Его смех холодит кровь. Бывают, конечно, люди с жутковатым смехом, но редко настолько, чтоб вызывать безотчётное желание кинуться наутёк. Вот у Стаса он именно такой. Сдавленный, безрадостный, безумный.
– Стас, не надо. Слышишь? Прошу тебя, не надо, – хныкаю, срываясь на слезы от не слишком удачного приземления на пол. Бедро горит, в месте, где углом тумбы сорвало полоску кожи, но всё моё внимание приковано к Егору.
– Что, запала на него, мразина?! Папика себе нашла? А мне втирала, что до свадьбы ни-ни... – он снова возвращается к Егору, на этот раз с пугающей решимостью, которая заставляет меня подскочить и кинуться к ним. – Я вас обоих закопаю. По частям. В разных местах. Ищите потом друг друга, сколько влезет.
– Не надо по частям, Стас. Послушай меня. Пожалуйста, – двумя руками перехватываю его предплечье, стараясь отвести в сторону от Егора сжатый для удара кулак, но тут же отлетаю к противоположной стене.
– Потерпи чуток, твоя очередь не за горами, – обещает Дима, продолжая удерживать за плечи ничего не понимающего, покрасневшего как рак Егора.
– Возьмите деньги, у него есть наличка и проваливайте! – трясущейся рукой нашариваю оставленный за корзиной с клубникой кошелёк и бросаю его в нависшего над мужчиной Стаса. – Только не трогайте его! Зачем вам труп?!
– Может, реально возьмём бабло и забьём на них? – оборачивается к Стасу его товарищ. – Неохота из-за подстилки мараться. Свет клином на ней что ли сошёлся? Новую найдёшь.
Краем глаза отмечаю странное состояние Егора. Мужчина вдруг бледнеет до землистого оттенка кожи, а его конечности начинают подрагивать. Парни, кажется, перестарались.
– Дима, отпусти его, сейчас же, – отрывисто кричу, кидаясь к ним, но Стас успевает меня перехватить. Оба молодых человека смотрят на меня и не видят, как покрытый потом Егор судорожно хватает ртом воздух. Его хрипы они тоже не слышат, так как звук полностью заглушает припев"Чёрной луны",группы Агата Кристи.
– Ладно, но Майя идёт с нами! – кричит Стас, многозначительно мне подмигивая.
– Пусти, недоумок, – вырываюсь из его рук и бросаюсь к скорчившемуся на полу Егору, над которым уже склонился растерянный Дима.
– Эй, мужик, ты чего? – Стас, наконец, замечает его состояние и тут же начинает озираться по сторонам.
– Поищи по карманам, может, таблетки найдёшь какие, – командую Диме и, пока тот на пару с братом суетливо осматривает скинутую на пол одежду, встаю на колени, заглядывая в бледнеющее лицо мужчины. – Что с тобой, Егор?! Ты меня слышишь?! Как тебе помочь?
– Май-й-йя... – выдыхает он, пытаясь перебороть отдышку и болезненно сжимая мою ладонь. Лихорадочный блеск его щенячьих глаз, кислотой опаляет мою совесть.
– Вызывайте "скорую"! – требовательно смотрю на парней и, не дожидаясь ответа, прижимаю пальцы к основанию его ладони, с тыльной стороны, в надежде прощупать пульс. Безрезультатно. Положив руки ему на грудь, выполняю череду быстрых и сильных нажатий. Ничего... чёрт, что ещё делают в таких случаях?!
– Совсем крышей тронулась?! Как мы, по-твоему, должны им всё объяснить? – вскидывается Дима. Я размыкаю губы, готовясь с криком высвободить рвущийся из груди ужас, но в последний момент он зажимает мне рот руками. – Тихо... тихо. Успокойся, нельзя привлекать внимание соседей. Не пойму как они музыку ещё терпят.
– Кира, брось ерундой страдать. Ему уже ничего не поможет, – грубо сжимает моё плечо Стас. – Лучше оденься и помоги здесь всё прибрать.
Его голос доносится откуда-то издалека, в то время как ударная волна апатии сдавливает мои глаза и уши. Невидящим взглядом упираюсь в кипенно-белое лицо, на котором жуткой гримасой скривились обескровленные губы. Их разбавленный шампанским вкус ещё играет на моём языке, провоцируя слепую ярость, и я вскакиваю, резко вырываясь из цепкого плена застывающей руки. Как он мог умереть?! Его ведь никто и пальцем не тронул! Разве может сердце крепкого, молодого ещё мужчины не выдержать нашего стандартного представления?! За два года это первый случай.
– Стас, брось мне платье, – требую, нервно оглядывая комнату в поисках своих туфель, пока Дима торопливо выливает остатки шампанского в кадку с искусственным фикусом.
– Блин, Стас, с тарой то, как быть? – озадачивается парень, вертя в руках бутылку и два бокала.
– Брось Кире в сумочку, скинем где-нибудь, подальше.
– А тело куда?
– Давайте на диван переложим, – предлагаю я, неловко натягивая пойманное платье. – Не по-людски его на полу оставлять. Утром хозяин должен зайти, он и обнаружит.
Мы всё ещё растеряно переглядываемся, стоя над бездыханным Егором. Никто из нас понятия не имеет, как нужно заметать следы, а шок, в купе с нарастающей паникой блокируют логическое мышление. Единственное, что сейчас всплывает в голове – почерпнутая из многочисленных фильмов необходимость стереть ото всюду свои отпечатки. Больше ничего.
– Кира, тебя кто-нибудь с ним здесь видел? – кряхтит Стас, поднимая на пару со своим братом тяжёлое тело.
– Вряд ли. Темно уже было, когда мы приехали. К тому же на мне парик. А вас?
– Тоже нет. Надеюсь...
Машинально складываю в аккуратную стопочку его рубашку и брюки. До сих пор не понимаю, почему я каждый раз должна доводить своих партнёров до раздевания. Стас считает, что мужчина со спущенными штанами медленнее соображает и потому охотней расстанется со своими кровными. Ему виднее.
После нашей уборки в квартире не остаётся ни пылинки, что совсем неудивительно. Каждый из нас протёр все поверхности минимум по два раза, а Дима даже зачем-то вымыл полы. Напоследок Стас обходит комнаты, проверяя, не затерялись ли где наши личные вещи, а мы с Димой оторопело сидим бок о бок у тела Егора.
– Нам это ещё аукнется, – потерянно шепчет парень. – Может в церковь сходить, исповедаться?
– Не мели чушь, – раздражённо одёргивает его входящий в этот момент брат. – Кто ж знал, что мужик этот сердечником окажется?! Если кто пронюхает, что мы к его смерти руку приложили, нам крышка. Посадят как миленьких, так что сопли подбери и хоть изредка думай, что несёшь!
– Думать надо было, когда ты нас в это всё впутывал. Я говорила, что лёгких денег не бывает.
– Умная самая? – толкает меня в плечо Стас. – Забыла из какого дерьма мы тебя вытащили?
– Лучше б мимо прошли, – виновато смотрю в застывшее лицо Егора, справедливо признавая, что в таком случае он бы сейчас был жив. На мне будто проклятье висит, притягивать сплошные беды.
– Пошли, давай, пока ещё что-то не стряслось. Дома хныкать будем, – тянет мою руку перепуганный Дима. Его кожа сплошь покрыта веснушками, будто он через сито загорал, а бледность лишь подчёркивает эту особенность, добавляя его внешности ребячества. Вылитый озорник Антошка, герой советского мультфильма. Я вдруг ловлю себя на мысли, что братья Майоровы, не настолько отмороженные, какими представлялись мне все эти два года. Да, они не самые добропорядочные парни, тем не менее, человеческая смерть им точно в диковинку.
