тяну что есть сил из-под незримого завала. Окончательно отвоевать обездвиженную часть тела мне удается лишь после нескольких заходов. К тому времени чуть попривыкшие к темноте глаза уже в состоянии различить отдельные предметы. Я дома. В постели с подмявшим мою ногу мужем. Уже хорошо. Впервые так радует возвращение с прогулки.
– Спишь? – осторожно касаюсь лопатки лежащего на животе Драгоша, после чего ловлю себя на мысли, что он всё-таки не робот, а обычный человек – реакции ноль. Протяжно вздохнув, спускаю ноги с кровати, чтобы сходить на кухню, заварить мятный чай. Тяжело на сердце, да и сна ни в одном глазу.
Пока тянусь к ночнику, запястья касается чего-то прохладного и гладкого, напоминающего россыпь резиновых мячей. Недоумевающе хмурюсь, но постепенно просыпающееся обоняние прорисовывает картинку, за миг до того как её выхватит мягкий свет лампы:
Блюдо с яблоками и в широкой вазе около полусотни тюльпанов.
В груди снова чувствую треск. На этот раз оглушительный, с примесью молчаливых слёз. Свернувшись котёнком, утыкаюсь в плечо своего мужчины, капая на него солёной влагой. Кусаю губы, в надежде прийти в норму, и не могу остановиться, с каждым задушенным всхлипом отпуская по капельке жгучую боль. Потому что Драгош каким-то чудом сумел пробить брешь в ледяной броне моих страхов.
– Птичка, ну ты чего?.. – одеяло с тихим шуршанием накрывает мне спину, натянутое заботливой рукой супруга, и я прячу мокрое лицо на шумно опадающей груди. – Давай ты научишься говорить со мною. Я не всегда могу угадать, чего ты хочешь. Нужны деньги, помощь, внимание – сначала озвучь нормально. А потом уже дуйся, если я откажу.
Лавэ* – деньги (цыг).
Гожо* – красавица (цыг).
Мишто* – хорошо (цыг).
Глава 26
Решение смириться с присутствием Зары на вечеринке далось мне нелегко. Внятного тому повода как не было, так и нет, только туманное обещание Драгоша устроить мне сюрприз. Сомневаюсь, что в его планы входит потерять пиявку где-нибудь в лесу, эта с луны вернётся, лишь бы к нему поближе. С другой стороны выбор-то у меня невелик: либо верить мужу, либо нет.
Что ж, ему удалось заручиться моим доверием. И дело даже не в страсти раскрасившей наше утро или блаженной эйфории от первого в жизни букета цветов, а в нём самом. В его взгляде, мимике, улыбке. Когда Драгош смотрит на меня, в кофейных глазах плещется нежность, какие бы гадости при этом не молол поганый язык.
– Хорошо, Зара. Скучал ли я? – Заслышав голос мужа, замираю у двери кабинета. Позвонки пробирает дрожью от мерзкого чувства дежавю, но я втолковываю себе, что паниковать рано. Вот поймаю с поличным, тогда повоюем. Наивно? Может быть. Только до одури хочется верить, что флирт всего лишь часть игры. Иначе тронусь. В первую нашу ночь Драгош дал мне шанс, пришло время вернуть долг и хотя бы попытаться ему поверить. Однако заставить себя уйти нереально, любопытство настойчиво требует дождаться ответа. Сквозь оглушительный стук собственного сердца слышу его ироничное: – А ты как считаешь? – Юлит, отмечаю, не в силах сдержать робкой улыбки. Оставляет ей возможность додумывать самой, в чём заносчивой сестрице само собой нет равных. Это обнадёживает. – Мм, даже так... И как я тебе снился? На коленях?.. – Затяжная пауза. Нет, у Зары точно не все дома. Не выдержав интриги, заглядываю в щёль... и шарахаюсь обратно. С таким выражением лица только головы резать. Тупым ножом. – А что тут толковать? – с парадоксальным спокойствием, усмехается он. – Играешь на самолюбии, чтобы тебя зажали где-нибудь в углу и хорошенько встряхнули. Хочешь грубой силы, ты от этого ловишь кайф. Тебе в тот раз понравилось... Уверен. Меня что заводит? Обещаю, детка, сегодня ты узнаешь.
Это становится последней каплей. Пружина, стягивающая мою выдержку, болезненно рвётся, сотрясая воздух решительным выдохом. Я срываюсь назад в гардеробную, обгоняя здравый смысл и благие намерения. Пусть его слова – фарс до последней буквы, но Драгош заплатит за то, что заставляет меня проходить через это. Хочет приучить меня к месту? Тогда пусть садится рядом.
Времени сменить наряд остаётся немного, но я точно знаю, какой вещи под силу разжечь мужскую фантазию. Пусть ни один ромал не станет прикасаться к чужой женщине даже в танце, для маленькой мести достаточно пары горячих взглядов. Темперамент так просто не спрячешь, а гостей из других кланов ожидается предостаточно. Драгош будет слишком занят, демонстрируя свою на меня монополию, чтобы растрачивать внимание на кривляния Зары.
– Рада, если ты до сих пор не готова, то ей богу отправишься в мешке.
Н-да, ненадолго хватило его терпения, я едва успела вжикнуть молнией на левом боку.
– Почему не готова? – оборачиваюсь, опуская взгляд, на долю мгновения усомнившись в своей затее. Всё-таки внушаемый Драгошем страх одним днём не вытравить. – Как раз собиралась выходить. – И, чувствуя, как бурлящую внутри робость сметает шквалом прежнего безрассудства, дерзко вскидываю голову. – Нравится?
Надеюсь, гримаса на моём лице хоть отдалённо напоминает голливудскую улыбку, хотя разницы на самом деле никакой – хмурый взгляд мужа безнадёжно затерялся в глубоком декольте вечернего платья. Не знаю, чем руководствовалась Дари, выбирая сие непотребство, но если бы не ревность, век бы ему пылиться на плечиках в дальнем углу.
– Отпад, – едва заметно скользнув кончиком языка по нижней губе, заключает он. Спокойно. Излишне спокойно. – Ночью станцуешь в нём для меня. А сейчас даю тебе десять минут. Переодевайся.
– Ты уверен? – вкрадчиво уточняю я, глядя на Драгоша из-под ресниц. Мысли помимо воли крутятся вокруг бесспорного факта, что ему чертовски идёт двухдневная небритость. С щетиной он кажется старше своих двадцати. Старше и опаснее. – Мне показалось, ты не хочешь ехать один, а я ни в чём другом из дома не выйду.
Собственная дерзость поражает даже меня, чего говорить о слегка побледневшем муже. Не по нраву ему своеволие.
А ты как хотел, милый? Когда ведёшь себя как скот, не удивляйся, узрев перед носом красную тряпку – это всего лишь закономерность. С которой отлично справилось рубиновое платье.
– Значит шантаж... – ухмыляется он, опираясь спиною о дверной косяк и засовывая руки в карманы брюк.
– Называй, как хочешь, – смысла отрицать очевидное мало. Драгош упрямец, но не дурак и именно поэтому обязан уступить. Без моего присутствия ему не видеть Зары как своих ушей. – Сам тоже хорош...
