– Рана слишком глубокая, нужно зашивать. Я видела, как это делают другие, но сама никогда не пробовала. Думаю, без доктора тут не справиться, – сказала монахиня.
Служанке тоже было страшно, но она не видела другого выхода, поэтому сказала:
– Нет. Если бы мы могли обратиться к доктору, то сюда бы не пришли. Я сама все сделаю. Я тридцать лет была швеей. Это ведь чем-то похоже на шитье. Дайте мне нить и иголку.
Окровавленные тряпки, которыми промывали рану, сожгли.
Боль в ноге немного утихла.
Приближался рассвет.
Донмэ сидел на пустой железнодорожной станции и, глядя вдаль, задумчиво поигрывал мечом, не до конца вынимая и вкладывая его обратно в ножны. Его глаза неотрывно смотрели на дорогу, ведущую от станции к храму у подножия горы.
– Не выходи… не выходи… – говорил он шепотом.
Постукивания меча о ножны немного успокаивали опечаленного Донмэ. Он часто думал об Эщин и сейчас искренне надеялся, что она не придет. Ему так хотелось верить, что тогда на крыше он видел не ее, а кого-то другого, что ошибся, хотя, конечно, не мог ни с кем ее спутать. Донмэ опустил глаза и долго смотрел на солнечные лучи, которые отражались от лезвия меча. А когда поднял глаза, то увидел приближающихся к нему людей.
– Я ведь просил не выходить.
Эщин шла в сопровождении слуг, одетая в траурные одежды и с бледным лицом. Она похолодела, когда увидела Донмэ, невольно скривила губы.
Это была неприятная встреча для них обоих. Донмэ встал. Он не ошибся: лицо, которое он видел вчера, – лицо Эщин. Она слишком много значила для него, чтобы он с кем-то ее перепутал. Донмэ посмотрел на ее ногу, в которую выстрелил, и удивился тому, что Эщин шла прямо и ничуть не хромала.
Неприятно было осознавать, что он опять причинил ей боль.
– Мы снова встретились, госпожа. В такую рань на станции.
– Я ходила в храм, – холодно ответила Эщин.
Она попыталась пройти мимо Донмэ, но он преградил ей путь.
– Что мне с тобой сделать? Разве не видишь, что на мне траурная одежда? Уйди с дороги, пока я не убила тебя.
Хотя он привык, что Эщин всегда была с ним холодна, это был первый раз, когда в ее голосе слышались ненависть и гнев. Она больше не желала видеть Донмэ, который мешал другим людям защищать свою родину, охотясь на них. Донмэ горько ухмыльнулся. Он посмотрел на Эщин, и даже сейчас она казалась ему невероятно милой.
– Не находите, что я быстрее вас, госпожа?
– Это вряд ли. Я могу запросто убить такое ничтожество, как ты, но не думаю, что ты способен убить меня.
Улыбка исчезла с лица Донмэ от холодного, осуждающего взгляда Эщин. Никто не имел такой власти над его чувствами, как она. Он чувствовал, как бешено бьется сердце у него в груди. Эщин двинулась дальше.
– Я же сказал не выходить, и ты вышла. Кроме того, ты все знаешь… – прошептал он.
Обернулся и долго смотрел Эщин вслед.
* * *
Получив известие о том, что музыкальная шкатулка починена, Юджин сразу отправился в кузницу. Кузнец встретил его во дворе словами:
– Подождите здесь, сейчас принесу. Мелодия-то у нее, оказывается, очень грустная.
– Даже не верится, что вы ее починили.
Кузнец ушел в дом за шкатулкой. В этот момент во двор зашел Донмэ. Увидев Юджина, он поприветствовал его, хотя было заметно, что он не очень-то рад встрече.
– Вчера я повредил меч, которым очень дорожу. – И Донмэ вытащил меч из ножен.
– Видимо, была ожесточенная схватка, раз вы умудрились сломать меч.
– Я дрался со стрелком. В отличие от него, я умело сражаюсь мечом, но ружьем владею плохо, поэтому попал ему только в ногу.
Юджин сжал губы. Вчера Соа должна была покинуть Хансон. Донмэ и его люди пытались поймать ее в порту, а Эщин с единомышленниками обманом их задержали.
– Если увидите кого-то хромающего, прошу, скажите мне, господин. Я пытался догнать его, но не смог, – добавил Донмэ, наблюдая, как меняется выражение лица Юджина.
Хотя Донмэ и не говорил прямо, он явно намекал на что-то. Юджин приподнял брови. Вероятность того, что якудза подстрелил Эщин, была крайне высока.
Юджин еле сдержал себя, чтобы в ту же минуту не побежать искать Эщин.
* * *
Эщин вошла в аптеку уже после заката. Там было пусто. Сколько раз она приходила сюда и ждала, когда появится Юджин. Она очень хотела, чтобы именно сегодня он был здесь. Эщин, прихрамывая, прошла вглубь аптеки к ящичкам с травами. Ее нога сильно болела, однако на улице, на виду у всех, она изо всех сил старалась идти прямо, словно с ней ничего не случилось. Из глубины аптеки показался Юджин, который больше всего на свете сейчас хотел встретиться с Эщин.
– Я же сказал вам ждать здесь…
Эщин обернулась, и ее сердце бешено забилось, когда она увидела Юджина. Она так волновалась за него, когда он выстрелил себе в руку, и переживала, что не могла с ним встретиться. Но она не теряла надежду, и вот наконец он пришел. Эщин молча смотрела на Юджина, она была так счастлива видеть его лицо – лицо, которое желала увидеть больше всего на свете.
– Я боялся, что не смогу больше увидеть вас.
Несколько секунд они молча стояли и не отрываясь смотрели друг другу в глаза.
– Я тоже. Как ваша рука? Все в порядке?
– А ваша нога? Как вы?
Эщин удивленно посмотрела на него. Оказывается, Юджин знал, что произошло вчера.
– Ку Донмэ ищет хромающего мужчину. Это были вы?
– Да, это меня он подстрелил, но я не мужчина. Поэтому сохраните это в тайне. – Эщин слегка улыбнулась. Ее улыбка ободрила Юджина, как ободряет свежий ветерок.
– Так вы просите меня еще об одной услуге?
– Вообще-то, это вы мой должник.
– Я не должен был брать ту лодку. Я бы и сам справился.
Эщин громко рассмеялась, сказав, что уже слишком поздно для сожалений. Когда смех утих, обоим стало немного грустно.
– Я думала, что love – это просто, но это довольно трудно. Простите меня за все.
– Если вам от этого тягостно, мы можем прекратить.
– Мы можем прекратить в любой момент, поэтому давайте не сегодня.
Юджина всегда восхищала храбрость и решимость Эщин. Чосон стал другим, и здесь он нашел особенного для себя человека.
– Сегодня мы сделаем следующий шаг. Расскажите мне. Знакомство, рукопожатие, что же дальше?
– Мы не сможем этого сделать. Это называют hug, «объятие».
Юджин немного грустно улыбнулся. Эщин же, не думая ни минуты, подошла к нему и обняла его так крепко, как только могла.
