Горячий комок подступил к горлу Дэмпси, пока он слушал. Он понял, что Тернер попытается вынудить его выстрелить. Но он отказывался верить, что схватка обязательна. Этот мужчина был его другом.
— Это не может продолжаться, Джим. Все закончится здесь.
— Ну конечно, теперь это не может продолжаться, правда же? — зло ответил Тернер. Он повысил голос. — Я был доволен, просто зарабатывая этим на стороне. Но теперь я должен сделать выбор, не так ли? Благодаря тебе.
— После случившегося выбора больше нет. Господи, Джим, это же человеческие жизни!
— Выбора нет? — Дружелюбие в голосе Тернера медленно сменялось презрением. — Кто ты, черт побери, такой, чтобы говорить мне, что выбора нет, капитан? — Тернер выплюнул последнее слово со злобой, которую не смог бы скрыть, даже если бы постарался.
Дэмпси, услышав последние слова, сильнее сжал пистолет. Правая рука Тернера слегка дернулась в ответ.
— Положите оружие, сержант, и встаньте.
Тернер не ответил, а посмотрел на оружие Дэмпси, на его палец на курке. Кто-то этого бы не заметил, но только не Дэмпси. Их глаза снова встретились. И в тот момент Дэмпси понял, что должно было произойти. Это же понял и Тернер. Оба жили одинаковой жизнью. И оба дожили до сегодняшнего дня, потому что знали, как вести себя под пулями.
Скопившийся адреналин наконец нашел выход. Каждый, открыв огонь, нырнул вправо, чтобы избежать пули противника. Оба потерпели неудачу.
Дэмпси тяжело приземлился рядом с огромной двуспальной кроватью, занимавшей почти всю комнату. Используя ее как прикрытие, он моментально понял две очень существенных вещи. Во-первых, кровать особо не защищала от оружия Тернера. Лучшее, что она могла, это скрыть его точное положение. Второй факт был более неотложным: он был ранен. Дважды. Первая пуля попала в левое плечо, и ее можно было проигнорировать. Но вторая вошла ему в легкое. Без медицинской помощи эта рана его точно убьет.
Потеря крови быстро дала о себе знать. Дэмпси был уверен, что Тернер получил столько же пуль, однако у него было всего пара мгновений, чтобы закончить начатое. Поднявшись на четвереньки, он собрался для последнего удара. Но голос Тернера его остановил:
— Ты еще со мной, Джо? — Это не был голос человека, испытывающего боль. Возможно, Дэмпси ошибся. Возможно, он промахнулся. Это разрушило остатки надежды.
Их многое связывало, и поэтому, несмотря на случившееся, Дэмпси попробовал ответить. Простреленное легкое не позволило ни звуку слететь с его уст. Забавно, но это спасло ему жизнь.
Дэмпси открыл рот. Он не смог выдавить ни словечка — только кровь. Отсутствие слов было непреднамеренным, но Дэмпси знал, какой эффект это возымеет. Тернер подумает, что только смерть или потеря сознания помешают его другу ответить.
Он еще может оказаться прав, подумал Дэмпси. Просто на пару минут опередил события.
Явно ободренный молчанием Дэмпси, Тернер вышел из укрытия за шкафом как раз в тот момент, когда Дэмпси забрался на матрас.
Их взгляды встретились в последний раз. Оба подняли оружие и выстрелили, у обоих ранения не повлияли на быстроту реакции. Дэмпси не пытался найти укрытие. Это позволило ему выстрелить без преград, но он получил еще две пули за свое рвение.
Тернер не был таким безрассудным, как его умирающий соперник, поэтому произвел свои выстрелы на бегу. Это стоило ему контрольного выстрела и двух пойманных пуль в спину, но это его не остановило. Даже нашпигованный пулями, он сумел выпрыгнуть из окна своей комнаты на первом этаже и скрыться на аллее внизу.
У Дэмпси не оставалось времени на размышления над судьбой человека, которого он считал братом. Он истекал кровью, силы покинули его. Он ничего не мог сделать, комната начала вращаться, и тьма поглотила его.
Даже сейчас, семь лет спустя, Дэмпси не мог вспомнить следующую неделю. Позже он узнал, что его нашло военное подкрепление, которого он не дождался. Они доставили его в британское посольство, где в последующие пять дней он приходил в сознание и снова его терял, пока его организм пытался сам себя вылечить. Дэмпси ничего из этого не помнил, но, по крайней мере, он выжил. Отсутствие тела на аллее указывало на то, что Тернер тоже.
Два месяца спустя Дэмпси выступал единственным свидетелем на военном трибунале против Джеймса Тернера. Слушание было бесполезным, потому что проходило в отсутствие Тернера. Его признали виновным и с позором разжаловали, но так и не сумели покарать. И теперь, спустя столько лет, он вернулся.
Тридцать один
— Могу ли я взять вам еще один? — Хорошо поставленный голос Алекса Хэнли нарушил тишину и вторгся в мысли Дэмпси.
— Ассистент комиссара, приветствую. — Тон Дэмпси был безучастным, словно он еще не решил, приятна ли ему такая компания.
— То же самое? — Хэнли проигнорировал безучастный ответ.
— Пожалуйста.
Хэнли заказал еще одну порцию стаута и пинту горького для себя, еще даже не подойдя к бару. За внимание персонала тут не особо нужно было бороться. Если бы Хэнли не стал ждать, пока на «Гиннессе» осядет пена, он вернулся бы к столу меньше, чем через минуту.
— Я слышал, что случилось, — сказал он, ставя полный стакан рядом с остатками прошлого заказа Дэмпси. — С вашим отстранением, я имею в виду. Как бы там ни было, я думаю, что они совершают ошибку.
Дэмпси кивнул. Слух о его мнимом отстранении от дела уже распространился. Но ему все еще нужна будет помощь в будущем, понял он. Помощь, за которой он не сможет пойти в DDS. В этот момент его осенило, что Хэнли может быть хорошим союзником.
А союзник заслуживал правды.
— Вообще-то все не так просто. Мое отстранение — оно не совсем то, чем кажется…
Дэмпси замолчал, потому что на ближайшем экране телевизора появилось здание Парламента. Это была привлекательная картинка, оригинал которой находился менее чем в четверти мили от бара, но не она привлекла его внимание.
— Можно ли включить звук, пожалуйста? — крикнул Дэмпси.
Реакция была практически мгновенной. Шум большой уличной пресс-конференции заполнил помещение.
За трибуной стоял Энтони Хаверсьюм. Он молчал, ожидая, пока стихнет гомон толпы. То, что он уже успел сказать и что Дэмпси и Хэнли, видимо, пропустили, было явно чем-то стоящим.
Мужчина, как всегда, был одет с иголочки: сшитые на заказ костюм и рубашка, подходящий шелковый галстук. Один только он стоил больше хорошей месячной зарплаты. Но одежда была лишь частью образа, потому что сам Хаверсьюм выглядел измотанным. Он был бледен, с тенями под глазами. Он выглядел как человек, который не спал.
Окружающий шум постепенно затих. Дэмпси и Хэнли пропустили первую часть его речи, но были готовы ко второй:
— Есть те, кто хотел бы, чтобы я устранился от этого дела. Та позиция, которую я занял в ответ на недавний террористический акт, сделала меня целью для тех самых преступников, с которыми я борюсь. За последние восемнадцать месяцев я внес существенные поправки в свою жизнь и жизнь моих близких, чтобы обеспечить нашу безопасность. Мои родственники предпочли бы, чтобы этих изменений не нужно было вносить. Честно говоря, я бы и сам предпочел жить без этого. Мне не нравится рисковать своей жизнью. Но сколько придется заплатить за то, чтобы делать то, что мне нравится, вместо того, что правильно? Плата заключается в том, что Уильям Дэвис не изменит свой курс. Курс, из-за которого наша великая нация ежедневно капитулирует перед терроризмом. Из-за которого мы выпускаем на свободу тех, кто убивал наших сограждан и наших солдат безнаказанно. Который делает нас слабее в глазах всего мира. Пока нас бомбят и атакуют, мы не предпринимаем ничего. Нельзя позволить, чтобы это продолжалось, и я могу это остановить. Я сделаю это, и плевать на риск!
