— А вот тут начинается самое интересное, — со знанием дела хмыкает Лина. — Приличные кандидаты ищут красавиц до двадцати пяти. То есть я уже пять лет как перезрела.
— Мракобесие какое-то, — возвращая ей телефон. — Сдалось тебе это приложение. Толку как от шпаргалки после экзамена.
— Не скажи. Умом-то я понимаю, что успешной самодостаточной женщине балласт рядом не нужен, а душа ищет пару сама по себе. Так что помимо трезвых мозгов при мне всегда свежепобритые ноги и зона бикини. Даже зимой. У тебя по-другому?
— Зимой я точно не загоняюсь, — смеюсь, поигрывая ложкой.
— Кстати, тебе идут локоны, — произносит Лина с загадочной улыбкой. — Не хочешь поделиться в честь кого такой апгрейд? Уж не новый ли сосед постарался?
Краска, хлынувшая к щекам, отвечает за меня.
— Ох, Лина… — Прячу вспыхнувшее лицо в ладонях. — Он та ещё чума временами. Представляешь, выставил сантехника и сам всё починил. Еле успела выпроводить до того, как вы вернулись с прогулки.
— Ну так намекнула бы. Что мне сложно детям мультики включить на час-другой?
— Помнишь, ты грозилась, если встретишь отца Ксении, бубенцы его козлиные бродячим псам скормить? — обречённо смотрю на подругу, но та лишь хмурится, останавливая чашку с кофе в миллиметре от своих губ. — Так вот, свисти псов, час пробил.
— Ах… у ёлки злые волки… — огорошено выдыхает Лина и зачем-то уточняет, будто могут быть варианты. — То есть это тот, кто изменил с тобой своей девушке и ещё имел наглость сунуть деньги, обвешав тебя лапшой как новогоднюю ель гирляндой?
— Он самый. — Киваю с улыбкой наблюдая за тем, как в карих глазах подруги растерянность приобретает кровожадный оттенок.
— Вот те и горячий сантехник, чтоб ему кран заклинило… А я ещё сватала тебе кобелину. Совсем старушка нюх потеряла. Ты хоть на меня не обижайся, лады? Я-то была уверена, что вижу мерзавцев насквозь.
— Ну какая ты старушка? Самый сок, — смеюсь искренне. — Да и Макс не такой уж подлец. Человек просто живёт моментом. Считай болезнь такая.
— Ага, пока ты растишь его ребёнка, — хмыкает подруга. — Чтоб он облез, болезный.
— А ведь Ксюшу вечно прятать не получится… — Откидываюсь на спинку стула, устремляя взгляд в потолок своей кухни.
— Так ты не прячь. У ребёнка на лбу не написано кто отец. Она только твоя дочь, Макс просто поделился биоматериалом. Думаешь, будет качать права, если узнает?
— Тут сложно угадать. Либо сразу сбежит, и слава богу, либо снова захочет поиграть. Нарисует в небе радугу и под ногами облака, потом свинтит опять на долгие годы.
— Тогда тем более рисковать незачем. Сам-то что говорит?
— Предлагает дружбу.
— Нестандартно, — Лана вскидывает бровь, чему-то усмехаясь. — Согласилась?
— У меня был выбор? Переезжать из-за него второй раз много чести. Можно, конечно, отказаться от возможностей, что сами идут в руки, и забиться мышкой в угол. Но эта же зараза из-под земли достанет, к тому же очень хочет угодить. Ну а раз отвадить не получается, значит, произвол нужно возглавить.
— Я в тебе не сомневалась.
— Это ещё не всё. Макс предложил мне должность офис-менеджера под его начальством в «Эвересте». Никогда не была меркантильной, но он назвал такую сумму, что вместо категоричного «нет» с языка само слетело «я подумаю». В общем, оставил визитку и срок подумать до воскресенья.
— Под крыло решил взять. Ну-ну… Пусть тогда идёт во френдзону на испытательный срок. Заодно нервы ему помотаешь, чтобы в этой симпатичной головушке больше не возникало мыслей дев непорочных да на сучок насаживать. Не заслужит доверия, хоть заработаешь. Что ты теряешь?
— Я того же мнения.
— А что Амиль? Выяснила, где он деньги берёт? — понижает голос подруга, отодвигая опустевшую чашку. — Мари, я ни на что не намекаю, но начинающий автомеханик вряд ли так быстро накопил бы на внедорожник.
— Вешает мне лапшу на уши про подпольные бои, — невольно хмурюсь. — И при этом на нём никогда ни ссадины. Куда-то влип по-любому, супермен недоделанный. На днях аж плохо стало. Злость, возмущение — не разберу.
— Отрицает?
— Валит на проигрыш.
— Ему заботится о ком-то надо, потому что о себе он не умеет, а ты стараешься лишний раз не дёргать.
— Так может, свести вас? Ты только намекни.
— Сдалась ему ворчливая тётка, — в своей манере прямолинейно отмахивается она. — Да и я его побаиваюсь. Мутный он у тебя, подруга. Хороший парень, но проблемный. Мне своих тараканов хватает.
— Ли-и-ина? — тяну, настороженно прислушиваясь. — Тебе не кажется, что стало как-то подозрительно тихо?
Не сговариваемся срываемся в детскую, где перед телевизором ещё от силы четверть назад сонно клевали носами наши дети. Клевали-клевали, да и уклевали куда-то, потому что мультики остался смотреть только Ксюшин медведь.
— Глянь сюда, — Лина, первой заглянувшая в мою спальню, давится смехом, прижимая указательный палец к губам.
— Вот бы взять эту парочку, да в угол на гречку!
— Да ладно, чего ты переполошилась? — всё-таки прыскает она. — Подумаешь, дети устроили сеанс эзотерики.
— Подумаешь? Этот чёрт лохматый им отвечает!
— Бабайка, — поправляет меня Костя, делая восторженные-превосторженные глазища.
Моя же дочь ничего вокруг не замечает, сосредоточенно прислушиваясь к стуку из-за стены, а затем старательно выстукивает в ответ мелодию общеизвестной песни про кузнечика.
— И как мне ему это завтра прокомментировать? — устало адресую вопрос в никуда.
Лина аж закашливается, явно сдерживая вечно рвущуюся из неё похабщину.
— Тоже мне нашла проблему. Отбрешешься, что пропустила бокал-другой за здоровье нового шефа и чуток перебрала. Глядишь, премию выпишет.
— Мама! Хочу в гости! — вдруг заявляет Ксюша и ресничками так невинно хлоп-хлоп, чтобы наверняка меня умаслить.
— Сходим, — киваю с добродушием подстреленной гиены.
— Правда? — уточняет дочь с подозрением.
— Конечно. Вот школу с отличием окончишь и обязательно сходим.
Остаток вечера проходит без происшествий, зато новый день спокойствием не радует.
— Не хочу-у-у в катафалк… Пусти! — верещит Ксюша, молотя кулачками по плечам Амиля.
— А ну-ка, перестань оскорблять мою машину! Она обидится и будем бежать пешком, пока ноги не отвалятся. Полезай, говорю, мы опоздаем в садик.
— Не хо-о-очу! Костя, спаси меня!
Пятилетний Костя, смерив высоченного Амиля оценивающим взглядом, дёргает его за штанину и заявляет по-взрослому серьёзным тоном:
— Пусти, я сам.
