Я же все это время пробыл на попечении Огирфана. Выздоровление затянулось почти на месяц. Однако время, проведенное на ферме, никак нельзя было назвать неприятным. Земли Огирфана протянулись вдоль самого Вала, служившего прекрасным рубежом с одной стороны. Мимо дома бежал быстрый ручей. Он орошал пастбища. На юге земля повышалась, лесистые долины и поросшие вереском холмы подходили к подножию гор. Огирфан оказался сильным, образованным человеком, расположенным к людям Верховного Короля. Он даже не стал возражать против размера дани, которую требовал Артур. Узнав, что от него требуется, он улыбнулся, покачал головой и сказал, что Пендрагон забирает несколько коров, а саксы отняли бы всех. Конечно, так и было бы, но такая рассудительность редко встречалась среди тех, кто платил дань. Пребывание у Огирфана заметно скрашивала его старшая дочь, Гвинвифар. Я практически не общался с жещинами с тех пор, как оставил дом. Наверное, побаивался, считая всех их подобными моей матери. Гвинвифар заставила меня резко изменить мнение. Она помогла лечить мою рану, и прекрасно управлялась вместе с отцом с хозяйством. Она выказывала немалую силу воли, без содрогания помогая лекарю Гриффидду в его работе, но в то же время по-девчоночьи боялась бури или радовалась птичьему пению. Она оказалась постарше меня года на четыре. Густые темно-рыжие волнистые волосы красиво сочетались с веселыми карими глазами. Врожденная грация и какое-то внутреннее тепло привлекали внимание, и тогда становилась заметной неброская красота. Она много читала, даже больше отца, и это развило и углубило ее ум. Как женщина она меня не привлекала, но общение с ней растопило во мне превратное представление о женщинах, казалось, навсегда замороженное леди Моргаузой.
Да, на ферме мне жилось хорошо, однако не терпелось уйти. Не хватало привычной тяжести Каледвэлча на поясе, свое копье я давно привел в порядок. Цинкалед, король среди табунов Огирфана, по утрам любил промчаться вдоль Вала, задрав хвост и пуская струи пара из ноздрей. Он тоже хотел уйти, неважно, на юг, или на север, лишь бы снова оказаться в пути. Так что наши с ним стремления совпадали.
Наконец, в начале декабря я посчитал, что нога моя достаточно зажила, в конце концов, я же не собирался идти пешком. Так что однажды оседлал Цинкаледа, перекинул щит через плечо и вставил копье в ременную петлю. Большинство других раненых воинов ушли еще раньше, и Гриффидд ушел с ними; немногие оставались дожидаться окончательного выздоровления. Холодный ветер задувал через Вал с севера. Он нес с собой мелкий колючий снег. Не лучшее время для странствий. Но путь мне предстоял не такой уж большой: сначала на восток, чтобы известить Артура о моем решении, а потом — на запад, в Регед. А могу пойти и на север, к Дин Эйдину. Вдруг там найдется корабль, готовый бросить вызов зимнему морю и отвезти меня подальше на север, в Дун Фионн, домой. Внезапно меня охватила острая тоска по дому. Я вспомнил отца и моих родичей, крики морских птиц на скалах, высокие берега Дун Фионна, и любезный моему сердцу Ллин-Гвалх. Король Лот и мой клан наверняка слышали обо мне, но слухи есть слухи. Надо хотя бы отправить им сообщение. Конечно, узнает и леди Моргауза, но рано или поздно мне придется встретиться с ней лицом к лицу и внести ясность в наши отношения. Да, решено. Мой путь лежит на север, мимо Пиктленда, к Островам Страха, домой.
— Прошу передать мои добрые пожелания императору, — сказал мне на прощание Огирфан. Он пришел попрощаться. Я кивнул.
— И легкого тебе пути, Гавейн! Береги ногу, — добавила Гвинвифар. Она помолчала, улыбнулась и промолвила по-ирландски, как я учил ее: — Slán lead, прощай.
— Slán lead, — ответил я, улыбаясь в ответ, и развернул коня к дороге. Он радостно заржал, топнул ногой, готовый сорваться с места. Я еще раз поблагодарил Огирфана и его дочь, а затем тряхнул поводьями, позволив Цинкаледу разбежаться по хорошей дороге в холодное ясное утро. Вот и порвались узы, связавшие меня с еще одними хорошими людьми.
Ну и что? — подумалось мне. — Я молод, силен и опытен. У меня есть конь, у меня есть меч, и мой лорд сильнее любого другого. У меня не будет места в Братстве, но я свободен, и я — воин Света. А впереди меня ждет дом. Кто может желать большего? — Я пригнулся к шее коня, пуская его крупной рысью, и дорога покатилась назад под его легкими копытами.
Путешествие и впрямь оказалось недолгим. Артур повернул отряд на север и нацелился на центральную часть Берниции. Я пересек Вал и следовал за ним по старой дороге вдоль холмов. Там же неподалеку проходит римская дорога, она прямее, но окрестности старой дороги красивее. Большую часть дня я ехал рысью. Ближе к вечеру пошел дождь. Руки, державшие поводья, замерзли. Куда бы не поворачивала дорога, ветер почему-то всегда дул прямо в лицо. Заболела нога, сначала тупо заныла, потом начала дергаться. Но поднявшись на гребень очередного холма, я с радостью увидел перед собой лагерь. Там горели костры, стояли повозки, отбитые у саксов, в загородке сбился скот. Я остановил коня и долго смотрел в долину. Воины сидели у костров, пели, смеялись, ели горячую пищу, пили мед и напропалую хвастались своими подвигами. Иначе и быть не могло. Я-то знал, поскольку сам долго был частью всего этого. Только теперь я ощущал себя отделенной частью.
— Ну что же делать, — сказал я себе, — найдешь другой отряд. — Но разве можно представить другой такой же отряд, другого такого же короля, как Артур? Я слегка тронул бока Цинкаледа и начал спускаться с холма.
Не успели мы пройти и нескольких футов, как из травы перед нами вскочил человек и бросился ко мне, размахивая руками. Цинкалед встал на дыбы, и раненая нога отозвалась вполне предсказуемой болью. Я выхватил копье.
— Нет! Не надо! — крикнули мне, и я понял, что это женщина. — Arglwyd mawr! Великий лорд! Помогите!
Я присмотрелся и понял, что на меня нападает вовсе не саксонка, а довольно оборванная британка. Бедняжка, напрасно она считает меня «великим лордом». Я опустил копье и успокоил Цинкаледа.
— Что случилось? — нетерпеливо спросил я. Мне очень хотелось поскорее попасть в лагерь.
— Прости меня, господин! Я увидела тебя на холме и испугалась, но ты двинулся в лагерь, и я поняла, что ты из людей Дракона. И подумала: надо попросить…
— О чем?
Она подошла ближе и прижалась к моей раненой ноге. Теперь я отчетливо видел, что передо мной бедная женщина, лет за тридцать, но уже седая. Наверное, жена фермера.
— Господин…
— Ну, говори же. Зачем ты шла в лагерь? Пендрагону не нужны слуги. — Я подумал, что вряд ли таково было ее желание, да еще на ночь глядя, но все может быть…
— Нет, нет, господин! Дело в моем муже. Я слышала, что в лагере Британского Дракона есть опытные лекари…
— Что случилось с твоим мужем? Он ранен?
— Да, да, великий лорд! Саксы, которых побил Дракон, пришли к нам в дом и потребовали еды. Мой муж ничего не дал им, а они в отместку ударили его копьем и убежали. Никто в нашем клане не может ему помочь. А я слышала, что у Дракона есть опытные целители… — Где ваша ферма?
