Итак, настроение подходящее, бита со мной — не столько для устрашения, сколько ради безопасности. Страха нет вообще. Может, адреналин так действует, а может пропущенные в суматохе завтрак, обед и ужин гнетут молодой организм настолько, что становится всё равно кого покусать. Не суть.
У двери со зловещим номером восемнадцать завожу руку с битой за спину и придаю лицу любезное выражение. Без фанатизма прожимаю бутон звонка.
Если верить зеркалу, то с внешностью мне повезло чуть больше, чем с личной жизнью. Мелкая кость, чистая кожа, миндалевидный разрез тёмно-карих глаз. Стоит лишь стянуть резинку, чуть взбить пальцами тяжёлую волну каштановых волос, и вот ты уже не озверевшая от бытовых проблем домохозяйка, а томная нимфа прямиком из райских кущ. В целом не Шахерезада, конечно, но при необходимости по ушам проехаться сумею.
Дверь, наконец, гостеприимно распахивается, являя моему цепкому взору белобрысого задохлика.
— Вот это я понимаю, принесло подарочек, — выдаёт парнишка вместо приветствия. И глазками оценивающе хлопает, мгновенно приосаниваясь. — Проходи, красавица.
— Музыку приглуши, пожалуйста, — пока ещё прошу, обезоруживающе улыбаясь. — Мне дочь пора укладывать.
Заинтересованность со смазливого лица как рукой снимает. И так происходит с каждым, стоит заикнуться о наличие у меня ребёнка. Что сказать, удобно.
— Макс! — кричит он куда-то вглубь квартиры, а я с трудом прогоняю мысли о своей первой любви. Так больно и глупо… Мало ли на свете тёзок? Каждый раз пробирает. — Тут твоей соседке музыка мешает.
Лаконичный ответ не заставляет себя ждать.
— Лесом пусть идёт! — И ведь голос тоже кажется смутно знакомым! Мне кажется, я брежу. — Не тупи, Володя. Ты время видел? Мы ничего не нарушаем. Нарушил застройщик, когда прокладывал картон вместо стен.
— Слышала? — опрометчиво скалится мой собеседник. И, очевидно, посчитав разъяснительную беседу на этом законченной, предпринимает попытку закрыть дверь перед моим носом. Попытку абсолютно бессмысленную, потому как я успеваю просунуть биту в щель.
— На случай если есть сомнения, я этой штукой пользоваться умею, — предупреждаю томно. — Так что, сладенький, обсудим, когда у моего ребёнка тихий час?
Как показывает опыт, юнцов готовых дать красивой девушке отпор не так уж много. Они как минимум до двадцати робеют перед каждой юбкой.
Вот и бравый Володя от подобной постановки вопроса стремительно сдувается и уже пятясь перекладывает бремя грядущих переговоров на хозяина квартиры.
— Макс! Иди, короче, сам со своей соседкой психованной разбирайся.
Я вот только усмиряю рефлекторную дрожь, но спустя пару секунд повторно содрогаюсь. Сердце неожиданно ухает куда-то вниз, и судя по ощущениям качает кипяток, а в голове бьётся единственное слово — то самое, которым едва ли начинают мирный диалог.
— Ты?.. — всё же подбираю синоним, обмирая под изумлённым взглядом тех же льдистых глаз, что унаследовала от него моя дочь.
— Я, — хрипло подтверждает Макс, закладывая большие пальцы за пояс брюк. — Ну надо же, как тесен мир. Чего скандалишь, Ахметова?
Я так и стою в немом шоке, не доверяя своим глазам. Вдохнуть не могу, воспоминанья горят. Сейчас бы зажмуриться, чтобы прогнать наваждение, но ни одна часть вдруг отяжелевшего тела меня не слушается.
С трудом вспоминаю о цели своего визита.
— Да уже ничего. Вижу, не уживёмся.
Макс внимательным взглядом скользит по моему лицу, спускается ниже. При виде биты на его губах вдруг расцветает кривая усмешка.
— А ты тоже не меняешься, девочка с «приветом». Насчёт компромисса, попробуем договориться…
О чём тут договариваться?!
Если нам и суждено поладить, то явно не в этой жизни.
Никакого вам «и зажили они в мире и согласии». Это финиш, господа. Приехали.
— А что, есть варианты добиться от тебя уступок? — хмыкаю со скепсисом, невольно представляя, какое Макс мог бы произвести на меня неизгладимое впечатление, не будь мы знакомы.
Весь такой возмужавший, с голым торсом, демонстрирующим умеренную мускулатуру — прям ожившая мечта одинокой женщины, много лет засыпавшей исключительно в обнимку со сборником сказок. Да и неодинокая уже бы отметила и низкую посадку джинсов, держащихся даже не на бёдрах, а на… одном честном слове. И крепкие руки, словно созданные для того, чтобы сладко обнимать и без проблем двигать мебель. Если оценивать непредвзято — воплощённый соблазн.
Для любой другой. У меня-то к его природным бонусам выработался неплохой иммунитет.
— Ты удивительно душевный собеседник, когда молчишь, — отмечаю после затянувшейся паузы.
— Я в приятном шоке, — сообщает Макс со странной полуулыбкой на губах. — Выпьем по бокалу шампанского за встречу?
Э-э-э… Это он меня сейчас клеить пытается? Думает, девичья память объёмом как у рыбки, и я второй раз с той же лёгкостью клюну на крючок? Нет, я понимаю, что повела себя легкомысленно, но теперь-то он на что надеется?
— Честно говоря, повод так себе, — решаю не ходить вокруг да около. — Просто приглуши музыку и можешь дальше пить своё шампанское. У меня есть дела поважнее.
— Я, по-моему, внятно сказал, что звук в пределах нормы, — произносит Макс с предупреждением в бархатном тоне. — Как именинник, имею право на понимание?
— Как именинник — прими мои поздравления, а как человек ты… гад. — на автомате смягчаю матерное выражение. Жаль эмоции с той же лёгкостью не укротить, раскалённый воздух на выдохе жжёт горло.
Его брови взлетают куда-то под корни небрежно взъерошенных волос.
— Любопытного ты обо мне мнения.
Серьёзно?
Да у меня твоими стараниями от слёз прогнило три подушки, хроническая бессонница и пару искать успеваю только к носкам.
— Если нам больше нечего обсудить я, пожалуй, пойду, — благоразумно капитулирую. Ну а что ещё делать-то? Припереться-то я припёрлась, а тут… он! Самоуверенный, наглый и ни капли не раскаивающийся.
Макс, отчего-то просияв лицом и воодушевлённо клацнув зубами, кивает на дверь.
— Ну пойдём.
— А ты куда разбежался? — Непонимающе разглядываю его длинные пальцы на моей талии и только затем соображаю, что вольности надо бы сразу пресечь.
— Как куда? Провожу, а ты в благодарность угостишь меня чем-нибудь.
Убедившись, что своими силами его загребущие клешни не расцепить, делаю попытку хотя бы отшагнуть на приемлемое расстояние. Кто знает, какая ещё придурь ударит ему в голову.
— Моя квартира рядом, считай проводил. — Не обнаружив на бесстыжем лице должной реакции, развиваю мысль: — Ты извини, конечно, но у меня нет привычки водить в дом кого попало, а конкретно тебе я и на коврике в прихожей потоптаться не доверю.
