Я постоянно спорила с Бедивером. Он слушал меня, соглашался с моими аргументами, а потом заявлял, что никакого правильного решения все равно не существует, и он не может поступать иначе. В конце концов, я перестала убеждать его и пыталась лишь подбодрить, вывести из беспросветности. Но его уже ничто не радовало. Единственным выходом для себя он посчитал возможность с головой окунуться в работу на Максена, и теперь я видела его все реже.
Постепенно нам предоставляли все больше свободы. Мне даже разрешали прогуливаться по городу в любое время, хотя за мной постоянно наблюдали на случай, если я попытаюсь выйти за стены. Если бы я могла радоваться прекрасным платьям и украшениям, которыми осыпал меня Максен! А он не скупился. Ему хотелось, чтобы я выглядела красиво и ценно, чтобы его люди восхищались тем, какую замечательную лошадку Бедивер увел из-под носа ненавистного Верховного Короля. Поначалу он имел в виду, что я могу сделать Бедивера счастливым, и тогда с ним проще будет иметь дело. Однако вскоре понял, что привлечь меня на свою сторону ему не удастся, и удовольствовался сознанием, что повредить-то я все равно ему не смогу.
Что ж, по крайней мере, я могла с удовольствием оседлать свою лошадь, выбраться на свежий воздух и, хотя бы под охраной, доехать до опушки большого леса. А еще мне удалось раздобыть несколько книг. Но все же часы, проведенные в одиночестве, доставляли мало радости. Здесь было почти как в Бресте, даже похуже. Иногда, гуляя внутри стен Кар-Аэс, мне хотелось провалиться. Не то, чтобы я хотела умереть, но несвобода угнетала меня все больше. Во снах мне иногда удавалось перелететь крепостные стены, но после этого я неизменно падала в темноту.
В конце августа стало еще хуже. Максен с Бедивером поехали осматривать береговую линию обороны. Мне не разрешили сопровождать их, и два воина не отходили от меня, стоило мне выйти из королевского дома. Как-то раз ко мне подкатился один из помощников Максена и нагло предложил заменить Бедивера на время его отсутствия. Наверняка он думал, что если я сбежала от мужа, то почему бы мне не переспать с ним, раз Бедивера все равно нет. Я дала ему пощечину, а он усмехнулся и попытался поцеловать меня. Я пригрозила рассказать Бедиверу о его предложении, когда полководец вернется. Конечно, рассказывать не стала. Зачем ему еще и эти проблемы? Пришлось бы вызывать этого хлыща на поединок. Вот уж позабавились бы люди Максена!
Я то злилась, то впадала в уныние, поговорить мне было решительно не с кем. Часами просиживала на стене у городских ворот, глядя на запад и гадая, когда придет Артур. С надвратной башни мне виделись только край возделанных земель, окружавших Кар-Аэс, и опушка большого леса. Бретонцы боялись леса. Они говорили, что человек в нем непременно заблудится, никогда не найдет выход и будет вечно блуждать в непролазных чащах. Там обитало все чудесное и ужасное вперемешку: черти и боги, чудовища, там стояли стеклянные замки, у стен которых струились заколдованные источники — стоило испить из них, и ты пропал навек. Мне очень хотелось съездить в лес, но меня не пускали.
* * *
Войска Артура пришли в сентябре. Конечно, он знал о линии береговой обороны — наших шпионов в Малой Британии всегда хватало. Бедивер тоже знал о них, но не раскрыл Максену ни одного имени. Артур не стал пытаться взламывать оборону, он предпочел обойти ее. Некоторые из его саксонских подданных заключили договоры о дружбе с франкским королевством к северо-востоку от Бретани. Артур заплатил тамошнему королю золотом за право использовать один из его портов и скрытно подойти к границам Малой Британии. Король франков с удовольствием пошел на сделку, во-первых, предложенная сумма по его меркам оказалась не маленькой, а во-вторых, потому, что франки издавна враждовали с британцами. Бедивер не подумал об этом, и вторжение застало их с Максеном врасплох. Однако отряд Максена стоял наготове на побережье, и большинство дворян Максена со своими воинами заявили о готовности присоединиться к королю. С этими силами Бедивер и Максен поспешили уйти от берега и добраться до Кар-Аэса раньше Артура. Максен мог получать любые припасы от своих подданных, в то время как Артуру приходилось тащить с собой обозы и рассылать людей на поиски продовольствия. Конечно, это тормозило продвижение войск Верховного Короля.
Поспешно добравшись до Кар-Аэса, Максен намеревался отсидеться в крепости, но Бедивер убедил его выдвинуться навстречу Артуру. Он сказал, что Артур не станет тратить свое время на осадные работы, а вместо этого начнет грабить страну, сжигая неубранный урожай на полях. К тому же, сиди Максен у себя в крепости, он мог бы остаться без поддержки основных сил своей армии. Итак, они поспешили на север, планируя устроить Артуру засаду, и только потом отступить к крепости. Такими маневрами можно было добиться отсрочки, потребной на сбор урожая, и дождаться сил ополчения.
Артур пересек границу Малой Британии в конце сентября. Первое столкновение с войсками Максена произошло в первую неделю октября, а к концу того же месяца войска Императора были уже под стенами Кар-Аэса. Тактика задержек, которую рекомендовал Бедивер, частично оправдалась: урожай успели собрать, в крепости скопилось достаточно припасов, чтобы продержаться зиму, а сельские жители припрятали продовольствие и скот, чтобы чем-то питаться зимой. Удалось собрать ополчение, но вовсе не такое, на которое рассчитывал Максен. На его призывы к оружию не ответил юго-восток. Там шпионы Артура усиленно сеяли слухи о том, что война уже кончилась. В Церне и на северо-западе просто не захотели воевать с Артуром. Хотя Малая Британия и не считала себя связанной такими уж крепкими узами с Империей, за долгие годы сложились прочные торговые и хозяйственные связи, и многие бретонцы считали, что Максен поднял мятеж исключительно из-за своих амбиций и поддержки известного преступника. Воины постарше еще помнили, как пришли с младшим братом Максена Браном в Британию, помогать Артуру, когда он только провозгласил себя Верховным Королем, а Максена они не жаловали.
Но и попытки Артура поднять население на борьбу с Максеном не увенчались успехом. Люди гордились Бедивером, а родословную Максена уважали. Так получилось, что Максен оказался в Кар-Аэс с теми же силами, которые у него были в сентябре, то есть со своим собственным отрядом из четырехсот человек. Еще четыреста воинов выставила знать, а на ополчение — примерно тысячу плохо вооруженных и необученных крестьян — надеяться не стоило. С Артуром пришли, как и предсказывал Бедивер, около тысячи воинов: большая часть Братства, а также отряды короля Констанция из Думнонии, короля Уриена из Регеда и короля Эргириада, сына Кау из Эбраука. По численности они уступали силам Максена, но опытом превосходили их. Ударный костяк армии Артура составляла конница. Именно она давала Артуру подавляющее превосходство. Не будь у Максена Бедивера, король потерпел бы поражение в течение недели. Артур расставил полсотни засад, которые Бедивер сумел предвидеть или распознать. Я думаю, что и для Артура, и для Бедивера кампания была похожа на борьбу с зеркалом. Каждый знал другого почти так же хорошо, как себя.
Однажды ночью в конце октября Максен с отрядом вошел в ворота Кар-Аэс. Позади равнину пятнали огненные точки. Увидев их, я схватилась за сердце: это подошли войска Артура.
