Подойдя к машине, он проговорил:
– Ну, здравствуй, Степанов! Много о тебе слышал, а вот встречаться до сих пор не приходилось.
– Что вам от меня нужно? – возмущенно воскликнул Степаныч. – Я законопослушный гражданин, бизнесмен, налогоплательщик! У вас на меня ничего нет! Я найму лучших адвокатов…
– Наймешь, наймешь! – кивнул Николай Иванович. – Непременно наймешь. И расскажешь нам о хищениях стратегического сырья в особо крупных размерах.
– Ничего не знаю…
– Твои подельники в Верхнегорске уже дают показания. Твоя роль там вырисовывается в мрачных красках.
– Они меня оговаривают…
– Разберемся!
– Говорю вам – я ни при чем!
– А для начала – кто эта женщина в твоей машине? Кто ее ранил?
– Ничего не знаю! Увидел ее на улице, она истекала кровью, я ее подобрал, вез в больницу, когда вы меня остановили безо всяких законных оснований…
– Интересно, как тогда она оказалась за рулем?
Степаныч молчал.
– Ага, а твой нож случайно оказался измазан в ее крови! – Николай Иванович выловил из кармана бандита окровавленный нож.
Глаза Степаныча забегали.
– Ты, конечно, можешь сказать, что разделывал этим ножом мясо для шашлыков, но мы очень быстро установим, чья это кровь!
Тут раздался приближающийся звук сирены, и рядом с ними остановилась машина «скорой помощи». Из нее выскочили два человека с носилками.
Они увидели лежащую без сознания Ольгу и положили ее на раздвижные носилки.
– Куда повезете? – спросил их Николай Иванович.
– В Митрофаньевскую больницу.
– Скажите там, чтобы поместили ее в отдельную палату. Мы скоро пришлем туда охрану.
«Скорая» уехала.
Степаныча в наручниках посадили в машину и увезли, Цезаря взял на поводок опытный кинолог и увез в питомник. Пес был недоволен и пытался даже сопротивляться, но кинолог проговорил ему на ухо несколько слов, и дальше рычания дело не пошло.
– Специалист! – Парни восхищенно посмотрели вслед неказистой машине, в которую кинолог погрузил Цезаря.
Машина «скорой помощи» затормозила на перекрестке.
– Что там? – спросил санитар водителя. – Нас же должны всюду пропускать!
– Да там авария, две машины столкнулись. При всем желании не могут нас пропустить. Придется объезжать по набережной.
Санитар покосился на раненую женщину.
Она вдруг широко открыла глаза и пристально посмотрела на него. В ее взгляде не было и следа слабости, как будто она и не теряла сознание.
Губы ее шевельнулись, она что-то прошептала.
– Что? – переспросил санитар и наклонился над ней.
– Извини, – прошептала Ольга и внезапно ударила его сложенными пальцами в точку позади уха.
Санитар охнул и повалился набок рядом с носилками.
Ольга тихонько поднялась, открыла заднюю дверцу машины и выскочила на тротуар.
Водитель переключил коробку на заднюю передачу и начал отъезжать назад.
– Как там наша спящая красавица? – спросил он своего напарника, не поворачиваясь.
Санитар не отозвался.
Водитель оглянулся, увидел пустые носилки и напарника, без чувств лежащего на полу, и охнул:
– Мать честная! Это что же такое? Это прямо какое-то «молчание ягнят» получается!
Тут у него заработало переговорное устройство.
– Нам сообщили, что вы везете женщину с ножевой раной. Готовить операционную?
– Везем, только не женщину, а мужчину, и не с раной, но без сознания…
– Чего? – по-свойски спросила диспетчер. – Ты там выпил, что ли, за рулем?
– Какое выпил! – Водитель пустил отборным матом, видя, что санитар лежит без движения.
Ольга, спрятавшись за газетным киоском, проследила за уезжающей машиной «скорой помощи» и перевела дыхание.
Пока она благополучно выкарабкалась из неприятностей – ушла и от покупателей, и от Степаныча, и от спецслужбы. Правда, она ранена, рана кровит, и голова кружится.
Нужно где-то обработать рану и хоть немного отдохнуть…
Первое, что пришло ей в голову, – комната, которую она сняла у старушки. За эту комнату она заплатила вперед, так что имела полное право туда вернуться.
Там можно будет обработать рану на боку и хоть немного отлежаться, хоть немного восстановить силы, прежде чем отправиться за деньгами и документами…
Но еще прежде этого нужно было хоть немного привести себя в порядок, чтобы не привлекать внимание прохожих. Сейчас она была вся в крови, в прорезанной и окровавленной кофте.
К счастью, рядом оказался общественный туалет.
Ольга зашла туда, мрачным взглядом ответив на удивленный взор билетерши и бросив деньги на стол перед ней.
В туалете она кое-как отмыла лицо и руки, и надела поверх своей окровавленной розовой кофты голубую форменную блузу, которую сняла с санитара.
Санитар был мужчина крупный, и блуза вполне налезла поверх собственной Ольгиной одежды.
Ловить машину Ольга не решилась – водитель может запомнить ее и потом кому-нибудь рассказать. Собравшись с силами, она отправилась к автобусной остановке.
Голова кружилась, силы были на исходе, но на чистом адреналине она добралась до нужного места и вышла неподалеку от шестиэтажного кирпичного дома.
Однако, немного не доходя до этого дома, Ольга невольно замедлила шаги.
У нее появилось смутное ощущение, что здесь что-то не в порядке, ощущение опасности.
Она привыкла в экстремальной ситуации прислушиваться к своей интуиции и сейчас попыталась понять причину своего беспокойства.
Возле дома стояло несколько машин.
По большей части это были старые, видавшие виды дешевые автомобили. Среди них затесались даже заметно проржавевшие «Жигули» первой модели, незабвенная «копейка» советских времен, чудом дожившая до нашей эпохи.
И тут же, среди этой ржавеющей роскоши, стоял единственный новый и дорогой автомобиль немецкого производства.
Это само по себе было странно – дом небогатый, и его жильцы вряд ли ездят на крутых иномарках.
Но это было не все.
Кроме того, Ольге показалось, что в немецкой машине кто-то сидит.
Сквозь стекло она не могла разглядеть водителя, к тому же она боялась подходить ближе, чтобы он сам ее не заметил.
Ноги плохо ее держали, и Ольга прислонилась к стене. Ей хотелось скорее добраться до комнаты, спрятаться в ней, как раненый зверь прячется в своей норе, чтобы зализать рану…
