«Давайте уже с этим покончим, — подумал Пенфолд. — Я знаю, что меня ждет».
В бога Пенфолд не верил. Поэтому не удивился, что его «молитва» не возымела действия. Дверь не открылась. Дознаватели не появились. Мучительное ожидание продолжалось.
Прошло еще двадцать изматывающих минут.
Отвлечь внимание в комнате было нечем. Только бледно-голубые стены, крашенные сто лет назад. И Питер Хьюз, с которым Пенфолд говорить не собирался. Он не просил об адвокате. Но и отказаться от него не мог. Что вовсе не означало, что он готов взаимодействовать с этим человеком.
Наконец-то единственная дверь в комнату отворилась, и вошли двое. Женщину он узнал: Джоэль Леви, руководившая его арестом. С ней был еще один полицейский. Высокий мужчина лет за тридцать. Аккуратно постриженный и в дорогом костюме.
Полицейские заняли свои места. Поначалу никто ничего не говорил. Ближе всех к аппарату сидел мужчина, поэтому нажать на кнопку выпало ему. Раздался пронзительный писк — сигнал, что запись идет.
Полицейский обратился к Пенфолду:
— Мистер Пенфолд, мы начинаем допрос после вашего ареста, имевшего место сегодня утром. Допрос будет записан, и вы или ваши законные представители получат доступ к записи в случае, если на основании допроса вам выдвинут обвинения сегодня или позднее. Вам все понятно?
Пенфолд не ответил. Содействие следствию ему не поможет. Не сократит срок. Пенфолд знал это. Он не получит никакой выгоды, если будет отвечать на вопросы, а значит, нечего и утруждаться.
Полицейский выждал, потом продолжил:
— Могу я предположить по вашему молчанию, что вы не собираетесь отвечать?
Пенфолд все так же, не мигая, смотрел вперед. Он выдержал взгляд полицейского, но не имел ни малейшего намерения отвечать этим людям. Казалось, полицейского это ничуть не смутило: он просто повернулся к Питеру Хьюзу.
— В таком случае я попрошу мистера Хьюза подтвердить, что мистер Пенфолд не ответил на заданный ему вопрос.
— Да, мистер Пенфолд отказался отвечать.
Полицейский снова перевел взгляд на Пенфолда.
— А теперь, мистер Пенфолд, мы должны установить присутствующих. Я инспектор Томас Чадвик из группы номер один по расследованию особо важных преступлений. Со мной здесь сегодня главный инспектор Джоэль Леви, также из группы номер один по расследованию особо важных преступлений. С вами — ваш законный представитель, мистер Питер Хьюз. И, наконец, вы сами, мистер Гений Пенфолд. Можете подтвердить, что мои слова соответствуют действительности?
Пенфолд был преисполнен решимости ничего не говорить. Ни слова. Он по-прежнему неподвижно смотрел вперед, пока полицейский, следуя положенному сценарию, зачитывал ему его права. Которые были для него совершенно бесполезны. Ни одно право в мире не могло спасти его от тюрьмы.
— Мистер Хьюз?
— Да, инспектор. Все верно.
Леви подалась вперед. Это был знак инспектору, что дальше говорить будет она. Тот, кажется, понял и откинулся на стуле.
Взгляд Пенфолда переместился на Леви.
«Переходим к сути дела», — подумал он.
— Теперь, когда с формальностями разобрались, давайте поговорим о Филиппе Лонгмане.
Пенфолд прищурился. Это была первая его реакция за весь разговор, вызванная знакомым именем, которое он не ожидал услышать.
— Где вы пребывали в ночь на 16 июня?
Охваченный внезапной неуверенностью в том, к чему она клонит, Пенфолд тем не менее ничего не ответил.
— Я перефразирую, мистер Пенфолд. Вы присутствовали в доме мистера Филиппа Лонгмана по адресу Уандсворт, Магдален-роуд, 14, в ночь на 16 июня?
Пенфолд опять ничего не ответил. Но его замешательство возросло. «О чем, черт возьми, она говорит?»
— Хорошо. Что насчет 18 июня, мистер Пенфолд? Где вы были в ночь на эту дату?
Пенфолд покачал головой. Он по-прежнему ничего не отвечал, но теперь уже потому, что ответа не было.
— Вы присутствовали в доме мистера Адама Бланта по адресу графство Саффолк, Саутволд, Милл-лейн, 11, в ночь на 18 июня?
«Блант? Этот кусок дерьма? О чем она вообще, мать ее?!»
— Мистер Пенфолд, это очень серьезное обвинение. Сейчас вы считаетесь основным подозреваемым в обоих преступлениях. У вас есть что сказать по этому поводу?
Пенфолд посмотрел на Леви с непритворной злобой, так ничего и не ответив. Он и сам не знал почему и было ли это все еще наилучшей тактикой. Но пока не станет ясно, что к чему, он не будет давать ответ, который может втянуть его в еще бо́льшие неприятности, чем даже он заслуживает.
— Уточняю для записи: мистер Пенфолд отказывается отвечать, где он находился в ночь на 16 июня, когда был убит в своем доме лорд главный судья Филипп Лонгман, и в ночь на 18 июня, когда был убит в своем доме мистер Адам Блант.
У пораженного Пенфолда буквально упала челюсть. За ним гнался Скотленд-Ярд, его насильно вернули на британскую землю, он чуть не утонул, и после всего этого оказалось, что его арестовали не за то преступление?!
«Вот уж повезло так повезло, черт возьми».
От женщины не укрылось его потрясение, он это видел. Когда она снова заговорила, ее слова посыпались быстрее, в голосе зазвучала озабоченность.
— Мистер Пенфолд, опять же говорю для записи, кажется, заданные мною вопросы вызвали у вас значительное удивление. Я правильно поняла вашу мимику, мистер Пенфолд? Или вы что-то хотите нам сказать?
Пенфолд перевел взгляд с Леви на Чадвика. Потом посмотрел на Хьюза. Он пытался что-то найти в их лицах. Ободрение? Объяснение? Он и сам не знал, но ничего не нашел.
С него хватит.
— Да о чем это вы, мать вашу?!
У Пенфолда был глубокий голос. Оно и неудивительно: он был крупный мужчина, такой же высокий, как Чадвик, и шире в плечах, чем Стивен Хейл. Леви уже обратила внимание на его мясистые руки, которые, казалось, были лишены запястий. Они как будто сразу, безо всякого перехода, заканчивались огромными кулачищами.
— Об убийствах Филиппа Лонгмана и Адама Бланта, мистер Пенфолд. Убийствах, за которые вы арестованы.
— Что? — Шокированное выражение лица Пенфолда казалось ненаигранным. — Вы серьезно, на хрен?
— Вы же здесь, разве нет? — ответ исходил от Чадвика.
— Да, я здесь. Но ведь не за это же?
Опасения Леви усилились. Его реакция казалась слишком естественной, чтобы быть притворной. Она продолжила, отчаянно надеясь, что ошибается.
— За что же еще, мистер Пенфолд? Как вы думаете, за что мы вас арестовали?
— Не за убийство гребаного судьи. И точно не за убийство гребаного Адама Бланта. Я к этому не имею никакого отношения. Я не мог этого сделать. Я даже не знал, что Блант жив, не говоря уж о том, что его кто-то убил.
