— Ты прекрасна, Эм. Такая чертовски красивая, — повторяю я, пока ее мышцы пульсируют вокруг меня.
Ее губы приоткрываются, и с них срывается самый чертовски невероятный звук, когда она продолжает подпрыгивать на мне.
— Тео, — стонет она, ее руки поднимаются к волосам, прежде чем они начинают скользить вниз по ее телу.
— О, черт, — ворчу я, когда она обхватывает руками свои груди.
Ее голова откидывается назад от удовольствия, когда она дразнит себя.
— Ущипни свои соски, детка. — Она делает, как ей говорят, и ее киска почти сразу же сжимается вокруг меня. — Господи.
Мои пальцы сжимают простыню подо мной, поскольку потребность прикоснуться к ней, перевернуть ее, трахать ее в матрас до тех пор, пока она не забудет свое имя, почти невыносима.
Скорость ее движений увеличивается, становясь все более беспорядочными по мере того, как она приближается к своему освобождению.
— Поиграй со своим клитором. Позволь мне посмотреть, как ты кончаешь, Мегера.
— Ты здесь не главный, Чирилло, — выдыхает она. — Перестань доминировать снизу.
Я невинно поднимаю руки вверх.
— Черт, — шипит она, скользя рукой вниз по животу и по киске, которую она обнажила, прежде чем насадиться на меня.
Она стонет в тот момент, когда кончики ее пальцев соприкасаются с клитором, и ее мышцы плотно сжимаются вокруг меня.
— Это приятно, детка?
Она двигает бедрами снова и снова, позволяя моему члену попадать в нужное место внутри нее, пока она играет сама с собой.
Лучший. Чертов. Вид. Когда-либо.
— Ты, блядь, разрушаешь меня, Эмми Чирилло.
Ее тело сотрясается, когда я зову ее по имени, и она падает головой вперед в интенсивном освобождении, которое заставляет ее тело рухнуть на меня сверху.
Ее влагалище колышется вокруг моего члена, пытаясь выдоить из меня мое собственное освобождение, но я еще не готов.
Я с болью осознаю, что она может уйти сразу же, как только я закончу. И это не произойдет. По крайней мере, пока.
К тому времени, как она приходит в себя, ее ответственный момент, блядь, давно прошел.
— Тео, — стонет она, ее спина выгибается дугой на кровати, на которую я перевернул ее, пока она выкрикивала мое имя. Я втягиваю в рот ее твердый сосок, проводя зубами по чувствительной коже.
Она дергает мою руку, которая держит ее в заложниках над ее головой.
— Теперь моя очередь играть, детка.
Я касаюсь ее соска кончиком языка, и все ее тело содрогается.
— Почему тебе не нравится, когда я прикасаюсь к тебе? — Спрашивает она, когда я целую и покусываю ее другую грудь, оттягивая зубами кружево.
— Сейчас? Мне насрать. Но раньше, — признаюсь я, прижимаясь к ее нежной коже, — я пытался поступить правильно, и я знал, что если ты прикоснешься ко мне, все ставки будут отменены.
Я не уверен, чего я ожидал от нее в связи с этим признанием, но я точно не предполагал, что она запрокинет голову от смеха.
— Что? — спрашиваю я.
— Н-ничего. Просто ты пытаешься поступать правильно. Видишь, я же говорила тебе, что с тобой весело, — вскрикивает она, когда я впиваюсь зубами в ее чувствительную плоть.
— Я хотел тебя так чертовски сильно. Смотреть, как ты отсасываешь мне… черт, детка. Ты понятия не имеешь. Но если бы я трахнул тебя, сделал бы своей, тогда я знал, что ты бы возненавидела меня.
— Я уже это делала. Это действительно было проблемой?
— Я хотел дать тебе выбор. Подождать, пока ты не узнаешь все. — Ее глаза удерживают мои, когда я нависаю над ее телом. — Потом ты провернула этот гребаный трюк с Ксандером, и все ставки были отменены.
Мои губы прижимаются к ее губам, когда ее ноги обвиваются вокруг моей талии, прижимая нас друг к другу и позволяя ей тереться об меня обжигающим жаром своей киски.
— Черт, мне нужно вернуться в тебя, Мегера.
— Я прямо здесь, Чирилло, — стонет она, когда я целую ее в шею. — Возьми то, что тебе нужно.
— Ты, блядь, пожалеешь об этом.
— Сомнительно. Я могу принять все, что ты в меня бросишь.
— Неужели я, блядь, этого не знаю.
Убирая ее ноги со своей талии, я сползаю вниз по ее телу и раздвигаю ее бедра.
— Эта штука такая красивая. Но к тебе это никакого отношения не имеет.
Потянувшись к прикроватному столику, я достаю складной нож и обнажаю лезвие.
— О Боже, — всхлипывает она, когда я провожу острием по краю кружева, спускающегося по ее телу.
— Доверяешь мне, детка?
— Нет, — кричит она, стараясь оставаться неподвижной, пока я разрываю кружево, прикрывающее ее.
— Должна ли я беспокоиться о том, насколько ты хорош в этом? — спрашивает она, когда я стаскиваю испорченное нижнее белье с ее тела.
— Возможно. Но у меня нет никаких планов разделывать тебя на куски, детка. Ты мне нравишься целиком.
— Что ж, это облегчение.
Присев на корточки, обхватив пальцами нож, я позволяю своему взгляду блуждать по ней.
Ее щеки, шея и грудь пылают румянцем, ее соски затвердели и снова просят моего рта. Там, где я задел лезвием ее безупречную кожу, остались зловещие красные царапины. От этого зрелища у меня слюнки текут. От мысли о том, чтобы пометить ее, у меня кружится голова.
— Тео? — Спрашивает она, чувствуя мои мрачные мысли.
— Скажи, что ты моя.
ГЛАВА 11
Эмми
Он смотрит на меня пристальными темными глазами, от которых трудно дышать.
Я пришла сюда с двумя намерениями: быть честной и кончить.
Я сказала себе, что уйду, как только обе эти миссии будут завершены. Но я бы солгала, если бы сказала, что уйти прямо сейчас — это даже вариант.
— Я-я не могу, Тео.
Все его тело обвисает от моего признания.
Но это длится недолго, потому что в ту секунду, когда его глаза снова находят мои, эта опасная решимость возвращается.
— Ты будешь. Может быть, не сегодня или завтра. Но ты будешь.
Я резко втягиваю воздух, когда острие его ножа дразнит мой сосок.
— Тео, — стону я, когда он царапает мою полную грудь, укус боли пронзает мой клитор.
Опасность не должна быть такой приятной.
— Возможно, ты не можешь этого сказать, но я, блядь, вполне могу сделать тебя похожей на мою.
Острие ножа опускается ниже, пока не упирается в мои ребра, его глаза сфокусированы на нем.
Мое сердце колотится в груди, когда все, что он может сделать со мной, мелькает в моей голове.
