За те месяцы, что прошли с момента его прибытия на Татуин, Оби-Ван сильно оброс, а его руки и лицо приобрели светло-коричневый оттенок. Теперь, когда он носил мягкие башмаки и длинный плащ с наброшенным на голову капюшоном, никто не смог бы признать в нем бывшего джедая - да не просто джедая, а мастера, какое-то время заседавшего в Высшем совете. В любом случае Татуин не был той планетой, на которой принято задавать вопросы. Местные жители были вполне себе любознательными, они теоретизировали и распространяли слухи, но почти никогда не пытались вызнать причины, побуждавшие незнакомцев приезжать на всеми забытый Татуин. А если прибавить сюда то, что на планете главенствовали хатты, Татуин становился идеальным пристанищем для преступников, контрабандистов и рецидивистов всех мастей, съезжавшихся сюда со всех уголков Галактики.
К этому моменту многие местные уже знали, что война окончена и бывшая Республика преобразована в Империю, но большинству из них не было до этих перемен ровным счетом никакого дела. Татуин располагался на периферии, и на далеком Корусанте его судьба, по всей видимости, также никого не волновала.
Несколько месяцев назад, когда они с Энакином шли по следу Дарта Сидиуса, Оби-Ван сказал своему бывшему ученику, что в Галактике существует немало куда более неприятных для проживания мест, нежели Татуин, и сейчас он не собирался отказываться от своих слов. Он легко переносил присутствие вездесущего песка, столь раздражавшего Энакина, а картина заката двух татуинских солнц вообще казалась ему завораживающей.
Изоляция его вполне устраивала.
Во многом еще и потому, что Энакин поддался посулам Палпатина и на какое-то время даже превратился в личного слугу нового Императора.
С тех пор случилось многое, но лишь один образ запечатлелся в памяти Оби-Вана настолько, что грозил сохраниться там до самой смерти: образ Энакина - Дарта Вейдера, как его нарек Сидиус, - в тот момент, когда он стоял, преклонив колено перед темным владыкой, и клялся ему в верности - сразу после того, как устроил кровавую резню в Храме джедаев. Возможно, существовал и другой подобный образ: Энакин, лежащий на берегу лавовой реки, весь в огне и проклинающий бывшего учителя последними словами.
Был ли Оби-Ван прав, оставив Энакина медленно умирать на Мустафаре? Возможно, у Энакина еще оставался шанс искупить вину, как до последнего верила Падме? Эти вопросы терзали его и причиняли боль даже более острую, чем он когда-либо мог предположить.
И теперь, спустя все эти месяцы, вот он здесь, на Татуине, родной планете Энакина, приглядывает за новорожденным сыном Энакина Люком - единственной причиной, ради которой Оби-Ван видел смысл жить дальше.
Так или иначе, приглядывает он издалека. В этот день он подобрался к Люку так близко, как не подбирался уже несколько недель. В лавке на противоположной стороне улицы Беру Ларс покупала сахар и голубое молоко, и Люк сидел в ее наплечной сумке; ни Беру, ни ее муж Оуэн не догадывались о тайном присутствии Оби-Вана, бдительно следившего за их перемещениями с террасы кантины.
Поднеся к губам стакан с водой, Оби-Ван краем уха уловил что-то любопытное в очередном голоновостном репортаже и повернул голову к экрану, однако в этот момент трансляция прервалась всплеском статических помех.
- Что он сказал? - спросил Кеноби у посетителя, сидевшего в двух столах от него.
- На Кашиике уничтожена банда джедаев, - поведал мужчина. Он был примерно того же возраста, что и Оби-Ван, и носил комбинезон того типа, какой предпочитали портовые рабочие в Мос-Эйсли.
Неужели репортер Голосети имел в виду джедаев, прибывших на Кашиик с Йодой?..
Нет, понял Оби-Ван, когда изображение столь же внезапно восстановилось. Репортер рассказывал о событиях последних дней - о джедаях, которые, по всей видимости, пережили Приказ 66 и были впоследствии обнаружены на Кашиике!
Он продолжал слушать, и внутри его все больше холодело.
Империя обвиняла Кашиик в заговоре против власти... Тысячи вуки погибли; сотни тысяч были заключены под стражу...
Оби-Ван в смятении зажмурил глаза. Они с Йодой перенастроили храмовый маяк, чтобы предостеречь выживших джедаев держаться подальше от Корусанта. О чем же думали эти несколько безумцев, которые собрались в одном месте и привлекли к себе внимание, вместо того чтобы залечь на дно, как им было велено? Неужели они надеялись собрать достаточно сил, чтобы свергнуть Палпатина?
Конечно, именно об этом они и думали, осознал Оби-Ван.
Они не понимали, что Палпатин с самого начала манипулировал армиями в войне; что трон все эти годы занимал ситх; что джедаи, как и многие другие, не понимали простой истины: эта Республика не стоила того, чтобы за нее сражаться.
Палпатин не искоренял идеалы демократии и свободы. Джедаи долгие годы выполняли весьма сомнительные задания многих Верховных канцлеров, но всегда во имя поддержания мира и справедливости. И никто из них так и не смог понять, что демократия гибла как раз усилиями Сената, жителей Корусанта и других бессчетных планет и звездных систем, которые устали подчиняться старым порядкам. А в Галактике, где воля народов диктуется сверху, а цели оправдывают любые средства, нет места джедаям.
Месть ситхов свершилась - окончательно и бесповоротно.
Когда Оби-Ван вновь поднял взгляд, на искаженном полосами помех экране возникло изображение фигуры, с ног до головы закутанной в черное. Человек или, возможно, гуманоид - расовая принадлежность имперца в маске не упоминалась, - по всей видимости, сыграл довольно большую роль в охоте на «бунтовщиков-джедаев» и в их уничтожении, а также в порабощении «пособников-вуки».
Должно быть, мозг самого Оби-Вана стал источником очередного всплеска статических помех, сопроводивших упоминание репортером имени существа в маске. Все еще ощущая внутренний холод после сообщения о гибели джедаев, от нового известия он едва не окоченел.
Нет, он не мог слышать то, что сейчас услышал!
Он стремительно развернулся к портовому рабочему:
- Что он сказал? Кто это?
- Повелитель Вейдер, - ответил мужчина и снова уткнулся в стакан с бренди.
Оби-Ван покачал головой:
- Нет, это невозможно!
- Странник, ты не спрашивал меня, возможно ли это. Ты спросил меня, что он сказал.
В каком-то оцепенении Оби-Ван поднялся с места, опрокинув стол.
- Эй, полегче, друг! - воскликнул мужчина, тоже поднимаясь.
- Вейдер, - пробормотал Оби-Ван. - Вейдер жив.
Прочие посетители кантины, повернувшись на звук, смерили взглядом возмутителя спокойствия.
- Держи себя в руках, - шепнул мужчина Оби-Вану. Он подозвал владельца кантины: - Плесни ему выпить - да не воды какой-нибудь. Запиши на мой счет. - Поставив стол на место, он усадил Оби-Вана на стул и сам опустился на соседний.
Владелец кантины поставил на стол перед Оби-Ваном стакан с выпивкой:
