– Так вот на кой ты номер поджёг. Шика ради, – Драгош прячет улыбку за очередной затяжкой, мелькая чётками на оголившемся запястье.
– Вообще-то шторы загорелись случайно, – шало хохочет Мадеев, скрещивая руки на груди, и многозначительно понижает голос. – Я всё-таки уломал гожо* побаловаться горячим воском...
На что Золотарёв уж как-то слишком скабрезно ухмыляется, качая головой. Я недоумённо вскидываю брови, чем вызываю у троицы обмен лукавыми взглядами из серии "не будем при детях", скрытый смысл которых по-прежнему непонятен. Да мало ли, какие у них шифровки.
– Дружище забей. У вас бы всё равно не получилось, – подводит черту разговора Драгош, поднимаясь с насиженного места. В этот момент я почти готова простить ему скотское поведение, но почти сразу же вспоминаю о Заре и, сникнув, пристраиваюсь подле его правой руки. – Полёт со второго этажа не лучший стимул для долгих отношений.
– Спасибо пусть скажет, что в номере не бросил, – беспечно гогочет Мадеев и в его смехе совершенно точно присутствуют истеричные нотки. – Ты б видел, как шикарно торчал её зад из сугроба. Я почти запал.
– Псих, – фыркает Влас, закуривая.
– Завались. Ты вообще вахтёршу в общаге по пьяни драл, – не остаётся в долгу Жека, ехидно глядя на закашлявшегося друга.
– Так, всё, ребят, мне пора, – глянув на наручные часы и отсалютовав на прощание, Влас резво топает в сторону своей Ауди. Мои надежды, что он прихватит с собой Жеку, себя не оправдали и до парка мы идём втроём. Парни возвращаются к теме авто запчастей, в которых я ничего не смыслю, а мне за неимением альтернативы приходится вернуться к собственным невесёлым мыслям.
Когда обстоятельства не оставляют выбора, хочешь не хочешь, приходится наступать на горло гордости и бороться до последнего. Наивно, конечно, но я честно верила, что это прогулка может что-то исправить. Волновалась как школьница: перемерила всю одежду продумывая образ до мелочей, собрала волосы в сложную косу, накрасила поярче губы, посчитала, что выгляжу слишком нарядно. Умылась. Заменила помаду прозрачным блеском, расплела косу, собрала небрежный пучок – стала выглядеть невинной овечкой... а Драгош всё не появлялся. В какой-то момент мне начало казаться, что он успел пожалеть или вовсе забыл о своём обещании.
Он сдержал слово.
Сначала мы гуляли в парке. Вернее гуляла я, а Драгош шёл на шаг впереди и непрерывно отвечал на какие-то важные звонки, усиливая ощущение, будто меня попросту выгуливают как самую обычную комнатную собачку. Ежу понятно, что у нас не принято говорить вслух о любви. Что мы с мужем никогда не обнимемся на людях, как воркующие повсюду парочки местных. Что он не купит мне тот чудесный букет тюльпанов, потому что я не попрошу, а ему нет дела. Но лёд в груди трещал с каждым шагом всё протяжней и тягостней.
Когда мы намотали с десяток кругов вокруг неработающего фонтана, к нам присоединились его друзья, и надежда на романтику развеялась окончательно. Все те два часа, что парни травили байки, сначала в парке, а затем на набережной, я кляла свою идиотскую затею наладить отношения. Как оказалось способа вернее почувствовать свою ненужность не придумать.
Теперь всё повторяется по второму кругу: Драгош с Жекой треплются, в то время как я, молча, сижу на лавочке, тоскливо поглядывая на морщинистую бабульку, хозяйку крайнего цветочного ларька. Среди букетов каким-то дивом затерялся ящик яблок и так они сладко пахнут, так хорошо сохранились, что приходится то и дело сглатывать слюну. Однако своих денег у меня по-прежнему нет, а одна мысль о том, чтобы попросить у мужа внушает смутное желание просунуть язык между зубов и посильнее сжать челюсти. С другой стороны, это ему должно быть стыдно – следить за тем, чтобы жена финансово не нуждалась его прямая обязанность. Куда там! Лыбится и в ус не дует. И подколоть при посторонних не выйдет, если не хочу, чтобы он прилюдно не напомнил кто в доме хозяин. Все разборки только наедине.
Тихо вздохнув, обнимаю себя руками, чтобы заурчавший желудок не выдал моих мыслей упорно крутящихся вокруг сладости недоступного плода.
– Замёрзла? – подметив мою позу и придя к каким-то своим выводам, обращается Драгош. Стоящий рядом Жека чёму-то ухмыляется, задумчиво прожигая его профиль сощуренным глазом.
– Не угадал, – качаю головой, по-прежнему не желая опускаться до попрошайничества. Пусть включит мозги. Но Золотарёву проще включить свой гонор.
– Мишто*. Играй дальше в свои игры, – неодобрительно цыкнув языком, цедит муж.
– Ишак, – хмыкает Мадеев и, дерзко отбив хмурый взгляд друга, с издёвкой обращается в темнеющее небо. – Слышал одну притчу недавно, для ишаков самое то. Значит, посоветовали упрямству идти прямо. Оно, естественно, пошло криво и угодило в лужу...
– Жек, завались.
– Нет, дружище, ты сперва дослушай, – всполошено качает тот пальцем перед носом закатившего глаза Драгоша. – Считай свадебный подарок от дружбана-нищеброда. На чём мы остановились? Ах да, упрямство сделало по-своему и угодило в лужу. Так вот, тогда ему посоветовали пойти криво. Но это же упрямство! Оно пошло прямо и подвернуло ногу. Задолбало оно, в общем, всех и посоветовали ему вообще никуда не ходить. Так оно чухнуло куда глаза глядят и попало в болото. Вывод какой? А может, такому нужно было просто посоветовать идти туда, куда оно хочет? Глядишь, и осталось бы дома… Но ишак будет переть напролом и упрямство погонять, пока то ноги себе не пообломает. Никаких уступок. Я же прав?
Выжидательно выгнув бровь, Мадеев достаёт сигареты. Щелчок зажигалки, затяжка, и он одаривает насмешливой улыбкой неблагодарного "ишака", который судя по сдвинутым бровям, пытается ему просигнализировать о том, что притча его не впечатлила, а сам Жека – лезет не в своё дело.
– Я-то думаю, на кой ты вечно вихляешь, то в травмпункт, то к барону на ковёр, – с ехидцей тянет Драгош, после короткой дуэли взглядов, из которой он не сразу, но вышел победителем. – А это чтоб напролом по жизни не ломиться. И как, помогает достичь цели?
– В том-то и соль, что у меня пока нет цели. Улавливаешь разницу? – после непродолжительной паузы признает Жека, разваливаясь на противоположном от меня конце скамьи. Золотарёв так и остаётся стоять перед нами, чёму-то злорадно улыбаясь.
Постепенно разговор сворачивает к затее мужа открыть свой пункт по приёму металлолома и под монотонные расчёты оптимальных расценок да сроков прибыли, мои глаза начинают предательски слипаться, а голова свинцовой тяжестью клонится к плечу. Сказываются почти бессонная ночь и непривычные физические нагрузки.
Периодически сознание возвращается, но как-то мутно и отрывисто. Сперва мне чудится, будто я куда-то плыву, тело окутывает волной тепла и родного, одуряюще приятного запаха парфюма с нотками сигаретного дыма, а виска пару раз касается нечто нежное и горячее, похожее на поцелуи. Затем сквозь баюкающую пелену белого шума просачивается звук хлопающей дверцы, разбавленный хриплым голосом Драгоша:
– Жек, кончай лыбиться. Вздумаешь подьёбывать – прибью.
