– Перьевик, – поправил Сильвер. – И что он?
– Сволочь он, вот что. У него бортовые станнеры, а у меня ни хрена.
– Сколько времени прошло с рассвета? – спросил мистер Смоллет, озабоченный какими-то своими мыслями.
– Около трех часов. Пока я до города добрался… потом с час полз до глайдера.
– Полз?
– Защитный костюм натянул – и полегоньку, сливаясь с домами и землей. Меня и не заметили. Представьте: лежу посреди дороги, а они ходят, будто мимо кочки. Одна тетка даже наступила… Мистер Смоллет, почему костюм от станнера не защищает?
– Он так задуман, – ответил за капитана Хэндс. – Считается, прав тот, кто в глайдере, а не кто подбирается снаружи. Мало ли, какой пират разведчика ограбит и влезет в его костюм. Что было дальше?
– Этот перщик, – продолжал Том, нарочно коверкая данное франту в перьях название, – поснимал с меня все и поволок куда-то… в дом, который я даже не знаю, где. Сюда, в общем. И стал допрашивать.
– Что поснимал? – заинтересовался Мэй.
– Передатчик, по которому я с Крисом общался, «глаз», костюм…
Средства наблюдения и связи были в вещмешках, что Мэй собирал для Хэндса с Сильвером. Вот и пригодились; жаль, недолго лисовин ими пользовался.
– Он допрашивал тебя с лучеметом? – нахмурился мистер Смоллет. – Зачем?
– Затем, что сволочь. Он и без меня все знал. Кто мы, откуда, как корабль называется.
– Сквайр рассказал?
Лисовин дернулся.
– Да… сквайр… – мне показалось, он лжет.
– Что такое? – Капитан подался ближе. – Том, не темни.
– Я не темню. Гад перщик соврал. Мистер Смоллет, не спрашивайте, – на одном дыхании выпалил наш лисовин.
– Ты определись: либо соврал, либо не спрашивайте, – посоветовал Мэй. – Слушай, юнга, некогда сантименты разводить. Не дай бог, за Израэлем скоро придут.
Том сухо сглотнул.
– Израэль, простите. Я должен был первым назвать себя…
– Какой от тебя прок – от первого? – отозвался пилот. – Все правильно сделал. Так что тебе гад наврал?
Том посмотрел на меня, словно просил помощи. Чем я мог помочь?
– Он сказал, – начал лисовин, – что сквайр отдал ему охрану и доктора Ливси, чтоб вы… вытро… выторговать, – удалось ему наконец это слово, – себе жизнь.
– Брехня, – покривился Сильвер. – Мы и так у него в руках. О чем торговаться?
– Сквайр… он будто бы нарочно гнал глайдер в город… – запинался Том, – чтобы предложить местным охранников и доктора Ливси… и за это устроиться здесь с удобствами.
– Чушь, – повторил «бывший навигатор». – Выбрось из головы.
По-моему, он сказал так из жалости. Лично я готов был поверить, что именно ради выгодной сделки мистер Трелони сюда и стремился.
Лисовин коснулся ожога на груди, отдернул руку. Я протянул ему салфетку:
– Приложи.
Маленькой салфетки не хватило на весь выжженный иероглиф. К тому же она быстро выдыхалась.
– Что хотел от тебя перьевик? – спросил мистер Смоллет.
– Просто изгалялся. Ему нравилось, что мне больно.
«И страшно», – подумал я, вообразив себя на месте Тома. Очень живо представил, как двигается ствол лучемета, как жгучий луч гуляет по щекам и груди, и остается гадать, не даванет ли мерзавец в следующий миг на спуск посильней, не разрежет ли лучом на части.
– А что насчет очереди? – осведомился Хэндс. – Почему он заставил тебя составлять списки?
– Ему так взбрендило. Спросил, хочу ли я первым в театр. Я сказал, что не рвусь. Тогда он спросил, кого я назначу первым.
– Ясно. Кого ты назначил вторым?
– Не скажу.
– Том!
– Оставьте, – приказал Хэндсу мистер Смоллет. – Придет время – узнаем.
– Себя поставил третьим, – добавил Том.
Догадаться нетрудно: вторым он поставил Сильвера. Юну-Вэл. Третьим – себя; значит, следующий – я. Или Мэй. Последним будет мистер Смоллет. Неизвестно, как часто здесь отправляют в «театр» – но хоть лишний день, хоть полдня Юна-Вэл могла бы прожить. Вместо меня, Тома, вместо нашего капитана. «Бывший навигатор» усмехнулся.
– Юнга лисовин, ты мудр не по годам. Как верно рассчитал! И откуда узнал, что счастье не в том, чтобы жить, а в том, чтобы не видеть смерть тех, кого любишь?
У мистера Смоллета гневно сверкнули глаза. Мне даже почудились в них синие искры огня RF.
– Нам такое счастье ни к чему, – примирительно сказал Хэндс. – Нам бы что попроще – ноги унести. Том, насколько перьевик разумен?
– Вроде в здравом уме. С оружием обращался осмысленно.
– Что у него есть, кроме лучемета? – спросил Мэй.
– Все награбленное. «Стивенсон», станнеры…
– На себе таскает?
– За ним свита ходит – городские маньяки. Они и носят.
– Большая свита?
– Четверо. Но меня он допрашивал в одиночестве, остальных за дверью оставил. То есть дверей нет, одни проемы. Маньяки в соседней комнате были и без конца пытались к нам сунуться. Он их гонял, чтоб не мешали.
– Что им было надо? Из любопытства на тебя поглазеть?
– Черт их знает. Они мяукали: «Дай-дай-дай, дай-дай». Будто пели.
– «Умри, умри», – перевел Мэй.
– «Дай лисовина, дай убить», – предложил свою версию Хэндс.
– Может быть, – согласился Том. – Перщик говорил на том же языке, что мы говорим, а эти… Не разберешь, чего лопочут. Мистер Смоллет, что он мне на морде накарябал?
– Просто бессмысленные закорюки. У RF такого знака нет.
Том не поверил. Я тоже. Уж слишком веско, с нажимом произнес это наш капитан.
– Мэй? – Лисовин коснулся лица. – Что там написано?
– Сказано: ничего. Тебя красота заботит или то, как нам выпутаться?
Risky fellows лгали в глаза. Очевидно, перьевик нарисовал нечто крайне обидное.
– Где мы находимся? – задал новый вопрос мистер Смоллет. – Вверху здания, внизу?
– После допроса меня волокли вниз. – Том подумал и добавил: – В соседней комнате из стены торчит железяка. Они за нее хватались, чтоб вынуть вырезанный кусок.
– Перьевик – RF? – с какой-то особой, безжалостной прямотой спросил Джон Сильвер.
Космолетчики притихли – то ли стыдясь такого собрата, то ли с тревогой ожидая, что скажет Том. Лисовин растерялся.
– Почем я знаю? Он у меня силы не отнимал. Вырубил станнером и… О! У него глаза чуток светятся, как у мистера Смоллета бывает.
Перьевик – служитель Чистильщиков, вроде станционного смотрителя?
