Комда после этих слов вздохнула и обреченно махнула рукой.
— Вы сами не знаете, что творите. В скором времени вы пожалеете о своем необдуманном поступке.
Озби опять вмешался:
— Позволь нам самим решать, что хорошо для нас, а что плохо.
После этого высказывания все заговорили разом. Слова словно льдины налетали одно на другое. Понять что — либо определенное было очень трудно. В конце концов, Гдаш перекричал всех:
— Комда! Мы, конечно, виноваты, прости. Пусть мы даже потом пожалеем, как ты говоришь, но сейчас хотим остаться.
Женщина смотрела на их возбужденные лица и чувствовала, что раздражение и обида покидают ее. Вагкхи были сейчас как дети, на них невозможно было сердиться. В глубине души она была рада их неожиданному появлению. Но она не собиралась прощать им их выходку. Они должны понести наказание за свое поведение. Пока вагкхи полностью не осознают свою вину и опять не заслужат ее доверие, она не станет общаться с экипажем так, как раньше. «Первым среди тех, кто заслуживает наказание, будет Гдаш», — решила она. Комда взглянула сначала на всех офицеров, а потом на замкома:
— Хорошо, оставайтесь. А тебя, Гдаш, я не прощаю. Ты единственный не пришел проводить меня, когда я улетала с Вагкхании.
Она повернулась кругом и пошла к дверям. Офицеры радостно заговорили друг с другом. Один Гдаш растерянно застыл во весь свой огромный рост. На его лице появилось удивленное выражение. Он приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать, да так и забыл закрыть его. Все вокруг радостно смеялись, снимая напряжение последних минут, только он один продолжал молчать, с беспокойством вспоминая последние слова, сказанные капитаном.
Глава 3
Комда вернулась в свою каюту и без сил опустилась в новое кресло. Теперь ей стало совершенно понятно молчание Озби в последние дни перед её отлетом. Он приводил в действие план, задуманный им, скорее всего еще на Парадизе. Озби был упрям, как все вагкхи, но в отличие от остальных, хорошо знал ее и понимал, что никакие уговоры не заставят Комду изменить свое решение. «Пусть теперь сами расхлебывают кашу, которую заварили», — решила она, подумав об экипаже. Постепенно обида на Озби и возмущение его действиями покинули ее.
Теперь уже со смехом она вспоминала, какими растрепанными и запыленными были обнаруженные на складе мужчины. «Это же надо, так долго прятаться, учитывая импульсивный и нетерпеливый характер их народа, — с улыбкой думала она. — Они, наверное, и питались кое-как. Но терпели. Интересно, когда они собирались предстать передо мной? Не могло же это продолжаться вечно?»
В ответ на ее мысли в дверь тихо постучали. Комда встала и, придав лицу сердитое выражение, пошла открывать. Ее рука надавила на кнопку, открывающую дверь и женщина, специально хмурясь, посмотрела на гостя. На пороге стоял Гдаш. Он был таким же грязным и лохматым, как тогда, когда они разговаривали на складе. Только теперь радостное выражение исчезло с его лица. Гдаш выглядел огорченным и каким-то растерянным.
— Комда, я не могу ждать, и пришел поговорить. Неужели ты действительно сердишься, что я не пришел проводить тебя?
— И не только на это, уважаемый Гдаш. Все то время, когда я разговаривала со старшими офицерами, а потом прощалась с экипажем, вы демонстрировали полное отсутствие уважения ко мне. Такое поведение недостойно заместителя командира. Если вы и дальше собираетесь вести себя подобным образом, я перестану общаться с вами. А сейчас прошу покинуть мою каюту.
Она подняла руку и, нажав на кнопку, закрыла дверь. Гдаш, простояв несколько минут перед закрытой дверью, глубоко вздохнул и пошел в комнату командира Озгуша. Друг уже ждал его, по привычке меряя каюту шагами.
— Ну, что она тебе сказала?
— Назвала «уважаемым» и закрыла дверь прямо перед носом.
— Я думаю, что это еще не самое худшее. Она рассержена и всем нам достанется. Но хуже всего придется Озби. Капитан знает, что весь этот план разработан им.
— Да, парню несдобровать, если мы не заступимся за него.
— Поверь мне, Гдаш, если мы «заступимся», будет еще хуже.
* * *
Озби стоял под душем в отсеке водоснабжения своей каюты. Два месяца, проведенные на дальних складах «Синей чайки», оставили в его душе ощущение пыли и страха, что Комда обнаружит их раньше времени и, не колеблясь, отправит назад на родную планету. Сегодня произошло то, чего они все опасались. Она обнаружила их и… разрешила остаться. Он понимал, что в ближайшее время ему придется не легко. Гдаш, которому она высказала свое недоверие, просто попал «под горячую руку». С ним она будет вести себя иначе. Озби тяжело вздохнул, думая об этом. Но он не жалел о том, что сделал. Пусть Комда навсегда перестанет разговаривать с ним, но он будет рядом с ней, на борту «Синей чайки». Озби протянул руку, закрывая кран, и еще раз ощутил радость, увидев, что браслет на его руке светится ярким синим цветом.
На следующий день Комда в полной мере ощутила, что экипаж снова находится на борту корабля. В коридорах слышался шум, и раздавались громкие радостные возгласы, которые сразу же затихали при ее приближении. Утром, зайдя в рубку, она обнаружила вахтенного, который уже нес дежурство.
Гдаш ходил от каюты к каюте и громогласно извещал о начале тренировок на клинках. Словом, жизнь сделала круг и вернулась к тому моменту, на котором всё остановилось. К ней тоже вернулось хорошее настроение. Так продолжалось до тех пор, пока дежурный срочно не вызвал ее в рубку. Комда решительно переступила порог каюты. После обеда вахту нес Галз. Стоило ему только повернуть к ней непривычно взволнованное лицо, как она сразу поняла, что случилось что-то непредвиденное. Мужчина стремительно встал, собираясь докладывать. Она махнула рукой, останавливая его, и скомандовала:
— Открыть створки иллюминатора!
Корабль исполнил приказ за то короткое время, пока она поднималась по трапу на мостик. Прямо по курсу находился огромный военный флот, насчитывающий десятки кораблей.
— Галз, докладывай, только коротко.
— Капитан, перед нами гатьянский военный флот, готовый к нападению.
Комда быстро посмотрела на летчика, который даже с учетом ее приказа выразился чересчур кратко, и сказала:
— Чайка, провести сканирование оружия и защиты кораблей противника. Вахтенный, срочно собрать всех офицеров в рубке.
Внутренне оповещение сработало мгновенно, и уже через несколько минут она услышала топот ног, доносившийся из коридора. Офицеры появлялись в каюте, только в последнюю минуту переходя на шаг. Комда уже сидела в кресле капитана. Прибор связи с кораблем, похожий на книгу глубокого черного цвета был открыт, и его экран светился. Красная кнопка на столе непрерывно мигала, показывая, что идет процесс сканирования.
— Всем занять свои места. На корабле объявляется тревога.
Офицеры садились в свои кресла, прикладывали руку к отпечатку ладони, тем самым активируя допуск к тем системам корабля, за которые отвечали. Комда, не поворачивая головы, продолжала отдавать приказы:
