Мы поцеловались и попрощались в дверях у Гиббонсов, и меня скрутило еще сильнее, чем раньше, потому что я видела страх на лице Кезии. Я обещала ей, что найду способ послать весточку, а она рассмеялась и сказала, что если я научусь писать, то она повесит мое первое письмо в рамке на стене. Мы посмотрели друг на друга и крепко обнялись. А потом дверь закрылась, и я увидела, как отдернулась красная занавеска, когда они выглянули наружу, – и задохнулась от наплыва чувств, в том числе облегчения, потому что им больше не угрожала опасность.
– Пока! – крикнула Шарлотта, и мне пришлось шикнуть на нее. Она нахмурилась и шарахнулась от меня, как будто я собиралась наказать ее.
Я присела и заправила пряди ее волос, выбившихся из-под кепки.
– Нам предстоит долгий путь, – обратилась я к ней. – Знаю, сейчас темно и дождливо, но у нас нет выбора. Ты останешься рядом со мной и постараешься идти, даже если захочешь остановиться?
Она серьезно посмотрела на меня, и я потерлась щекой о ее щеку. Она кивнула.
– Хорошая девочка. Ну, пойдем.
Мы добирались до Вестминстерского моста наилучшим путем, каким только могли в темноте. Мы не могли идти рядом с рекой – берега Темзы были усеяны сложно устроенными маленькими верфями, лестницами и причалами, и там не было сквозных проходов – но я не теряла реку из виду, пока мы продвигались на запад. Ее широкая и блестящая гладь под ночным небом сама по себе служила облегчением; вода помогала мне зарабатывать на жизнь, и было спокойнее видеть ее рядом, как верного старого пса.
Пока мы шли, я рассказывала Шарлотте о рынке, о том, откуда приходили рыболовные суда и что они привозили, и о рыночных торговцах. Ей понравилась история о дохлой акуле, подвешенной на причале, как безобразная русалка с рядами острых зубов.
Примерно на полпути моросящий дождь почти прекратился, но меня пробрала дрожь недоброго предчувствия, когда Темз-стрит уперлась в тупик. Я знала причину. Мы приближались к Флит-Дитч – речушке с истоком к северу от Лондона, протекавшей под городом и появлявшейся на поверхности под Фаррингдоном, где она попадала в рукотворный канал и впадала в Темзу. Был только один способ переправиться через нее: по мосту в конце Лудгейт-Хилл. Узкие улочки и переулки, примыкавшие к реке, были темными и тихими. Пивные и таверны, выстроенные вдоль берега, заполнялись рыбаками, работниками из доков и верфей и факельщиками, но в этот час они могли только расходиться по домам. Я поспешно вела нас на север, снова советовала Шарлотте ни на кого не глядеть и обмотала голову шалью. К счастью, узкий мост и улочки по обе стороны были почти пустыми, и мы перешли на другую сторону, не оглядываясь назад.
В четверть двенадцатого мы подошли к северной оконечности Вестминстерского моста – промокшие, но торжествующие. Несколько факелов горело здесь и там в богатых городских кварталах, и река тускло поблескивала у нас под ногами, устремляясь к дальнему изгибу. Луна зашла за облака, что было удачей для нас. Я положила руку на парапет и наконец расслабилась. Лайл будет здесь через пятнадцать минут. Мы сделали это; мы добрались сюда.
– Самая трудная часть позади, – сказала я Шарлотте, подняв ее на руки и поставив на низкую каменную стенку. – Посмотри, что есть в моей волшебной сумке для хорошей девочки!
Она посмотрела на меня, и ее розовый язычок облизал щель между передними зубами. Когда я достала апельсин, она радостно вскрикнула и попросила меня очистить его.
– Давай пройдем к середине моста и подождем Лайла, – предложила я.
Вокруг было совсем мало людей: двое мужчин, беседовавших друг с другом и приближавшихся с другой стороны, и бродяга с кучей ветхих пожитков вокруг него, привалившийся к балюстраде. Я взяла Шарлотту за руку и повела ее через реку, показывая на плывущие суда. По ночам речное движение было тихим и размеренным.
– Смотри, вон траулер, – указала я. – Как я и говорила, он везет креветки из Лейта. Видишь эти суденышки, курсирующие между большим кораблем и причалом? Это лихтеры, доставляющие грузы, потому что судно слишком большое для причала. Кажется, они перевозят древесный кругляк.
Мы прошли дальше и остановились посередине. Мимо проехала двуколка. В это время суток почтовые кареты разъезжались из Лондона, начиная свое долгое странствие в разные части страны. Я сказала Шарлотте, что мы можем написать письмо Мозесу и Джонасу, когда прибудем на место, а Уильям прочитает его. Потом я растерла ее озябшие руки. Через несколько минут я увидела Лайла, подходившего с северного берега, он согнулся против ветра и низко надвинул кепку на лоб. Мое сердце забилось быстрее, я улыбнулась и отошла от балюстрады, чтобы он мог лучше видеть нас. Но он никак не показал, что узнал меня, и не улыбнулся, хотя ускорил шаг. Когда расстояние сократилось, я поняла, что это не Лайл. Его лицо было более бледным, и он был выше, с широко распахнутыми светлыми глазами. Из-под его кепки выбивались рыжие волосы.
– Нед, – изумленно сказала я. – Что ты здесь делаешь?
Я улыбалась, но одновременно и хмурилась. Мои ощущения были странными, как во сне. А потом я поняла.
Другой человек бежал к нам с той стороны, откуда пришел Нед, – высокий мужчина в черном плаще, скособоченной шляпе и черных перчатках. Это их с Недом я видела на противоположной стороне моста пять минут назад.
Ведро льда как будто опрокинулось мне на спину, когда сыщик холодно посмотрел на меня и увидел понимание в моих глазах. Я очень крепко держала Шарлотту за руку, и она морщилась от боли. Я оттолкнула ее за спину в надежде, что она не почувствует моей дрожи.
Нед не смотрел на меня. Он повернулся к сыщику.
– Это она, – угрюмо пробормотал он и кивнул в сторону Шарлотты.
– Мы уже встречались, – сказал сыщик. Его голос был ровным и надтреснутым, как старая кожа.
– Нет…
Он метнулся к девочке. Нед перехватил мои запястья, пока я кричала, а сыщик обхватил Шарлотту за плечи и оторвал от меня. Она плакала и махала руками, стараясь дотянуться до меня.
– Не надо, Нед! Не делай этого!
Коляска ждала у северного края моста и теперь подъехала к нам, остановившись посередине. В мелькании теней и водовороте движений я заметила, как сыщик заталкивает мою кричащую дочь внутрь. Ее пронзительные крики врезались мне в душу. В следующую секунду кучер тряхнул удилами, и лошади тронулись с места. Колеса повернулись, и коляска описала широкий полукруг на мосту, возвращаясь к тому месту, откуда приехала. В тот же миг кто-то рванулся к нам с северного конца. Он держал в руке какое-то длинное орудие, – то ли факел, то ли дубинку.
– Лайл! – закричала я. – Они забрали Шарлотту!
Нед продолжал крепко удерживать мои запястья, и я плюнула ему в лицо, когда Лайл подбежал к нам и врезал ему кулаком в челюсть. Но Нед был готов и уклонился, по пути выпустив меня и замахнувшись на Лайла. В следующий момент они сцепились друг с другом на мостовой. Факел упал где-то рядом, и я едва не споткнулась об него, когда ринулась за двуколкой, которая плавно свернула в ночи и исчезла из виду. Не было никакого смысла бежать за ней; я знала, куда она направлялась.
