– Я оплачу, – пообещала Маша.
– А сколько? – оживился крестьянин.
– Откуда мне знать, сколько здесь экспертиза стоит? Сколько запросят, столько и заплачу.
– И если… – мужичок замялся, – скажем, тыщу?
– И тыщу.
– И две?
– И две.
– А пять? – подозрительно прищурился любопытный.
– Вы дело делать будете или языком трепать? – поинтересовалась Мария Архиповна.
– Ладно уж, – мужик потёр грязноватую шею, – пусть и боязно. Ну, давайте я и вон хоть… Колька, что ли? Пойдёшь?
– Я то? – откликнулись из толпы. – А и пойду, чего там.
– Эй-эй, – заволновался вождь, – надо чтоб всё по-честному было, чтоб народ, значит, видел. Выноси на крыльцо и при всех, а то никакой справедливости. Знаем мы, этот буржуй вам сейчас втихую по сотке сунет, вы и рады его выгораживать!
– Да не ори ты, – Колька, здоровенный детина, кажется, способный на своих плечах носить не только лошадь, но и трактор, легонько пихнул горластого. – Всё по уму будет.
– Это мне всё показывать? – испугался Семёныч, так из-за дверки и не высовываясь.
– А вы предпочитаете, чтоб вам бизнес на самом деле спалили? – поинтересовалась Маша, подходя ближе к крыльцу.
Толпа бунтарей косилась, но гнать её больше никто не пытался, наоборот, расступались даже с некоторым уважением, пропуская и Марию Архиповну, и Аллу с Оксаной, волочащихся прицепом.
Здоровяк Колька с энтузиастом протиснулись в щель между косяком и дверью, которую робкий Семёныч приоткрыл, но не слишком широко. Не возвращались они довольно долго, «вождь» опять было завёл свою шарманку о продажности окружающих, но тут-то добровольцы и вышли обратно, держа в каждой руке, между пальцев, по четыре бутылки разом. Следом семенил владелец магазина и тоже с охапкой стеклотары, но пустой.
– Ну, давай, что ль? – выдохнул огромной грудью Колька. – Где ваши бумажки?
Бумажки запасливый Семёныч тоже, оказывается, прихватил и даже успел на них нацарапать «Экз. 1», «Экз. 2», ну и так далее. Эксперты, серьёзные, как похоронные агенты, расписались на первом ярлычке. Доброволец, так и оставшийся безымянным, поплевав, прилепил обрывок тетрадного листа в клеточку к пустой бутылке, Колька перелил в неё полную – почему-то целиком. Взялся громадной лапищей за горлышко, взболтал, пробормотал: «Эх, батя, не выдай!» – и…
И изрядно хлебнул, едва не ополовинив пробник. Солидно утёрся, передал тару безымянному, тот тоже отпил, заметил, что надо было закуски запасти, и вручил остатки Семёнычу. Хозяин магазина, опробовав продукт, закашлялся и пообещал, что закуску сейчас организует, а то им ещё пробовать и пробовать, так ведь свалиться недолго.
Взялись за «Экз. 2».
– Вообще-то, я имела в виду, что водку надо отвезти в город, на экспертизу отдать, – выдала сумевшая-таки выпасть из ступора Маша. – Чтобы анализ сделать.
– Они там наделают, – вполне дружелюбно буркнул первый доброволец. – Чего мы, своими силами не справимся? Чай не Москва-столица. Да, как там тебя по батюшке-то?
– Архиповна, – представилась ошарашенная госпожа Мельге.
– Во-от. Это ты правильно придумала, Архиповна, уважаю. Тут всё по-честному, при всём народе.
– Где по-честному? Где по-честному? – всполошился «вождь». – Значит, и анализ вам, и денежки вам, а другим что? Прально я говорю, ребята, или как?
«Ребята», то есть стоявшие у крыльца мужики, «пролетевшие» мимо экспертизы, одобрительно загудели.
– Вот и я говорю, жребий надо тянуть, чтоб всем поровну досталось! – взвился крикун.
А Маша судорожно попыталась сообразить, кому же она пообещала заплатить за экспертизу. Выходило, что не городской лаборатории.
***
Когда Маша сумела-таки добраться до дома, ей уже совсем-совсем ничего не нужно было, только бы в кровать рухнуть. А можно и не в кровать, можно прямо под деревьями, в гамаке, тем более толком ещё не стемнело, комары, наверное, не вылезли. Чего лучше? Лучше только драники, которые Алла напекла.
Знать бы ещё, что такое драники. Кажется, что-то из картошки…
– Эй, Архиповна! – донеслось из-за ворот. – Ты тут? Или тебя нету, что ли? Беги на Молодёжную, там Сухановы тоже подтвердить хотят.
– Нету, – согласилась Маша под нос, опираясь о пионерский фонтанчик, с тоской глядя на дом, смутно темнеющий за деревьями.
Наверное, Элли её дорога из жёлтого кирпича казалась ничуть не короче, чем сейчас госпоже Мельге. Даже до гамака ещё шлёпать и шлёпать. И кто придумал, будто большие участки – это хорошо? Наверное, тот, кто не стирал ноги. А вот Мария умудрилась ободрать балетками пятки едва не до мяса. Непонятно только, когда: на утренней пробежке или уже после, во время экспертизы?
Но главный вопрос в другом. Главный вопрос: как она умудрилась в это влезть? А если уж совсем честно: как она умудрилась это безобразие инициировать? Кто просил её язвить и вопросы задавать?
Ну да, Михалычу бутылку вполне могли принести не из магазина. Ну да, наверняка у селян припрятано по домам немало водки, а то и самогона, между прочим, тоже вполне возможно некачественного. Озвучивать-то свои догадки зачем было?
Не удивительно, если завтра проспавшиеся мухловцы придут поднимать на вилы слишком умную госпожу Мельге. Ведь сначала переругались же все, припоминая, кто какую отраву гонит, кто держит, а кто «бодяжит», а потом «экспертная группа» по дворам пошла, прихватив с собой Марию в качестве третейского судьи. И как откажешь? Надо же доказать людям, что они злословят и попусту языками треплют! Вот теперь в селе чёрт знает что и творится: то ли массовая дегустация местного продукта, до которой Виллобаджо и Вилларибе[1], как пешком до Луны; то ли не менее массовая попойка; то ли просто народные гуляния. Вон даже, кажется, кто-то за гармошку взялся, а поближе магнитофон врубили.
Маша тяжко вздохнула, отлипла от фонтанчика, вытерев об окончательно погубленные бриджи ладонь, испачканную листвяной прелью, которой была забита гипсовая чаша, и поплелась к дому, на ходу ловя проклятые балетки, успевшие всего за день не только пятки стереть, но и разноситься до лаптей.
Нет, всё-таки не место европейскому шику в Мухлово, пусть бы уж оставался в Коста дель Соль.
Телефонный трезвон застал Марию на крыльце. Костеря настырную Ирку на чём свет стоит, Маша ломанулась в двери, в потёмках не заметив косяка, привычно споткнулась о коврик, едва не снесла столик, ловя трубку.
– Ты уже на подходе? – рыкнула раздражённо. – С санитарами?
Трубка ответила озадаченным молчанием, в котором что-то тихонько шелестело, будто жучки лапками перебирали. Маша немножко послушала тишину и осторожно спросила:
– Алло? Вам кого?
– Отдай то, что тебе не принадлежит, – ответила трубкина глубина замогильным голосом. На самом деле он был таким странным, что даже озноб по позвоночнику продрал.
