Донмэ внимательно слушал его речь. Ему хотелось узнать, что побудило этого человека выбрать такой жизненный путь, но он был разочарован услышанным.
– Неужели в Чосоне так много людей лучше меня?
На это мужчина не ответил, он лишь сказал:
– Ты сказал, что подаришь мне жизнь, если я назову имя. Я знаю, что это ложь, но даже если и нет, я не назову ни одного имени.
Произнеся это, мужчина зажмурился. Мгновение – и он нагнулся так, чтобы клинок перерезал ему горло. Удивленный Донмэ пнул меч в сторону, но не успел, из шеи мужчины брызнула кровь. Рана, судя по всему, была несмертельной.
– Ты с ума сошел?! – закричал Донмэ, схватив мужчину за воротник.
– «Беги, если тебя раскрыли, и умри, если тебя поймали». Поймай ты хоть сотню моих товарищей, любой из них поступит так же, – решительно ответил мужчина.
Донмэ отпустил его воротник. Вдруг он вспомнил Эщин, которая так же отчаянно сражалась.
– Мы заберем его с собой.
Бледный, Донмэ направился прочь из переулка. Его люди подняли мужчину и поволокли за собой.
Мятежника отвели в горы, когда село солнце. Его связали и держали под присмотром до появления главаря, который тем временем отправился к Хаяши и передал ему бывшего владельца «Хвавольлю». Тот молил о пощаде и уверял, что не знал, что гейша была шпионкой.
Когда Донмэ пришел к своим людям и пленнику, Юджо отвязал мужчину от дерева и поставил на колени перед ним. Остальные стояли позади с факелами. Мятежник дрожал, ему не хотелось умирать. Он зажмурил глаза в ожидании смерти.
– Если хочешь выжить, беги со всех ног. Если сможешь, беги как можно дальше от Хансона. Уверен, остальные уже видели, что тебя поймали.
Однако слова Донмэ удивили его:
– Что ты задумал? Неужто ты решил даровать мне жизнь?
Донмэ вздохнул и, достав меч, приставил его к горлу пленника.
– Дело не в спасении твоей жизни, речь о том, чтобы не отнимать жизнь. Так вот, твою я решил пока не отнимать. Но если даже мельком увижу тебя в Хансоне, убью без раздумий. Заодно исполню твою просьбу, ведь днем ты сам просил убить тебя.
Сказав это, Донмэ перерезал веревку, которой был связан мужчина. Пленник был поражен добрым жестом якудза и в то же время подозревал, что это может быть какой-то уловкой. В любом случае он хотел жить, поэтому побежал со всех ног.
Какое-то время Донмэ стоял и смотрел вслед мужчине, а затем отвернулся. То, что произошло с ним за последние несколько дней, не давало ему покоя. В темноте ночи мерцали факелы.
Быстрым шагом Донмэ зашел в «Глори», пересек холл, а затем открыл дверь в комнату владелицы. Хина в дальнем конце комнаты принимала ванну. Смущенный, он отвернулся и сказал, что зайдет позже.
– Заходи. Я уже закончила.
Хина привстала, и Донмэ увидел ее нагой. Спина женщины была вся покрыта шрамами, а на щиколотке отчетливо виднелся длинный рубец.
– У тебя шрамов больше, чем у мужчины, который каждый день размахивает мечом. Откуда они?
– Не так уж и просто жилось чосонской девушке в Японии.
Хихикнув, Хина надела халат. Многочисленные шрамы оставил ей в наследство муж, они служили ей вечным напоминанием о нелегкой прошлой жизни. Донмэ посмотрел на нее с жалостью. Всякий раз, встречаясь с Хиной, сильной женщиной, он испытывал к ней странные чувства, словно она была его товарищем.
Хина села напротив него и взяла хрустальный стакан с янтарным виски.
– Что же привело тебя сюда?
Донмэ взял протянутый ему стакан и залпом его выпил.
– Я немного не в настроении. Позволил одному из «Армии справедливости» сбежать от меня.
– Ты отпустил его живым? Почему?
– Подумал, что, если убью, его товарищи будут горевать.
Такого ответа Хина не ожидала, а потому громко рассмеялась. Донмэ слегка нахмурился и посмотрел на женщину, когда она сказала, что, вероятнее всего, его скоро убьют, раз он стал таким сентиментальным.
– Знаешь, я не мог понять одного: зачем какому-то рабу рисковать жизнью ради этой страны, если даже самый богатый человек вряд ли согласился бы рискнуть своей жизнью ради Чосона?
Хина задумалась над словами Донмэ:
– Кто знает, какие намерения движут этими смельчаками…
Донмэ был сбит с толку, и, пытаясь понять этих людей, еще больше запутывался, и еще больше хмурился.
* * *
«В нынешнее время всем приходится нелегко», – подумал Юджин и решил принять приглашение хозяйки гостиницы выпить вместе. Она сидела напротив и аккуратно держала в руке стакан. Хина ловила внимательным взглядом все его движения.
– Кажется, я слышала, как играла ваша музыкальная шкатулка. Вы слушали ее с другом?
Ей казалось немного странным слушать мелодию из музыкальной шкатулки с другом. Кроме того, Хину терзал вопрос, как друг Юджина вышел незамеченным из «Глори».
– Кузнец, которого вы мне порекомендовали, оказался хорошим мастером. Спасибо, – сказал Юджин, взглянув на Хину.
– Не стоит благодарностей.
– Как долго вы управляете этим гостевым домом?
– Его строили два года и открыли три года назад. Благодаря своему покойному мужу в Японии я изучила гостиничное дело. А почему вы спрашиваете?
Смотря на Хину, Юджин подумал об Эщин. Когда девушка надевала костюм, то становилась человеком без лица и имени. Ему было любопытно, смогла бы Хина, сидящая пред ним в красивом дорогом наряде, отказаться от имени.
– Вы, случайно, не работаете на правительство?
– Я просто деловая женщина.
– Почему же тогда деловая женщина советовала мне общаться с императором при помощи переводчика?
– Он перевел ваши слова так, как было выгодно Японии?
Выходит, она знала и об этом казусе. Удивительно, как она успевала узнавать все самой первой.
– Похоже, вы и так уже знаете.
– Здесь у меня есть доступ к любой информации. Кроме того, я очень любопытный человек.
– А среди этой информации, случайно, нет сведений о том, что я могу быть убит в ближайшем будущем?
– Так вот что вас волнует!
Хина обворожительно улыбнулась. Она была заинтригована: что же Юджин за человек и чем заняты его мысли?
– Если серьезно, то мне просто хотелось бы знать, во что именно я ввязался.
Приезд в Чосон, встреча с Эщин, визит во дворец. Юджин задумчиво крутил стакан и вспоминал события последнего времени. Он не был уверен, поверит ли помощник императора словам какого-то американца, к тому же бывшего раба. Но если Чонмун поверит, то следующим его шагом будет тот, который, может, и не спасет Чосон, но хотя бы не погубит его.
