Под утро я все же забываюсь в своих сомнениях и неожиданно для самой себя засыпаю тревожным сном.
Просыпаюсь с ужасной головной болью. Глаза опухшие, зареванные. И даже умывание ледяной водой не может убрать эти больные отеки с лица. Лариса Хусеевна осторожно стучит ко мне в комнату и, когда я открываю ей дверь, горячо приветствует меня, говоря, что рада моему возвращению и что Рамазан очень скучал по мне, пока я ездила проведать свою маму.
Понимая, что эту легенду придумал Молот, чтобы скрыть мой побег, я лишь несмело улыбаюсь бедной женщине, которую держат в неведении о том, что происходит в ее доме.
Лариса Хусеевна зовет меня завтракать. И, честно сказать, не сделай она этого, я бы так и осталась сидеть в комнате, настолько не хочется сейчас кого-либо видеть.
За утренней трапезой собралась вся семья. Во главе стола – Руслан Рамазанович. По правую руку от него расположились его мама, жена, Зарема, и дочки, Захра и Зарина. По левую – Рома, затем Илья и Сергей. Войдя в столовую, здороваюсь со всеми, стараясь не смотреть на Молота, и присаживаюсь на свободный стул возле Сергея.
В доме появилась помощница по хозяйству. Она сменяет блюда и разливает по кружкам чай. На столе преобладают национальные блюда, названий которых я даже не знаю, а какими приборами их есть – и подавно. Но бабушка Ромы все подробно рассказывает по ходу завтрака, тем самым значительно облегчая мне задачу. И я ей очень благодарна. Стать посмешищем для всей их семьи я бы не хотела.
– Люба, с тобой все нормально? – неожиданно спрашивает меня Сергей.
Руслан Рамазанович разговаривает с сыном и Ильей. Девочки уже убежали заниматься с няней, а бабушка удалилась по своим делам. За столом остались только мы – вчерашние гости – да хозяин дома с женой.
Было бы у меня чем заняться, я бы тоже встала из-за стола, придумав повод. Да вот только ничего в голову не приходит. И только тревожит постоянная ноющая боль в сердце, когда слышу, как Рома отвечает на вопросы отца.
– А что должно случиться? – пожалуй, слишком агрессивно отвечаю вопросом на вопрос.
Сергей как будто не ожидал от меня такого, несколько растерялся, а потом все же спросил:
– Ты какая-то тихая, что ли. Поникшая. И слова за завтраком не произнесла. Как будто что-то случилось?
– Я что, должна, как обезьянка, всех развлекать? Чего ты от меня хочешь?
– Люб, – Сергей поворачивается ко мне всем телом, – мы же прошли эту стадию, ты даже на коленках мою голову держала. Может, хватит бычиться, а просто скажешь, что с тобой?
– Молодые люди! – слышим несколько недовольный голос Руслана Рамазановича. – О чем вы разговариваете? Да так громко, что мы уже друг друга не слышим.
Выглядываю из-за Сергея и натыкаюсь на три пары внимательных глаз. И если Илья смотрит на нас с неподдельным интересом, то отец и сын – с недовольством.
– Мы можем выйти, если мешаем, – упрямо поднимаю голову и смотрю прямо в глаза отцу Ромы. На что он выгибает удивлённо бровь. Встаю из-за стола и продолжаю: – Спасибо за завтрак, пойду отдохну.
Разворачиваюсь и выхожу из столовой. Слышу за спиной звук отодвигаемого стула.
Наверное, и Серый решил выйти. Что же, довольно смело с его стороны. Молодец парень. Не оборачиваясь, ныряю в коридор и иду в свою спальню. Захожу в комнату, толкаю дверь, чтобы ее закрыть, но характерного щелчка не происходит. Непонимающе оборачиваюсь и с удивлением обнаруживаю, что в мою комнату вошел Рома. Скрестил руки на груди и с прищуром смотрит на меня, как будто ждет ответа на незаданный вопрос.
Сердце пропускает удар. Я не готова с ним говорить.
Отворачиваюсь к окну.
Вздрагиваю, ощутив его объятия.
– Ну и что случилось с моей колючкой, – подшучивает надо мной, – что она все шипы выставила, а?
А я замерла и слова сказать не могу. Горький ком застрял в горле и не дает издать ни звука. А если заговорю – боюсь, что расплачусь. Ну вот как он может так играть?! Так по-доброму спрашивать и так нежно обнимать? Я же не настолько нравлюсь, чтобы жениться. Получается, просто так он готов со мной быть, а для чего-то серьезного – не уверен?
– Люб, – кладет свой подбородок мне на голову, – ну чего ты злишься? Вроде все было хорошо.
Молчу, не в силах произнести ни слова, с трудом сдерживая подступившие слезы.
– Грустишь по прошлой жизни?
Рома ждет моего ответа, и я, чтобы он уже отстал, просто осторожно киваю. Он принимает мой положительный ответ и продолжает:
– Не переживай, малышка. Все будет хорошо. Нам скоро сделают новые паспорта. Подружка твоя знает, что ты жива, и мама тоже. Остальным и не надо.
Вновь киваю. Хорошо хоть, додумался им сказать, потому что у меня это вылетело из головы.
– Малыш, я сейчас буду немного занят. Поэтому часто буду пропадать. Но ты не скучай, хорошо? Все, что надо, говори, тебе дадут.
Сердце сжимается от его последних слов. Киваю в очередной раз.
– Ну, повернись ко мне, малыш.
Стою истуканом, не хочу!
– Люб, ну, – не поддаюсь и стойко продолжаю противиться, – обиделась, что меня часто не будет? – Прикладывает силу и все же поворачивает к себе, пытается заглянуть в глаза, но я отворачиваюсь. – Люб, ну что такое? – спрашивает меня, теряя терпение.
Глава 51
Наконец все же решаюсь заглянуть в его глаза. И столько в них непонимания и озабоченности происходящим, что, не знай я правды, не подслушай я тот разговор, без сомнения поверила бы в его искренность.
А может, сказать все начистоту и закрыть уже этот вопрос, чтобы не мучился парень, не притворялся влюбленным?
Набираю в легкие побольше воздуха и…
– Я слышала, что ты сказал Ил…
Не успеваю договорить, как дверь комнаты с грохотом резко распахивается и на пороге возникает отец Молота. Беглым взглядом осматривает нас и не терпящим возражений голосом требует:
– Рамазан, нас ждут. Потом поговоришь.
Молот устало поднимает лицо к потолку и тяжело вздыхает, а после, повернувшись к отцу, говорит:
– Я сейчас приду.
Теперь недовольно поджимает губы и раздраженно выговаривает его отец:
– Твое «сейчас» закончилось минуту назад. Вечером поговорите! Или ты передумал и отменяешь наше соглашение?
Я чувствую, как руки Романа закаменели на моей талии, он даже в лице поменялся. Сейчас передо мной возник Молот, главарь банды. Властный, жесткий. Непоколебимый, упрямо идущий к своей цели. Зло стрельнув взглядом в отца, он отошел от меня на шаг, выставил вперед руку с поднятым указательным пальцем:
– Запомни тот момент, на котором остановилась. Вечером я приду, и мы договорим, – произнес свой «указ» и, больше не говоря ни слова, вышел из комнаты, даже не посмотрев на своего отца. А тот кинул на меня недовольный взгляд и последовал за сыном.
