— Я не за нее волнуюсь. Как она владеет оружием, я видел на Лаире. До сих пор помню горы мертвых тел гомогиенов.
Противники, отсалютовав друг другу, медленно пошли по кругу. Они никогда не встречались в бою и сейчас присматривались. Вдруг оба резко остановились и замерли, прикрыв глаза. Стало так тихо, что был слышен шелест листьев на деревьях. Вдалеке крикнула какая-то птица. Противники продолжали молча стоять друг напротив друга. И тут птица крикнула ещё раз. В ту же секунду они одновременно взлетели в воздух. Их клинки, столкнувшись, зазвенели.
Если кто-то из соперников не принимал другого всерьез или старался сражаться вполсилы, то скоро распрощался с этим заблуждением. Силы воинов были равны. Или, по крайней мере, так казалось зрителям, наблюдающим за ходом поединка. Их движения были неуловимы, а удары настолько быстры, что человеческий глаз иногда не успевал проследить за ними. Клинки звенели, сталкиваясь, и свистели, рассекая воздух, если удар приходился мимо. Такой бой не мог продолжаться слишком долго. Время, которое они потратили на изучение стиля друг друга, уже подходило к концу. Рёдзэн больше не выглядел удивленным. На его лице было спокойствие. Комда тоже слишком хорошо умела скрывать свои чувства. Её синие глаза светились, озаряя бледное лицо. И вот мужчина взлетел, словно птица. Его оружие, став продолжением вытянутой руки, было направлено прямо в сердце женщины. Она не стала уклоняться в сторону, как делала до этого. В самый последний момент черный клинок скользнул вдоль его вытянутой руки и пронзил грудь нападавшего. Спокойствие покинуло лицо правителя. Оно сменилось горечью и непониманием всего происходящего. Мужчина выронил оружие и упал на землю. Кровь, вытекая из раны, насквозь пропитала белоснежную рубашку. Но быстрее, чем кровь, из него уходила энергия. Рёдзэну казалось, он чувствует, как его тело опустошается. Вдруг он услышал в голове голос. В нем звучало страдание и такая безмерная скорбь, что сердце леденело от нее:
— Прости меня. Если можешь, прости.
Он узнал голос Комды и попытался повернуться, чтобы в последний раз взглянуть на нее. Но не смог этого сделать. Тело больше не слушалось его. Свет в его глазах померк. Тело Рёдзэна вздрогнуло и вытянулось. Он больше не шевелился.
Комда стояла над ним, держа в руке клинок, по которому тонкой струйкой стекала кровь. В ее глазах стояли слезы. Она разжала руку, и меч со звоном упал на землю. Женщина развернулась и, больше не говоря ни слова, пошла прочь.
Глава 22
На следующее утро стало холодно, и пошел снег. Миллионы снежинок кружили над Кисэном, устилая улицы белоснежным покрывалом. Звуки стихли, а краски почти исчезли. Остался только белый цвет. Город словно надел одежды Посвященных Клана Истины для того, чтобы проститься с его адептом. Никто из жителей никогда не видел снега, а многие не слышали о нем вовсе. Только старики, чей возраст давно перешагнул за сотню, помнили о таком погодном явлении. Люди выходили из домов на улицы и с удивлением разглядывали напоминающие пух, но холодные и состоящие из множества кристаллов, снежинки. Они брали их в руки и наблюдали, как снег тает, превращаясь в воду.
Йяццу шел по городу, небрежно отмахиваясь от снежинок, которые так и норовили залететь в глаза или нос. Он спешил в Пристанище странников с одной только целью: поговорить с Комдой. Мужчина ощущал настоятельную необходимость в этом разговоре и решимость довести его до конца. Он хотел убедить женщину взять его с собой. Всю дорогу Йяццу мысленно спорил с ней, подыскивая самые убедительные аргументы. Он почти ничего не замечал на своем пути. Ноги несли его привычным маршрутом, а мысли летели далеко впереди, намного опережая его.
Когда Ло оказался на Главной площади, сосредоточенность вмиг покинула его. Мужчина не смог сдержать огорченного вздоха. Дерево Сум, еще вчера удивлявшее всех цветами, стояло в снегу. Это было грустное зрелище. Нежные лепестки замерзли, почернели и осыпались прямо на глазах. Земля под деревом была покрыта черно-розовым ковром. А снег продолжал идти, исправляя допущенную деревом ошибку. Йяццу наклонился и поднял с земли опавшие цветы. Они были холодными и влажными, но все еще сохраняли свой нежный аромат. Мужчина разжал пальцы и с грустью проследил за их падением. Потом еще раз с сожалением взглянул на дерево и пошел дальше.
Одна улица сменяла другую. Все они казались совершенно одинаковыми под белоснежным покровом снега. На пороге гостиницы он остановился, тряхнул головой, чтобы избавиться от посторонних мыслей, и потянулся к колокольчику. И тут он увидел Комду. Она одиноко застыла почти в центре сада. На женщине был длинный плащ. Видимо, она простояла без движения довольно долго, потому что снежинки белыми эполетами покрыли ее плечи. Йяццу не видел ее лица, только спину. Мужчина спустился с крыльца. Снег заглушал его шаги.
Он подошел к Комде совсем близко, настолько, что мог протянуть руку и дотронуться до ее плеча. И остановился в нерешительности. Ло почему-то никак не мог сделать это последнее движение. Во всей фигуре женщины, с опущенными плечами и поникшей головой, ощущалось страдание. Комда вздрогнула, и ему показалось, что она плачет. Йяццу переступил с ноги на ногу и кашлянул. Женщина повернулась. Он ошибся. Она не плакала. Комда скользнула по нему взглядом, словно не узнавая, и отвернулась. Йяццу, стараясь сдерживать себя и не волноваться, как в прошлый раз, когда обидел ее, сказал:
— Комда, прошу тебя, нам нужно поговорить.
Она устало вздохнула и ответила:
— О чем?
— Я хочу пойти вместе с вами. Точнее, отвести отряд в Хайбун. Я хорошо знаю туда дорогу. Вам незачем искать другого проводника.
Увидев, что она никак не отреагировала на его слова, он с некоторым вызовом продолжил:
— Если откажешь, я пойду следом за вами. Ты не можешь запретить мне этого.
Комда продолжала молчать. Тогда он взял ее за руку. Та была безжизненной и холодной. Холоднее снега, кружившегося вокруг. Йяццу взял вторую руку женщины и, сложив их ладонями вместе, поднес к губам. Стал дышать на пальцы, согревая. Она тихо сказала:
— Йяццу, прошу тебя, подумай еще раз. Собираясь взять другого проводника, я не хотела обидеть тебя. Скорее, уберечь от возможных неприятностей и разочарований.
— Я все обдумал. И не один раз.
— Вчера погиб твой учитель. Это я убила его. Мне казалось, ты должен возненавидеть меня, а не предлагать помощь.
Она отвернулась. Теперь он видел ее профиль с чуть влажными от снега волосами, грустными глазами и бледными щеками.
— Ты ошибаешься. Я скорблю об адепте Рёдзэне, но не виню тебя в его смерти. Не отказывайся от моей помощи. Я знаю, что нужен тебе.
Она предприняла слабую попытку освободиться, но он не отпустил ее. Йяццу сжал холодные пальцы женщины в левой руке, а правой дотронулся до ее щеки. Та была такой же холодной и влажной, как лепестки цветов дерева Сум. И так же нежно пахла.
— Соглашайся, Комда. Ведь в душе ты хочешь, чтобы я остался с вами. Тебе нужна моя помощь. Я не понимаю, почему ты продолжаешь отказывать мне. Может быть, из-за своего недостатка.
