— Присаживайтесь к столу. Сейчас сын принесет чего-нибудь поесть.
— Я, наверное, отвлекаю вас от дел?
— Нет, — он даже возмущенно махнул рукой, — сейчас еще очень рано. Мы и сами еще не завтракали.
Мальчик принес большую плетеную корзину и, поставив ее на стол, стал выкладывать находящиеся в ней продукты. Здесь были завернутые в тонкую ткань сыр, хлеб, свежие яблоки. Осторожно, стараясь не разбить, он достал большой кувшин с молоком. Его отец снял с полки три кружки и нож. Ловкие руки, привыкшие к постоянной работе, быстро нарезали хлеб и сыр. Через несколько минут все трое сидели с полными кружками молока и завтракали.
Мальчик, склонившись к самому столу, украдкой бросал на женщину внимательные взгляды. Он просто не мог не делать этого. Вайти никогда раньше не видел такой красавицы. Она неторопливо ела, изредка посматривая по сторонам. Вдруг ее глаза, скользнув по деревянной стене комнаты, встретились с его глазами. Паренек от неожиданности сделал слишком большой глоток и закашлялся. Хард мягко улыбнулся, стараясь, чтобы сын не заметил этого. Он тоже был удивлен, увидев эту женщину у калитки своего дома, но сумел справиться с эмоциями.
Она сказала, что идет в Гордон. Этот город был столицей Миддлтона и находился очень далеко. Надо было пройти не только леса, простирающиеся на многие километры вокруг их деревни, но и перейти горы. Пусть они были не очень высоки, но скальные склоны осыпались при каждом шаге, норовя столкнуть с себя нежданного гостя. А сколько рек и мелких речушек встречалось на пути к Гордону… В общем, всех трудностей было не перечесть. Женщина, сидевшая сейчас перед ним, казалась хрупкой и беззащитной, но в ее синих глазах, иногда смотрящих на него, чувствовалась сила. Хард решился задать вопрос:
— Что вы хотите купить в дорогу?
Мальчик сердито посмотрел на отца. Мало того, что тот назвал его детским именем — Вайти, хотя все время говорит, что он уже большой. Теперь он пытается быстрее избавиться от этой странной, но удивительно красивой женщины.
— Немного сыра, хлеба, если есть, овощей и фруктов. Меня вполне устраивает то, что мы сейчас едим.
Хард встал, и вместе с ним поднялась с деревянной лавки Комда. Он торопливо проговорил:
— Я совсем не гоню вас. Просто схожу за продуктами.
— А я достану деньги.
Мужчина вышел, а Комда развязала тугие завязки сумки и запустила в нее руку в поисках кошелька. Входная дверь громко стукнула, и на пороге появился высокий светловолосый мужчина, одетый в темную одежду и длинный плащ, снизу подбитый белой блестящей тканью. Он посмотрел на застывшую около сумки женщину, а потом перевел взгляд на мальчика:
— Где твой отец?
Заметив, что паренек нахмурился, но продолжает молчать, он спросил громче:
— Немедленно отвечай, где Хард?
Комда вытащила пустую руку из сумки и, повернувшись к вошедшему, ответила за мальчика:
— Он пошел за продуктами, которые я собираюсь купить.
— Тебя никто не спрашивал, женщина!
Глубоко посаженные голубые глаза посмотрели на нее. Тонкие губы презрительно скривились. Но Комда не отвела взгляда в сторону. Её глаза с насмешкой смотрели на вошедшего. Эта молчаливая дуэль взглядов была прервана появлением Харда. Он вошел, держа в руках корзину с продуктами и удивленно замер в дверях.
— Зальд, что ты здесь делаешь?
— Зашел посмотреть, как у тебя дела. Вижу, что ты принимаешь у себя подозрительных гостей.
— Мне эта женщина не показалась подозрительной. А вот то, что она красива, я заметил.
Мужчина, которого хозяин дома назвал Зальдом, высокомерно взглянул на Харда и ответил:
— Ты слишком доверчив. Любой запросто обманет тебя.
Мужчины разговаривали между собой, словно в комнате никого больше не было. Комда раньше бывала на Миддлтоне, поэтому знала, что такие плащи, как на Зальде, носят священники этой планеты. Судя по словам вошедшего, он был ревностным слугой бога, но карал больше, чем раздавал милости.
Она осторожно проникла в его мысли, чтобы понять, чем вызвана такая ненависть к ней. Через секунду на ее лице насмешка сменилась жалостью. Зальд тут же заметил эту перемену и справедливо отнес ее на свой счет. Его реакция удивила всех. Он подскочил к женщине и, схватив ее сумку, стоящую на лавке, начал вытряхивать содержимое. На пол упала фляга с водой, смена белья и еще одно верхнее платье вишневого цвета. В последнюю очередь с гулким стуком упал небольшой кошелек с деньгами. Зальд поднял его. Потом небрежно носком сапога разворошил лежащие на полу вещи. Комда не выдержала:
— Кажется, вы нашли и забрали самую подозрительную вещь из моей сумки!
Лицо священника побелело от этого обвинения. Он собирался ответить, когда его сапог, все еще разбрасывающий в разные стороны ее вещи, наступил на что-то твердое. Священник наклонился и осторожно, словно брал в руки ядовитую змею, достал небольшую хрустальную пирамидку. С чувством хищника, поймавшего добычу, он повернулся к женщине. В лице Комды ничего не изменилось. Только насмешка и еле уловимое презрение опять засветились в ее глазах. Зальд сжал пирамидку и, подняв руку вверх, чтобы всем было видно, потряс ею в воздухе:
— Я нашел неоспоримое доказательство вины этой женщины!
— Какое?
Вопрос Харда заставил священника повернуть в его сторону свою светловолосую голову.
— Разве не очевидно, что эта странная вещь может принадлежать только ведьме?!
Комда решила вмешаться, хотя понимала, что никакие аргументы уже не изменят сложившегося мнения стоявшего перед ней фанатика.
— Когда-то давно в горах я нашла большой кусок хрусталя. Камень не был драгоценным и не годился для создания украшения. Но он мне так понравился, что я попросила мастера придать ему какую-нибудь форму. Он выточил пирамидку. С тех пор я всегда ношу ее с собой.
Это простое объяснение убедило бы кого угодно, но только не Зальда. Он даже не услышал его. Держа в одной руке кошелек с деньгами, а в другой пирамидку, он смотрел по сторонам, словно отыскивая что-то взглядом. Наконец, его глаза заметили веревку, висевшую на гвозде возле входной двери.
— Хард, свяжи эту женщину. Я забираю её с собой. Она ответит за то, что пыталась околдовать вас!
И тут произошло неожиданное. Хард поставил на стол корзину с продуктами, которую на протяжении всего разговора держал в руках и решительно ответил:
— Нет. Я не буду связывать её. Она не сделала нам ничего плохого. Это ты ведешь себя недостойно.
Голубые глаза священника от удивления полезли на лоб. Еще никто не осмеливался перечить ему. Вайти встал из=за стола и подошел к отцу.
— Папа прав, дядя. Вы поступаете плохо.
Это оказалось последней каплей, которая переполнила чашу ненависти священника и привела его в бешенство. Он выбежал из комнаты и, остановившись на высоком крыльце, громко закричал, потрясая в воздухе рукой, в которой была зажата хрустальная пирамидка.
