— Белль… если бы я предложил дополнительную плату, — промурлыкал Данте, — они отрезали бы тебе руки и пришили новые!
Белль побледнела и крепко сцепила руки за спиной. Двери лифта беззвучно открылись, и человек в белой куртке склонился перед ними в поклоне.
— Наш дворецкий. Проси у него все, что хочешь, — сообщил ей Данте, выходя в ожидающее их огромное пространство.
Ошарашенная, Белль вышла прямо на балкон, чтобы прислониться к сложной балюстраде из кованого железа, откуда могла любоваться великолепным видом на силуэт Эйфелевой башни, стеклянные крыши Большого дворца и колокольню собора Нотр‑Дам.
— Мадам?
Дворецкий держал серебряный поднос, уставленный бокалами с шампанским. Белль тяжело сглотнула, подавив желание ущипнуть себя, и взяла шампанское. С бокалом в руке ее проводили обратно внутрь и вверх по винтовой лестнице в спальню, которая была последним словом изысканного гламура, от парчовых стен до мягких бархатных сидений. Потолок над ее головой украшала кружевная лепнина. Она поспешила в ванную комнату, где, к ее сожалению, обнаружилась только душевая кабинка, пусть и занимавшая добрую половину комнаты.
Когда она снова спустилась вниз, обед был уже подан, и молодая женщина в очень стильном костюме держала планшет у локтя Данте.
— Белль… это моя помощница, Катерина. Она будет заниматься для тебя организацией, потому что мне нужно присутствовать на встречах.
Белль села напротив Данте. Она не ела с самого завтрака и умирала с голоду. Данте и его помощница разговаривали по‑итальянски, пока она ела, наблюдая, как глаза Данте сияют чистым золотом в солнечном свете.
Во рту у нее пересохло, горло сжалось, и Белль поднесла ко рту пальцы. В тот же момент Данте бросил на нее предупреждающий взгляд.
— Попробуй только, и я окуну твои руки в миску с ледяной водой! — пригрозил он.
Белль положила руки себе на колени.
— Перестань мне угрожать! — рявкнула она.
— Тебе нужно когда‑нибудь отучиться, — сказал ей Данте, пока Катерина зачарованно наблюдала за происходящим. — Я отвезу тебя куда‑нибудь пообедать… — Он снова повернулся к помощнице: — Убедитесь, что она готова к съемке.
— Зачем мне нужно готовиться к съемке? — спросила Белль.
— Потому что вечером нас будут фотографировать.
— Папарацци, — объяснила Катерина. — Социальная жизнь Данте — всегда неожиданна в Италии.
Катерина проводила ее в спа‑центр на первом этаже. Белль терпела одну процедуру за другой, наконец сумев расслабиться, когда менее приятные впечатления остались позади. Она вытянула перед собой руки с нарощенными ногтями, теперь красивой формы и покрашенными в едва заметный розовый цвет. Кажется, теперь на ее теле не было ни единого волоса, кроме бровей и головы.
Уход за лицом и последовавший за ним массаж возымели успокаивающий эффект, а процедуры завершились встречей с парикмахером, который долго сетовал на ее пострадавшие от солнца густые локоны, а затем тихо и эффективно преобразил ее неуправляемую гриву в шелковистый водопад.
В спальне ее встретили три женщины с передвижными вешалками и ящиками с разными предметами одежды. Она надела изысканное шелковистое нижнее белье, а самая старшая женщина пробормотала, что хорошая основа очень важна для элегантного внешнего вида. Затем ей пришлось примерить бесчисленное количество нарядов, пока ассистентки спорили между собой о том, какие цвета и дизайн подходят ей больше всего. Она никогда раньше не видела таких красивых и дорогих тканей. Но, учитывая, что Данте потребовал, чтобы она играла его девушку только один уик‑энд, масштабы и разнообразие гардероба не казались ей необходимыми. Только когда она увидела свое отражение в зеркале, Белль перестала беспокоиться о его расточительности.
Она была одета в слегка блестящее синее платье, которое словно специально было сшито на нее. Отлично скроенный бюстгальтер без лямок сдерживал ее пышную грудь, подол заканчивался намного выше ее колен, а ноги были обуты в сандалии. Она выглядела выше и стройнее, и ей сразу стало легче дышать.
— Прекрасно… — одобрительно произнес Данте, наблюдая за тем, как она спускается по лестнице, но все же за его реакцией скрывалось странное разочарование. Он с удивлением понял, что на каком‑то уровне ему нравились мятежные кудри и эксцентричная одежда подростка. Спору нет, Белль выглядела лучше, чем в их первую встречу, но ее собственный естественный стиль был гораздо сексуальней.
— За что заплатил, то ты и получаешь, — ответила Белль, неловко пожав плечами.
Его темные, глубоко посаженные глаза вспыхнули золотыми бликами. Данте взглянул на ее длинные стройные ноги и представил, как приподнимает юбку и проводит руками по этим гладким бедрам. Слабая дрожь пробежала по его телу, когда он изо всех сил попытался подавить жар в паху, напоминая себе, что не собирается ничего предпринимать, не собирается поддаваться опасному порыву. Конечно, ему придется к ней прикоснуться. Определенный физический контакт был неизбежен, но он позаботится о том, чтобы его было достаточно, чтобы произвести поверхностное, но убедительное впечатление.
В лифте Белль почувствовала слабость, головокружение, по сути — клаустрофобию. Она остро ощущала, как напряжена, и грудь ноет под одеждой. «Влечение, просто дурацкая химия тела», — снисходительно сказала она себе, садясь на заднее сиденье глянцевого лимузина.
Как, черт возьми, они могли притвориться любовниками, если он еще даже не прикоснулся к ней?! Данте пришло в голову, что это вполне разумная мысль. Приняв это решение, он протянул руку, и она сжала ее, позволяя ему привлечь себя через сиденье в свои объятия. Она подчинилась, даже не задумываясь, ее сердце колотилось так быстро, что кружилась голова.
Большие руки обхватили ее лицо, он поцеловал Белль с таким голодом, что она была потрясена. Ее сердце забилось еще быстрее, тело напряглось на грани предвкушения, которого она никогда раньше не испытывала. Ее пальцы вцепились в воротник его куртки. Он со стоном обрушился на ее губы, и его язык скользнул между ними в горячей ласке.
— Не сейчас, милая, — прорычал Данте, когда она уперлась рукой в мужское бедро в опасной близости от его напрягшейся плоти. Впервые в жизни он хотел, чтобы женщина проявила смелость, и ждал долю секунды; однако, к сожалению, она не двинулась. — Я могу сказать водителю, чтобы он нас отвез…
Это предложение напугало Белль. Она облизнула опухшую нижнюю губу, все ее существо, казалось, было захвачено желанием.
— Э‑э‑э…
— Мадонна… Я хочу тебя, — оборвал Данте, снова касаясь ее спелых губ своими, одновременно прижимая ее руку к той части его тела, которая больше всего жаждала ее внимания.
Ее пальцы неуверенно проследили его длинную толстую плоть сквозь тонкую ткань брюк, и внезапно она оказалась на пугающе незнакомой территории, потому что никогда не поощряла флирт, и теперь столкнулась с новым для нее уровнем искушения. Ни один мужчина не доводил ее до такого состояния, чтобы она захотела большего, чем поцелуй. За считаные минуты Данте потряс ее до безумия, потому что в его объятиях ей было неподвластно логическое мышление.
