Она махнула рукой на восточный склон холма.
Я посмотрел на лагерь Артура на западе и вздохнул.
— Когда это случилось? Почему его не привезли сюда?
— Сегодня. Сегодня, великий лорд! Около полудня. Эти убийцы бежали, но они забрали лошадей. Только его все равно нельзя везти, он очень плох. А телег у нас нет. Мой муж ранен, — опять завела она. — Он умрет, если ему не помочь. А лекаря в лагере сказали, что у них и без того много работы. Они не хотят ехать. Говорят, вези сюда. А как я повезу? У вас быстрая лошадь, господин! Помоги мне!
— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать. Показывай дорогу.
Теперь она держала мою ногу двумя руками.
— Да благословят тебя боги, великий лорд! Да благословит тебя Христос и все боги! Вот туда, по дороге, и дальше...
— Нет, так не пойдет, — остановил я ее. — Я не знаю этих мест. Садись в седло, покажешь, как ехать.
— Великий лорд, я никогда… — она растерянно замолчала.
Я вздохнул, спешился, помог ей влезть в седло — Цинкаледу это не понравилось, он — рассерженно фыркнул — и сел за ней.
Я был прав. Без вожатого я ни за что не добрался бы до фермы. Ехали мы около часа, и скорость наша привела женщину в восторг. Ее ждали родственники.
— Но это же не лекарь! — сказал высокий старик, выражая беспокойство всего клана. Все согласно закивали и что-то забормотали.
— Он — великий лорд, — с гордостью сказала женщина, соскальзывая с коня. — Я нашла его на холме. Лекарь в лагере сказал, что у них много раненых, они никуда не поедут. А у господина есть лошадь, которая летит, как западный ветер. (Цинкалед затряс головой, стряхивая капли дождя с гривы.) — Господин поможет отвезти Гвилима.
— Его нельзя трогать, — убежденно сказал старик.
— Давай-ка я посмотрю, а потом будем решать. — Я спешился. — Я понимаю в ранах. Показывай своего родича. И укрой моего коня от дождя.
Едва взглянув на Гвилима, я понял, что дело безнадежно. Копье пробило легкие. Удивительно, что он еще жив, но это явно ненадолго.
Женщина с мольбой смотрела на меня.
— Что ты скажешь, великий лорд?
— Тут ничем не поможешь, — я покачал головой.
Старик кивнул.
— Видишь? А я что говорил! Ищи себе другого мужа. Нечего бегать по солдатским лагерям, как обозная шлюха.
Женщина смотрела только на меня, лицо ее исказилось от боли.
— Но ты сказал…
— Я не видел его. Мужчины с такой раной обычно умирают в течение часа.
— Я же говорил тебе: приведи лекаря! — опять встрял старик. — Зачем ты привела этого? Он — воин, что он понимает в целительстве?
— Они не хотели ехать, — ответила женщина и снова повернулась ко мне. — Великий лорд, он мой муж, он не должен умирать. Умоляю вас! Может, все не так уж и плохо? Пожалуйста! Он мой муж… — похоже, она готова была снова и снова повторять одно и то же.
Я еще раз внимательно изучил рану Гвилима. К счастью, он был без сознания. Рана действительно выглядела смертельной. Хотя, она права, всякое бывает…
— Вы должны помочь ему! — умоляла женщина. — Великий лорд, хотя бы попробуйте!
— Да ничего он не сможет сделать! — раздраженно заявил противный старикашка.
Я, в общем-то, был с ним согласен, но что-то заставило меня принять другое решение.
— Ладно. Я постараюсь. Принеси горячей воды, закрой дверь и разожги огонь.
В течение часа я пытался думать только о раненом, забыв о своей ноге и об усталости. Древко копья, засевшее в легком, пока сохраняло ему жизнь, но лишь отсрочивало конец. Однако рана оказалась прямой и чистой, и я подумал, что если вытащить копье, не задев другое легкое, может быть, он и выживет. Мне казалось, что копье удалось извлечь аккуратно, но вслед за этим из раны хлынула кровь и Гвилим умер. Второе легкое тоже оказалось пробито. Женщина, помогавшая мне, почувствовала, что сердце мужа остановилось, еще до того, как он в последний раз захлебнулся кровью, обняла его за плечи, уткнулась лицом в шею и заплакала. Другие женщины клана зашептались, дети заплакали. Впрочем, у мужчин в глазах тоже стояли слезы. Старик кивнул и проворчал только: «Я же говорил, не жилец он».
Я не чувствовал ничего, даже сострадания, ничего, кроме желания уйти. Я смыл кровь, надел тунику и кольчугу и, хромая, направился к двери. Никто не сказал мне ни слова, хотя двое посмотрели на меня с ненавистью. Они явно полагали, что их родич умер от моей руки. Я нашел Цинкаледа и уехал.
К тому времени, как я добрался до лагеря Артура, костры успели догореть. Нога сильно болела, я промок и замерз, так что больше всего мне хотелось подогретой медовухи. Меня остановил дозорный, узнал, по-дружески приветствовал и тут же поинтересовался, как моя нога. Я не стал жаловаться, просто сказал, что все в порядке и что другие раненые скоро тоже будут с нами. Расседлал Цинкаледа, засыпал ему овса и, миновав линию пикетов, захромал к основному костру.
Приняли меня даже лучше, чем я мог бы надеяться. Все вскочили, обступили меня, наперебой интересовались моим здоровьем и сетовали на затянувшееся выздоровление. Агравейн обнял меня одним из первых и, стиснув в объятиях, сказал:
— Ну, наконец-то! Иди к огню, ты заработал свой мед. Добро пожаловать! Сто тысяч раз добро пожаловать домой!
Я кое-как отвечал на вопросы. Меня усадили у огня, тут же сунули миску с едой и рог с медом. Я так намучился, что едва пробормотав благодарность, занялся едой. Лишь через некоторое время я заметил, что напротив меня у костра сидит Артур и холодно наблюдает за мной. Я отсалютовал ему рогом и сделал большой глоток.
Артур кивнул.
— Итак, ты вернулся… Надо полагать, потребуешь, чтобы я выполнил обещание.
Не хотелось сразу говорить о своем решении, но мне не оставили выбора. Агравейн и кое-кто из его отряда ощутимо напряглись, да и остальные смотрели в ожидании моего ответа. Я еще раз убедился, что решил правильно.
— Нет, господин, — тихо ответил я. — Хочу попрощаться. Завтра я еду на север. Хочу попробовать до начала зимы вернуться на Оркады.
Агравейн широко распахнул глаза.
— Что ты сказал? — требовательно переспросил Артур.
— Ты думаешь, что говоришь? — сердито промолвил Кей.
— Послушай, ты же слышал, лорд Артур примет тебя, — растерянно произнес Агравейн. — Ты же заслужил. Мы победили!
— Лорд Артур готов принять меня, потому что у него нет другого выхода. Это дело чести. — Я пристально посмотрел на Верховного Короля.
Он кивнул:
— Не отрицаю, — тем же холодным тоном сказал Артур. — Я воспользовался твоим мечом, потому что должен был спасти Братство. Ты был ранен, служа мне. К чему ты затеял разговор об уходе?
