Через минуту, когда я принес в салон палатки, «бывший навигатор» лежал в кресле – с неловко откинутой головой, с приоткрытыми серыми губами. Потом я заметил безжизненного Мэя. Понял: их силы отданы Тому. Сквозь открытую дверь я увидел его в кресле первого пилота. Бросив палатки, я сунулся в кабину, положил руку лисовину на плечо. Его трясло так же, как недавно – Сильвера.
– Ты справишься, – сказал я. – Удачи.
– Том, иди в салон, – велел мистер Смоллет.
Том? Ах, это он мне.
– Сэр, возьмите у меня энергию для лисовина.
– Нет. – Он повалился на сидение. Выдохнул: – Израэль, забирайте все.
Старший пилот нагнулся над капитаном.
Черная хмарь за окнами терлась о стекла, стремилась внутрь, просачивалась сквозь стены. Хэндс прошел в кабину, оставив открытой дверь.
– Джим, пересядь поближе, – услышал я. – Вдруг понадобишься?
Я подчинился, хотя уже устроился рядом с Юной-Вэл.
– Поехали, – сказал Тому старший пилот. – Я помогу вначале, а дальше ты сам.
Глайдер поднялся медленно, словно не был уверен, слушаться ли чужих рук. Черная хмарь заволновалась, по стеклам заходили ее жадные лапы, в салоне закружились плотные черные клочья. Глайдер клюнул носом, Том ругнулся.
– Не суетись, – велел Хэндс. – Здесь все то же самое, что было в твоем.
– Все другое, и все не так, – сквозь зубы отозвался лисовин.
– На другое плюнь. Главное – удержаться в воздухе… А! – Глайдер начал заваливаться на бок. – Спокойно, – повторил Хэндс, когда машина выправилась. – Не убей нас.
Внизу сквозь хмарь проглядывала река; вода зловеще поблескивала. Река пронеслась под нами и осталась за кормой. Хэндс застонал.
– Том, если я… велю несуразное… – он с трудом выталкивал из себя слова, – ты не слушай.
– А как узнать?
– Смотри. Подправляем курс…
Глайдер резко пошел влево, потом вправо. По-моему, на курс легли прежний, но Хэндсу было виднее.
– Так, – сказал он. – Следишь за этим табло… и за этим. Запомни цифирь.
– Я в ней не смыслю.
– Не смысль! – рявкнул Хэндс. Помолчал. – Просто запомни.
– Израэль, запишите, – посоветовал я, с внутренней дрожью наблюдая, как косматые черные клочья вьются возле моих колен.
– Вот, – донеслось из кабины. – Смотри, чтоб было одинаково.
– Не те цифры, – сказал лисовин. – Вы не то написали.
– Эт-то не ед-диница… С-семерка. А это ч-четверка. Ноль. – Хэндс подправлял то, что накарябал неверной рукой. И ему было трудно говорить. – Держись курса… и скорость… не снижай! – Он сорвался на крик.
– Успокойтесь, – попросил Том.
– Быстрее, – приказал старший пилот. – Вниз, вниз!
– Том, не смей, – я кинулся в кабину. – Держи курс.
Счастье, что Хэндс предупредил. Выполни Том команду – и мы вмазались бы в то, что сверху, сквозь хмарь, мне показалось болотом. Белые от напряжения руки лисовина лежали на пульте, где были прилеплены две бумажки, и кривые, расползающиеся цифры на них совпадали с цифрами на табло, под которыми бумажки держались. Хэндс скорчился в кресле, прижимая к лицу сжатые кулаки. Плотные языки черной хмари вились вокруг головы, лизали его светлые волосы.
– Израэль, – я коснулся его широких плеч, – возьмите от меня сил.
– Не поможет. Ребята… теперь вы сами…
Хэндс положил ладонь Тому на предплечье. И через несколько мгновений как будто уснул, сложившись пополам, едва не ткнувшись головой в запасной пульт управления. Рука безвольно повисла.
– Полный глайдер дохлых risky fellows, – пробормотал лисовин, пытаясь себя подбодрить. – Куда их девать? Продавать, что ли?
Я встал за его креслом и сцепил руки у Тома под подбородком. Лисовин дернул головой:
– Отвали.
– Следи за курсом.
– Уйди, говорю.
– Смотри на пульт.
– Джим! – Он рассвирепел. – Сейчас как…
– Я тебе помогаю, чучело. Когда злишься, всякой гадости трудней тебя одолеть.
Том больше не дергался. Ему и впрямь полегчало: напряженные мышцы расслабились, он откинулся на спинку кресла. Черные клочья вились повсюду, липли к лобовому стеклу, скользили по обоим пультам, облизывали Хэндса и пытались подступиться к нам с Томом. Том шипел на них, и клочья опасливо подавались назад.
– Молодец, – похвалил я, когда он прогнал особо настырный клок черной хмари, севший на хэндсову бумажку с цифрами. – Так и доберемся, куда надо.
– Куда нас гонят, – хмуро уточнил Том. – Не зря же капитана с Сильвером лично пригласили. Откуда им иначе знать, что в городе этого гадства не будет?
– Неоткуда. – Я провел рукой по его белокурой макушке, чтобы он не терял такой нужной сейчас злости. – Знаешь, была минута, когда я завидовал нашим парням. Их всяческим умениям и способностям. Представь, как я теперь радуюсь, что мы с тобой – не RF.
– И я от радости пляшу, – отозвался лисовин мрачней прежнего. – А ты руки не распускай, не то морду набью, чуть только сядем.
– Борт «Испаньола»-01, ответьте борту 02, – внезапно ожил передатчик; я узнал голос охранника Джойса.
– Борт 01 слушает, – ответил Том. – Ты сволочь.
– Ага, – согласился Джойс. – Значит, Хэндс к вам прилетел. А ты что в кабине делаешь?
Лисовин промолчал.
– У вас все в порядке? – осведомился охранник.
– Еще бы, – буркнул Том, наливаясь злобой до краев.
– Капитан крепко сердится?
– Ему не до вас, – вмешался я, пока Том набирал в грудь воздуха. – Куда вы движетесь? В город?
– Туда.
– Слушай, ты, – зарычал лисовин. – Город – это ловушка. Таких хлопот огребешь на свою задницу!
– Не «тыкай» старшим, – наставительно сказал охранник. – Кликни-ка мне мистера Смоллета.
Тут лисовин высказал все, что накипело. Ну и слов он где-то набрался. Джойс покорно выслушал, поблагодарил и попрощался.
– Силен, – помотал я головой. – По каким притонам тебя носило?
– По тем самым. В Бристле, – процедил Том.
– И зачем ты там ошивался?
– Мать умерла, а жить было не на что. У сквайра вечно туго с деньгами. И он не дал ни гроша, когда я попросил. – Лисовина передернуло от не позабытой обиды. – А месяц спустя он меня подобрал, как чадолюбивый папаша, приютил и пригрел. Облагодетельствовал, – выговорил Том с горькой насмешкой. – Я, дурак, сопли распустил от благодарности… Нет бы сразу сбежать, как деньжат прикопил.
– Много прикопил?
