***
Одинокие шаги раздались в переулке, который местные жители называли не иначе как Глухой тупик, как бы намекая на то, что владельцы окон, выходящих сюда, слепы и глухи ко всему, что здесь происходит. Была без четверти полночь, и юноша, именуемый себя Странником, был безупречно пунктуален.
Он не задал ни единого вопроса человеку, который сегодня от имени советника Кобри принёс ему записку с этим адресом и временем. Это был человек, принадлежавший к той странной, и явно вымирающей породе людей, свято веривших в честность и честь. Ему даже не пришло в голову усомниться, для чего столь могущественному человеку назначать вторую встречу в этом подозрительном месте, если первая прошла во дворце. Странник знал, что выполняет важную миссию, и верил, что его божество Симмер сохранит от любых проблем.
От стены отделилась тень, и по её комплекции юноша понял, что это не Кобри. Он был безоружен, но даже не двинулся, чтобы бежать или нападать самому. Он по-прежнему считал, что всё идёт как до́лжно. Если советник короля прислал сюда кого-то вместо себя, то у него, конечно, были на то причины.
– Почему вы примкнули к симмерианцам? – подходя, спросил Кроха.
Это было непрофессионально. Изначально мастер Теней планировал просто пустить несчастному болт между лопаток. Он ожидал здесь уже больше часа, и всё это время ему не давала покоя одна и та же мысль. И теперь он не сумел противиться этому желанию узнать. Он понял, что не простит себя до конца дней, если не спросит.
– Странный вопрос, сударь, – нахмурившись, проговорил Странник. – К чему он? Признаться, я шёл сюда, чтобы увидеться с милордом Кобри.
– Я отведу вас к нему, – нетерпеливо проговорил Кроха. – Но… ещё нет полуночи, так что у нас есть несколько минут, – он неуклюже подыскивал слова. – И мне просто стало интересно… Простите, если обидел вас.
– Вовсе нет. Я охотно отвечу. Я примкнул к братству, потому что к нему примкнул мой отец. В некотором смысле у меня не было выбора. Но не думайте, что я служу ему против воли или неосознанно! Я его преданный слуга!
– Но почему? – продолжал допытываться Кроха, понимая, что юноша говорит уже о Симмере.
– Потому что он – живое и непреложное свидетельство величия богов. Я знаю, что невежественные люди считают, что мы поклоняемся Симмеру как богу. Но это не так. Он – воплощение божественной силы. Но главное – он единственный наш защитник от надвигающейся угрозы.
– Какой угрозы?
– Бараканд, – просто ответил Странник. – Он уже пытался получить власть над Паэттой, и попытается вновь. И если никто не заступит ему дорогу, он победит.
– В прошлый раз у него не вышло, – без тени иронии проговорил Кроха. – И Симмер не понадобился.
– В следующий раз всё будет иначе, – убеждённо проговорил юноша. – Паэтта не выстоит, если Симмер не будет достаточно силён, чтобы парировать удар.
– И когда же это случится? – поинтересовался Кол. – Скоро?
– Может и нет. Может, при жизни наших детей, внуков или правнуков… Но однажды…
Молодой человек захлебнулся кровью, хлынувшей через горло. Кроха всадил ему болт с четырёх шагов прямо в грудь.
– Хвала богам, так долго я не проживу, – произнёс он, опуская арбалет. – А правнуков у меня не будет.
Кроха был педантом, и потому любил доводить работу до конца. Поэтому он достал кинжал и, присев, перерезал хрипящему юноше горло. Он понимал, что и первое ранение, без сомнения, было смертельным, но не хотел напортачить, доверившись случаю. Если этот Симмер и впрямь такой божественный – кто знает, не исцелит ли он своего посланца?..
И лишь когда последняя искра жизни покинула окровавленное тело, мастер Теней ушёл. Последний раз взглянув на убитого, он горько вздохнул. Одним хорошим человеком на земле стало меньше…
Глава 39. Богиня войны
Солана нагрянула в Шинтан, внезапная, словно летний ливень. Ирония заключалась в том, что никто, кроме нескольких посвящённых, этого даже не заметил. Столица Палатия встретила Чёрную Герцогиню растерянной и встревоженной, если не сказать испуганной. Все разговоры на улицах были лишь о тех катастрофических неудачах, что претерпела в последнее время армия. Рассказывали и об исчезнувших бесследно отрядах, и, разумеется, особенно много говорили про несчастных латионских легионеров, резавших друг друга в приступах странного безумия.
Воодушевление очень быстро сменилось унынием и страхом. Стало ясно, что фанатики как следует подготовились, прежде чем нанести первый предательский удар. А это могло значить лишь одно – эта война была им очень нужна. Совершённые ими акты устрашения, включая покушение на короля, были не проявлениями болезненного аффекта свихнувшихся душевнобольных, а чётко спланированной акцией, у которой была лишь одна цель – спровоцировать нападение Палатия.
На данный момент наступление полностью остановилось, а войска были отведены на безопасное расстояние. В генеральном штабе царила растерянность, граничащая с паникой. Никто не знал, что делать дальше и как бороться с таким чудовищным (в прямом смысле слова) врагом.
Нечто подобное имело место сорок лет назад, когда объединённой коалиции Паэтты пришлось столкнуться с Герцогами Гурра, прижатыми с остатками своих армий к побережью Загадочного океана. Их было трое, и, по счастью, они были рассредоточены в разных местах, командуя каждый своим участком. И всё же защитникам Паэтты пришлось хлебнуть горя. К тому времени, благодаря удачной тактике уничтожения гомункулов, они уже привыкли воевать почти без потерь. Но с появлением на арене Герцогов всё кардинально изменилось…
Герцоги Гурра – маги чудовищной силы. Их мощь не сравнится с возможностями любого волшебника по эту сторону Загадочного океана. Даже Дайтелла и Каладиус не сумели бы дать достойный отпор любому из них. Единственной, кто справился бы с ними без труда, была Мэйлинн, истинная Чёрная Герцогиня. Но она не делала этого, боясь окончательно нарушить баланс возмущения.
Единственное, что спасло Паэтту в Западной войне – самопожертвование Мэйлинн. Она ушла из этого мира, а вместе с ней ушла и Башня, что позволило в значительной мере восстановить рельеф возмущения. Магия Эллора стала иссякать на Паэтте, и это заметно ослабило Герцогов. Но даже в таком состоянии они дали жесточайший отпор, погубив немало простых солдат и могущественных боевых магов, пока наконец не погрузились на свои чёрные корабли и не исчезли за западным горизонтом.
Совершенно ясно, что с Симмером такой номер уже не пройдёт. Он был плотью от плоти Паэтты, его возмущение было частью её возмущения. А это значило, что его невозможно ослабить, и ему некуда уходить. Оставалось лишь молиться, чтобы его влияние не распространялось дальше границы его болот, а сила его не росла.
Если ещё недавно победа над так называемой Симмерской республикой казалась делом решённым, то сейчас всё чаще слышались мрачные пророчества о том, что однажды вся Паэтта сделается одной большой Симмерской республикой и станет подобна Эллору. Поэтому нет ничего удивительного, что Шинтан был окутан отчаянием, словно густым туманом, который можно резать ножом. Солана, которая прибыла в город лишь в сопровождении одного палатийца, ощутила эту безнадёгу, как зверь чувствует запах падали.
