— За дылду ща ещё порцию словишь, дылда! — рявкнул Цикада.
— Ладно, ладно, не заводись, — Толя примирительно выставил ладони.
И всё же эта новость заставила меня улыбнуться. Значит, этот Толя настоящий танк, раз у него такая сопротивляемость.
— Потом попробуем ещё, а пока просто помашешь дубинкой, окей? — сказал я.
Цикада на удивление послушно закивала.
— Аида, — я повернулся к рыжей, которая сидела, уставившись в одну точку, — Помоги Понту, исцели его.
Груздь, несмотря на контузию, всё же расслышал и сразу отполз, выхватив кинжал. Пальцы у него, судя по всему, уже сами восстановились.
— Не надо меня исцелять, — он с подозрением забегал глазами, — Я жить хочу!
Со вздохом я протянул руку Аиде Фёрст:
— Тогда меня. Мне надо знать, что ты можешь.
Рыжуха очень испугалась, но всё же кивнула. Протянула руку, коснувшись моих пальцев, и закрыла глаза. Страшно покраснев от смущения, он зажмурилась.
Вы испытываете действие заклинания «Малое исцеление»
Надо сказать, бодрости у меня заметно прибавилось, а у целительницы пинга не убавилось. Значит, такое исцеление стоит немного. Осталось проверить, есть ли толк в бою.
Самое главное, исчез звон в ушах. В трубе сохранялась тишина, но добавился какой-то чавкающий звук с той стороны, куда нам предстояло идти. Как будто там болото какое-то…
— Прекрасно, — я одобрительно кивнул, — А теперь ты, танк.
Я повернулся к Шифоньеру, и тот испуганно застыл. Потом оглянулся, никого не увидел, и снова посмотрел на меня:
— Кто танк? Я танк?
Я вздохнул, едва сдержавшись от стона. Ну что же они все какие нубы!
— Да, ты танк, будешь танковать… Я вроде говорил тебе.
— Ну, я в танки совсем немного гонял. А кто светить будет? Мне чего, сводиться надо будет, мобов пробивать, да? Я типа тяжа, что ли?
— Типа, — процедил я сквозь зубы, — Урон принимать будешь.
Доспех у него был простой, кожаная основа с нашитыми железными латами подозрительно рыжего цвета. Надеюсь, они ржавые не настолько, чтобы пробиваться ударами монстров.
Толя сунул руку в футляр и достал меч, давно не чищенный. Надеюсь, на нём кровь гоблинов.
— А мне пушку не дали, вот это только.
— Я скажу, что делать, — сказал я, стараясь, чтобы это звучало спокойно и ровно. А то и так глаз начал уже подёргиваться, — Ладно, двигаемся дальше.
— Э, стой, умник, — возмущённо крикнул Груздь.
— Чего тебе?
— А я? — возмутился «лазутчик», — А меня проверить?
Честно, вот эти его слова мне понравились. Значит, с ним не всё потеряно, если реально заинтересовался.
— Все тут типа полезные, а я так, говно на палочке? — Груздь помахивал кинжальчиком на фоне далёкого выхода, и был очень похож на встреченного в тёмной подворотне гопника.
— Ну, и что же ты можешь?
— Я, я… — пыжился Груздь, и тут вдруг исчез.
Все испуганно ахнули, а я даже не понял, что произошло. Мы стали оглядываться, пытаясь разглядеть в темноте Понта, но тот и вправду как сквозь землю провалился.
Сбоку шаркнули шаги, и я почуял, как моей шеи коснулся шершавый кончик ножа.
— Вот так могу, — прошептал сзади Груздь.
Я спокойно повернулся и одобрительно кивнул. Значит, «лазутчик» имеет некоторое сходство с классической профой «разбойника».
— Я всё же услышал тебя, — сказал я, — Шумишь.
— Да это… — убрав нож, замялся Груздь, — Короче, если просто прячусь, то шума нет. А вот попробовал подойти, чтобы нож приставить, и ловкость уменьшается.
Это кое-что объясняло. «Лазутчик» может спрятаться, пролезть или проникнуть куда-то, но не с целью убийства. Для убийств есть «скрытный убийца», как тот урод Эдвард Кинжал.
— Ой, ну удивил, — ревниво бросила Цикада, — В темноте любой дурак может спрятаться.
— Ага, — кивнул Толя.
— В смысле, в темноте? — удивился Груздь.
Все замолчали, не поняв вопроса, а у меня вырвалось:
— В смысле, «в смысле, в темноте»?!
— В смысле, в смысле, в смыс… — начал было Груздь, но оборвал себя на полуслове, — Тут же не темно. Ну, сумрачно, но вполне сносно.
Мне понадобилась секунда, чтобы всё понять.
А вот это была явно хорошая новость. С освещением в этой трубе была полная труба, и то, что у «лазутчика» есть ночное зрение, давало большой плюс.
— И далеко выход из коридора? — спросил я, ткнув в темноту, — Ну, зал впереди есть какой-нибудь?
— Да прямо тут, один шаг, — всё так же удивлённо ответил Груздь, только осознавая, какое преимущество он имеет, — Огромный, как пещера. Тут кочаны какие-то стоят, весь пол усеян. А, ну как в фильме… Как же их там?
— Чужие, — сглотнув, просипел я.
Так вот, нафиг, что за чавкающие звуки. И их было всё больше…
Глава 26
«Вашу же пиксельную инопланетную мать!!!»
Это единственные слова, которые крутились у меня в голове. И даже никаких идей не было — всё место заняла тихая мужицкая паника.
А может, свалить отсюда, пока не поздно? Вашу же пиксельную… Точнее, их… Их чужеродную королевистую мать!
— Надеюсь, королеву ты не видишь? — прошептал я, толкнув локтем Груздя.
— Я?
Его силуэт двинулся в темноте, и вдруг зажёгся свет. Мы с шипением прищурились…
— Ой, на-а-афиг, — с чувством сказала Цикада.
Всё, как и говорил Груздь Понт, который как раз переступил едва заметную линию, отделяющую коридор от этого зала.
Перед нами открылась пещера, весь неровный пол в которой был усеян яйцами инопланетных тварей. Как выразился «лазутчик», они и вправду были похожи на кочаны капусты, только подгнившей до жёлто-коричневого цвета.
Ложбинки рельефа пещеры, все возвышения, выступы на стенах, многочисленные тянущиеся к потолку сталактиты — яйца были везде. Некоторые чуть-чуть шевелились, приоткрывая верхние лепестки.
Но тут явно были свои нюансы. Ведь Параллакс, просканировав культурное поле планеты Земля, трансформировал всё под своё понимание.
Каждое яйцо-кочан покоилось на толстой, расширяющейся книзу ножке. Было видно толстые корешки, которыми эти кочерыжки хватались за пол пещеры.
Центр пещеры представлял из себя холм, по которому яйца поднимались ещё плотнее, а на вершине возвышалось странное сооружение. Вроде бы и столб, но весь резной, обработанный талантливой рукой скульптора. Изображал он, судя по всему, что-то в том же инопланетном стиле — всевозможные сочленения, рёбра и шипы в дикой композиции уходили куда-то вверх.
