Проклятье. Как бы не разродиться новой иллюзией – лично для капитана Смоллета, который пилотирует глайдер. Как там рычал Хэндс: «трижды, четырежды Осененный, Птицу проклятую припер»? И впрямь ведь припер, и картинки под ее мертвой тушкой начинали светиться. Кто знает, не добавила ли она мне чего-нибудь?
Будь я капитаном RF-корабля, взашей погнал бы такого иллюзиониста. Одни Чистильщики чего стоят – а тут еще риск непредсказуемых галлюцинаций. Надо признаться мистеру Смоллету. Но если он скажет, что не пустит меня на борт, сквайр Трелони погонит самого капитана. Со сквайром творится что-то странное. Где это видано, чтоб он так себя вел и бешено орал на людей?
Сквайр взбешен, Том-лисовин перепуган, у меня открылись новые способности. Накануне старта – и ни днем раньше. Именно тогда, когда к нам явились «самозванцы».
Встревоженный этой мыслью, я огляделся. Дик Мерри безмятежно спал, раскинувшись на сидении и вытянув ноги поперек прохода. Джоб Андерсон пристроил на коленях портативный комп и читал с экрана. Вытянув шею, я ухитрился разглядеть, что это было. Стихи. Вот не подумал бы, что неулыбчивый рекламный красавец Андерсон способен наслаждаться поэзией. Планет-стрелок Том Грей с любопытством глядел в ночь за стеклом, как будто наши звезды и крошечная луна – нечто необычайное и увлекательное. Джон Сильвер сидел в одиночестве, поглаживая своего поюна. Израэль Хэндс беседовал с мистером Эрроу; первый помощник что-то говорил, пилот согласно кивал. Поймав мой взгляд, Хэндс дружески улыбнулся, и эта улыбка не показалась мне фальшивой.
Я пересел к Сильверу. Дремавший поюн испуганно подскочил:
– Уйди, зараза! Наглый коготун.
Сильвер щелкнул его по башке:
– Помолчи.
– Мне не нужна влюбленная пара, – объявил неуемный зверь.
– Я тебя выкупаю. В холодной воде, – пригрозил бывший навигатор, и поюн умолк, прикрыл болтливую пасть передними лапами.
Сильвер поднял его, окликнул:
– Рэль! – и перебросил зверя приятелю; Хэндс посадил его себе на плечо.
– Сумасшедший, – обиженно буркнул Александр, но не стал удирать с нового места.
Сильвер порылся в карманах и извлек упаковку сухих печенюх:
– Угощайся, – он разорвал обертку.
Я хотел отказаться, но не смог, внезапно ощутив зверский голод. Между прочим, с утра ни крошки во рту не было, если не считать коктейля для влюбленных. Я сжевал парочку хрустких, тающих на языке печенюх; затем еще две. Едва заставил себя вернуть остатки угощения:
– Спасибо. Чем вы меня на сей раз накормили? Почему капитан не захочет брать меня в рейс?
– Извини. – Сильвер улыбнулся; жесткое лицо смягчилось и сделалось моложе – на вид я не дал бы ему и тридцати, как нашему капитану. – С коктейлем я оплошал.
– Нет, Джон. Вы отлично понимали, что делаете.
– Ты так думаешь?
– Уверен. И мистер Смоллет тоже.
– Ну, мистер Смоллет никогда не ошибается, – снова улыбнулся бывший навигатор. – Ты прав, – добавил он. – Я не хотел, чтобы на RF-корабле оказался Трижды Осененный.
– Почему вы решаете за капитана корабля?
– Потому что лучше его знаю, что такое Птицы и их жертвы, – с горячностью отозвался Сильвер. Затем досадливо поморщился. – Джим, не приставай. Моя затея не удалась, и ты в любом случае остаешься в команде.
Жертвы Птиц? – размышлял я. Что за вздор? Худого с Осененными отродясь не случалось. Однако я не знаю никого, кто был бы Дважды или тем более Трижды Осененный. Вот именно: я слишком мало знаю. Надо будет расспросить Сильвера, что ему известно о Птицах, но попозже. Сейчас я спросил о более насущном:
– Бегство лисовина – тоже ваша работа?
Я не ожидал, что он признается, но надеялся почувствовать ложь, если Сильвер солжет.
– Я бы у тебя хотел узнать, – ответил он. – Почему Том рванул в лес на ночь глядя?
Я не почуял откровенной лжи. Допустим, это не он напугал лисовина. Тогда кто? Хэндс? Я невольно оглянулся на пилота. Он все так же беседовал с мистером Эрроу; поюн у него на плече сонно покачивался и жмурил глаза. Хэндс не был похож на злодея.
«Джон, вы хотели избавиться и от меня, и от Тома, – сказал бы я Сильверу, поддайся желанию объясниться с ним до конца. – Вы его чем-то угостили либо шарахнули гипноимпульсом. Думали чуток припугнуть, чтобы отбить охоту идти в рейс. Но получилось иначе, и он без памяти кинулся в лес. Из-за вас Том чуть не погиб». Я благоразумно придержал язык и перевел разговор на другое:
– Джон, скажите: вы встречались с Чистильщиками?
Он вздрогнул. И после долгого молчания неохотно выцедил:
– Было дело.
– А мистер Смоллет? – на всякий случай спросил я, хотя уже не сомневался.
– И он тоже.
– А почему никто не желает о них говорить?
– Дурная примета – поминать Чистильщиков перед вылетом. Накличешь нечисть. – Сильвера передернуло.
Всяческих примет и на Энглеланде полно; я всю жизнь считал их чушью. У этих risky fellows, видать, иначе.
– Но мистер Смоллет сегодня рассказывал про «Ориану», – вспомнил я.
– Он смелый человек, – отозвался бывший навигатор. – Очень смелый. Вспоминать то, что было лично с ним…
Мистер Смоллет служил на злополучной «Ориане»! И рассказывал нам с Лайной о себе и своей невесте. Вот оно как…
– Значит, Чистильщики его забрали, а потом отпустили? Или он сам от них сбежал?
– От них не сбежишь.
Сильвер зябко нахохлился. Но по крайней мере, он не отказывался отвечать.
– Они всех освобождают? – продолжал я расспросы, не желая упускать свою удачу, торопясь узнать побольше.
– Нет, Джим. От Чистильщиков мало кто возвращается.
– А девушка мистера Смоллета вернулась?
– Откуда мне знать? Информация об RF засекречена, – сказал Сильвер, начиная раздражаться. – О событиях на других кораблях известно лишь то, что наболтал в баре твой пьяный приятель. Который только что вернулся из неудачного рейса и клянет Чистильщиков на чем свет стоит. Джим, хватит. Сказано: перед стартом о таком не говорят.
Я заткнулся. Сильвер ведь тоже у них побывал; по его словам, опасно вспоминать свой личный опыт, а я душу ему разбередил. Интересно, на каком основании Чистильщики отпускают пленников? Быть может, они выясняют, что чувствующий вину человек не так уж виноват? Но что смыслит чужая раса в человеческой этике?
Мы подлетали к Бристлю. Звезды над ним померкли – их затмило зарево огней. В небе над городом висело множество ярких точек – зеленые, желтые, синие, красные – обозначавшие воздушные коридоры для больших глайдеров вроде нашего. Я еще никогда не видел ночной Бристль сверху. Красиво.
