— Помоги мне, Мстив. Нужно перевернуть его.
Ее голос звенел от волнения. Вдвоем они перевернули неподвижного Ло, и женщина начала торопливо стирать снег и грязь с его лица.
— Когда селевой поток сбил вас с ног, мне потребовалось некоторое время, чтобы трансформироваться. Я бросилась на поиски. Йяццу обнаружила раньше тебя, но он был под слоем грязи и воды. Наружу торчала только рука, которая и помогла мне найти его. Вокруг бушевала гроза, лил дождь. Мне оставалось только надеяться на то, что он жив…
Она говорила, а руки, сложенные перед грудью, уже светились золотистым сиянием.
— Приподними ему голову. Снег слишком глубокий. Он утонул в нем, как в пуховой перине.
Мстив не разобрал последних слов, но хорошо понял первые, бережно поднял голову мужчины и вопросительно посмотрел на Комду. Та развела в стороны сложенные руки, а потом начала водить ими вдоль неподвижного тела. Её брови были нахмурены, а губы плотно сжаты. Мстив смотрел на женщину, не отводя глаз. Спустя несколько секунд он с облегчением отметил, что складка, залегшая между бровями, разгладилась, и Комда глубоко вздохнула:
— Он жив… Несколько переломов, сотрясение мозга… Но это не смертельно, можно вылечить.
Её руки засветились ярче. Золотистое сияние струйкой стекало на тело мужчины. Мстив держал его голову и видел, что лицо Йяццу начинает меняться. Из серого, с темными кругами под глазами, оно становится белым. Губы порозовели и приоткрылись. Мужчина глубоко вздохнул. Сначала один раз, потом другой… После чего задышал тихо и спокойно. Комда еще раз провела руками, на этот раз над его головой, и сказала:
— Теперь все в порядке.
Но не стала встряхивать руками, как обычно делала после лечения. Она повернула голову и посмотрела куда-то в небо.
— Где же Тресс? Он давно уже должен был прилететь. Неужели что-то случилось?
Мстив осторожно опустил голову Йяццу и тоже взглянул на темно-серое небо. Теперь уже вдвоем они напряженно всматривались вдаль. И одновременно воскликнули:
— Летит!
Вдалеке показалась еще одна огромная птица. Ей темный силуэт теперь ясно виднелся на фоне более светлого неба. Мстив встал и замахал руками, чтобы привлечь внимание. Комда посмотрела на приближающуюся птицу и тихо произнесла:
— Что-то случилось. От Тресс исходит сильная негативная энергия — намного сильнее, чем обычно.
Женщина встала и убрала с лица грязные мокрые волосы. Все это время ни она, ни Мстив даже не замечали, что насквозь промокли и измазались в липкой коричневой грязи. Птица, в которую трансформировался Тресс, приближалась. Теперь было заметно, что она устала и с трудом машет крыльями. В каждой лапе она несла по человеку, а в клюве крепко сжимала что-то еще. Это что-то кричало. Так громко, что Мстив и Комда издалека услышали пронзительный вопль. Подлетев к ним, птица разжала клюв, и визжащий комок упал прямо в руки Мстива. Им оказался Гидо. Ребенок вопил изо всех сил. Мужчина несколько раз осторожно встряхнул его, но тот продолжал кричать, крепко зажмурив глаза и сжав руки в кулаки. Следом за ребенком в снег упали два человека. Птица, хлопая крыльями, села. Её тело задрожало и трансформировалось в Тресс. Мужчина тяжело дышал. Его лицо было белым от напряжения. Первыми словами, которые он произнес, были:
— Уймите ребенка! Он орал всю дорогу. От его крика у меня раскалывается голова!
Комда дотронулась до лба мальчика рукой и произнесла:
— Спи.
Ребенок тут же замолчал, несколько раз вздрогнул и заснул.
— Что случилось, Тресс? Почему ты так долго?
— Еле отыскал людей в этой лавине. Да еще этот крикливый ребенок… С ним все в порядке, не волнуйся. Просто я трансформировался у него на глазах, и он, кажется, сильно испугался…
— А как остальные?
— Не знаю. С Растом, похоже, все в порядке. Я чувствовал, как он дергается у меня в лапе. А Озгуш… Это его я искал так долго. И обнаружил около самого Провала. Случайно.
Комда задавала вопросы и выслушивала ответы на ходу. Она уже подошла к Расту и склонилась над ним. Мужчина открыл глаза.
— Прости меня.
— Ты не у меня должен просить прощения. И не сейчас. Мстив, отдай мальчика Тресс и помоги мне!
Разведчик сунул ребенка продолжающему тяжело дышать Тресс и поспешил к Комде. Краем глаза он успел заметить, что на лице Тресс появилось обреченное выражение. Он с явным нежеланием взял ребенка и подозрительно посмотрел на мальчика, проверяя, спит тот или просто притворяется, чтобы через минуту снова завопить. Комда тихо говорила, точнее, размышляла вслух:
— Перелом ноги. Сломано несколько ребер. Вывихнута рука. Синяки, шишки и ссадины не в счет. Считай, Раст, что ты легко отделался.
Её руки скользили вдоль тела мужчины, роняя на него золотистые капли энергии. Раст молчал. Мстив видел, что ему нестерпимо больно. Видимо, все это время он находился в сознании и терпел. Что ни говори, а Раст был мужественным воином. Если бы не его обидчивость и безмерная, гипертрофированная ревность…
Наконец, Комда поднялась с колен и сказала:
— Пока все. Я вылечила ногу и ребра. Сейчас вправлю руку. Синяки и шишки пройдут сами собой.
Она резко дернула руку. Раздался щелчок. Раст не выдержал и глухо застонал.
— Все. Сустав на месте. Боль сейчас пройдет. Потерпи еще немного.
Её сияющая ладонь скользнула по лицу мужчины, словно погладила.
Раст с надеждой взглянул на женщину, но та уже оставила его и поспешила к Озгушу. Не обращая внимания на снег, опустилась на колени около командира, подняла над ним руки. И вдруг ее лицо изменилось. Комда резко вздохнула, словно вскрикнула. Беспомощно оглянулась по сторонам и уставилась на Мстива. Лицо женщины мгновенно стало белым. Губы приоткрылись, и она что-то прошептала. В это время Мстив опускался на колени рядом с ней и успел услышать:
— Этого не может быть. Не должно быть…
Руки женщины двигались над телом Озгуша. Поток энергии тек с них, словно вода. Одновременно с этим из ее глаз капали слезы. Они падали на бледное лицо командира и сверкающими каплями дрожали на его щеках. Мстив понял, что она хотела сказать. Почему Комда так беспомощно, словно ребенок, посмотрела на него, но не хотел поверить в то, что подсказывало ему сердце. Он отвел руки женщины в сторону и прижался ухом к груди друга. Сколько он ни вслушивался, ему не удалось услышать удары сердца. Озгуш был мертв.
Мстив поднял голову и отвернулся. Затем он встал и нетвердой походкой пошел прочь. Он ни разу не обернулся. Комда встряхнула руками. Золотистое свечение погасло. Она прижалось лицом к груди командира и разрыдалась. Её плечи вздрагивали, но звуков не было слышно. Раст поднялся и, с трудом переставляя ноги, направился к женщине, опустился в снег и положил ей руку на спину. Затем осторожно погладил. Комда не обратила внимания на его прикосновение. Все ее маленькое хрупкое тело вздрагивало, она обнимала Озгуша за шею, плакала и плакала, с каждой минутой понимая, что эта утрата настолько безмерна, что ничто не может восполнить ее. Когда все слезы, казалось, были уже пролиты, она вдруг вспомнила, как Озгуш называл ее дочкой, и разрыдалась еще горше и безутешнее.
