Лив перелезла вперед и вытаращила свои огромные глаза на Джонни, уверенно ведущего машину и поглядывающего в зеркало заднего вида.
– Джонни! Но как, как???… Что ты здесь делаешь??? Как ты…
– Оливка, я же говорил тебе сидеть дома, почему ты никогда не слушаешься? – с укором проговорил он. – То, что я здесь, это заслуга Макса.
– Макса??? – еще больше вытаращила глаза Лив, совсем ничего не понимая. Джонни горячо посмотрел на нее и ухмыльнулся.
– Ну конечно. Он случайно услышал разговор Блейка со своими людьми, которые, кстати говоря, пасли тебя на кладбище, – Блейк предугадал то, что ты рано или поздно туда явишься, – в общем, он услышал, что ты появилась у фамильного склепа семьи Мартинес и как Блейк приказал им схватить тебя и притащить к нему, даже можно не совсем целой и невредимой…
Лив вздрогнула и опустила глаза.
– Проклятье.
Джонни резко крутанул руль, выезжая на центральную улицу и заметив в зеркале, что три авто повторили его маневр и еще больше приблизились к ним. Он гневно прищурился, явно раздумывая, что делать дальше.
– Ты хоть понимаешь, чем могла для тебя обернуться твоя одиночная вылазка? И когда ты научишься посвящать меня в свои планы? Блейк бы не оставил тебя вживых, но сначала как следует бы поиздевался… – гневно возмущался Джонни, не глядя на притихшую Лив, которая вдруг ощутила, помимо раздирающей боли в животе, жуткого холода от промокшей и грязной одежды и дикой усталости, отвратительное, вернувшееся к ней снова пожирающее чувство вины и ненависти к себе…
Ну как она могла снова поддаться порыву своего безрассудного характера и глупой, маленькой головы? Как могла в очередной раз подставить Джонни, когда обещала только что на могиле Джесси, что постарается уберечь его от всех бед? Стиснув горящий болью живот и ребра, не замечая кровавые пятна, проступившие на одежде в районе шрама, Лив тихо и виновато проговорила:
– Прости, Джонни. Я хотела повидать ее и… Ты не понимаешь.
Джонни нахмурился и блеснул глазами в ее сторону:
– Поговорим об этом дома, Оливка. А сейчас нужно сбросить этих говнюков с хвоста. – он достал мобильный и набрал номер. – Брикс. Через десять минут я буду на Сан-Диего роад, за мой едут три черных внедорожника «Ниссан», возьми людей и организуй перехват.
Лив слышала, как серьезный мужской голос что-то ответил ему и отключился. Джонни выполнил свое обещание, и через десять минут «Инфинити» на полной скорости свернула на Сан-Диего роад. Лив, к своему огромному удивлению, увидела три джипа, преграждающих дорогу, и людей с автоматами и противотанковыми орудиями в полной боевой готовности. «Ниссаны» не отставали и, заметно сокращая расстояние, тоже с визгом выскочили на эту улицу. Как только «Инфинити» проскочило мимо этого кордона, Лив услышала громкие выстрелы и резко обернулась посмотреть. Три точных выстрела повлекли за собой три взрыва, в результате которых горящие «Ниссаны», потеряв управление, разлетелись кто куда на большой скорости: одна машина, перевернувшись несколько раз, врезалась в небольшой ювелирный магазинчик с правой стороны улицы, другая со всей скорости влетела в столб и раздался оглушительный взрыв, от которого отскочила третья машина, упав на крышу и тихо остановившись на левой стороне дороги.
– Уау! – восторженно шепнула Лив, почувствовав себя героиней какого-то супернового боевика, и покосилась на Джонни, который даже бровью не повел, но явно повеселел и расслабился.
Домой они доехали молча, и Лив, ощущая исходящее от Джонни негодование и возмущение, пристыженно молчала, не желая с ним ссориться. Когда они вошли в квартиру, девушка тихо шмыгнула в свою комнату, собираясь переодеться во все чистое и сухое и принять душ.
Джонни же пошел сразу в гостиную, и через секунду девушка услышала негодующее и раздраженное восклицание:
– Лив!!!
Почуяв неладное, Лив поплелась в гостиную и увидела, как Джонни достает из шоколадного пудинга планшет, возмущенно и вопросительно посмотрев на девушку.
Лив состроила милую грусть на лице и протянула, надув губу:
– О, мой любимый шоколадный пудинг… Бедняжка…
Джонни пристально посмотрел на нее искрящимися зелеными глазами, и в этот момент экран планшета включился и оба увидели то самое лицо с рыжими волосами, чье досье последним проглядывала Лив.
Джонни нахмурился и стал внимательно разглядывать фотографию, задумчиво прочитав надпись под ней:
– Билли Глоус, солдат Блейка, подчиняется уличному боссу Федерико Кареро. 33 года, семьи нет, в качестве прикрытия работает в Министерстве финансов и сливает информацию Блейку и его отцу… – взгляд Джонни заледенел, и Лив увидела в нем мелькнувшую боль и отчаянную тоску.
– Это был он. – жестко и грустно проговорила Лив. – Он убил ее. И это его она узнала…
Джонни с горечью ухмыльнулся.
– Ну конечно, Оливка. Билли Глоус выиграл «Порш Кайен» в тот день, когда ты впервые встречалась с отцом. Это была негласная договоренность Эйдена и Генри, что Билли получит тачку в качестве платы за кое-какую информацию. – Джонни бросил планшет обратно в пудинг, на что Лив открыла было рот, чтобы осудить, но не могла и слова выдавить: Джонни уставился на нее ярким, сияющим гневом, взглядом зеленых глаз и, сложив руки на груди, возмущенно спросил:
– И из-за этой фотки тебя понесло на кладбище Грин-Вуд??? Оливка, ну почему ты не могла дождаться меня и попросить отвезти туда?
Лив тоже начала злиться и гневно ответила, тоже сложив руки на груди:
– А что, ты бы отвез меня? Согласился бы? Да ты наверняка начал бы махать руками и кричать, как это опасно, и бла-бла-бла! А мне это нужно было, слышишь, придурок? Я должна была сказать ей… – Лив осеклась и угрюмо замолчала, кипя гневом.
Джонни стремительно подлетел к ней, и она ощутила, как ее окутал его горячий энергетический пузырь, только вместо привычного тепла и обаяния, Джонни сейчас лучился брутально-мужским гневом и превосходством. Его зеленые глаза проницательно заглянули в бирюзовые большие глаза Лив, и девушка замерла от их серьезного и напористого сияния и силы.
– Почему ты так говоришь? Ты что, мне не доверяешь? – с нажимом спросил Джонни, нетерпеливо ожидая ответа.
– Джонни, я… – и Лив осеклась. Она не могла это сказать. Не могла проговорить вслух, ведь это значило бы еще более тесную связь с ним, привязанность к нему, усилило бы его ответственность перед ней… Лив так боялась сближения, тем более, что Джонни каким-то непостижимым образом мог заглядывать в ее душу, читать ее мысли и желания, предугадывать поступки, и ей это так сильно нравилось, что своими бедами она боялась подвести его под удар и потерять навсегда…
Джонни горько ухмыльнулся. Лив видела, какой обидой засияли его зеленые глаза, и он холодно, совсем не свойственным ему тоном, проговорил:
– Знаешь, Оливия, тебе вовсе не обязательно верить мне, чтобы совершить возмездие над этим подонком Блейком. Люди, работающие вместе ради достижения общей цели, не всегда проникаются друг к другу большой любовью или симпатией. Я прекрасно понимаю, зачем ты поехала на кладбище: ты винишь себя в смерти Джессики. Но это неправда. Этот мерзавец приставал к тебе, и ты дала ему достойный отпор. Взамен он решил проучить тебя, а, заодно, и ее… Ты не могла поступить иначе и не сделала ничего плохого. Но Джессика была твоей сестрой, и ты впервые за много лет позволила себе привязаться к кому-то и потеряла ее. А я потерял девушку, которую знал всю жизнь, знал также хорошо, как себя, и, поверь, чтобы отправить эту мразь Уолша в ад мне и тебе вовсе не обязательно дружить. – Джонни внимательно посмотрел на злящуюся Лив и добавил:
