Николай Олегович нехотя кивнул.
— Мы будем ждать.
Константин поднял голову, нашел границу второго плана и унесся к нему. Мгновение, и вот перед ним Беловодье. На этот раз он увидел то, что ему на глаза не попадалось. Он оказался в части города, через которую текла река, не сказать, что широкая, метров сто пятьдесят, может, двести. У нее были крутые берега, забранные в белый камень, вид умопомрачительный. Прямо перед ним на другой берег был перекинут широкий и такой же белокаменный мост. Он был неповторим и прекрасен, как, впрочем, и все в Беловодье.
Воронцов отвел взгляд и достал три сферы тьмы. Ничего изучать он не собирался, но раз уж выдалась оказия, можно пополнить копилку, чтобы в следующий раз не перенапрячься.
Одну за другой он сжал в руке, переводя их в энергию, теперь новые умения, требующие затратного изучения, стали ближе.
Посчитав, что со спектаклем можно заканчивать, он нашел взглядом границу первого плана.
— Ну что, готова?
— Готова, — решительно ответила Юлия. — Изнываю от нетерпения.
Константин улыбнулся, и снова быстрый переход. Похоже, его будущие родственники даже соскучиться не успели. На их лицах читалось одинаковое выражение — как, уже все?
— Все, — заверил их Воронцов, — вышло легко и почти безболезненно. Она здесь, временно привязана к перстню. Но долго ему ее не сдержать, так что, пожалуй, пора начинать.
Все согласно завивали.
Константин присел рядом с лежащей на камнях боярышней и подумал, что лучше бы на носилках принесли ее, но просить хранителя о ложе не стал.
Но тот сам догадался, прямо под Юлией возник постамент, укрытый чем-то вроде толстого ковра, он автоматически поднял ее на метр, и Константину пришлось вставать с колена.
— Начнем, — произнес он, вслух, а мысленно добавил, — давай, милая.
Юлия в одежде как та, что была на той, что лежала на постаменте, возникла с другой стороны.
— Увидимся через минуту, любимый, — произнесла она и коснулась белого мраморного лица самой себя. Ее почти мгновенно втянуло внутрь, но тело по-прежнему лежало без движения.
— Почему она не просыпается? — забеспокоился Михаил, вопросительно глянув на Воронцова.
— Перстень разрушь, неуч, — шепнул на ухо Страж.
Константин достал нож из Беловодья, затем стянул с пальца кольцо и, положив его на постамент. Легкий нажим, и так плохо режущийся Артал перерезан, словно сделан с сыра.
Мгновение, и веки Юлии дрогнули, и по щеке скатилась одинокая слеза.
— Я вернулась, — шепнули губы, и девушка села.
Рысевы закричали и принялись обнимать, внучку, дочь и племянницу, а Константин стоял чуть в стороне и сверкал счастливой улыбкой идиота, поскольку на него с любовью и восхищением смотрела его невеста.
Интерлюдия первая
Пролог
Тьма стремительно поглотила Лотрингское королевство. Погруженное в смуту после гибели королевской семьи, оно оказалось неспособным остановить вторжение орды низших. Шесть крупных городов пали всего за пять дней. О поселках с невысокими стенами и маленькими отрядами стражи и обывателей, и говорить нечего. Люди отбивались отчаянно, но тьма вокруг сводила на нет все их попытки. Ведомые черными колдунами низшие сметали эти очаги сопротивления, ведь помимо орды, людей атаковали подвергшиеся воздействию тьмы соседи и друзья. Стоило погаснуть защитным тотемам, «Оком Богов», ослабнуть рунам, как те, в ком было больше тьмы, обращались против тех, с кем дрались рядом — плечом к плечу, и с каждым захваченным поселением армия низших росла. И только столица Лотт еще держалась, над ней пылало то, что на востоке, в землях бывшей империи, зовут «Солнцем Сварога», а здесь, на западе, «Оком Богов».
— Верховная, — склонялась в почтительном поклоне, произнесла женщина в черной рясе, — они еще защищаются, но пламя в небе слабеет. Око богов поддерживает верховный маг королевства, но он одинок, и помощи не будет.
— Я вижу, Седьмая, — равнодушно ответила предводительница орды, стоящая на вершине холма в километре от столицы почти завоеванного королевства. — Но меня удручает, что штурм длится уже сутки. Третий опять меня подвел, и это в последний раз, тьма будет судить его.
Стоящие рядом с ней адепты благоразумно промолчали. Кто они такие, чтобы спорить с избранной Великой Тьмой? Да и плевать им было на Третьего, главное, чтобы на его месте были не они. Суд тьмы — это не слово Верховной, тьма может и не согласиться с ее решением, и оправдать своего верного слугу. Но такого за двадцать лет не случалось.
Стены еще были в руках оборонявшихся, оттуда гремели винтовочные выстрелы, трещали пулеметы, летели заклинания от магов, а из глубины города била немногочисленная артиллерия. Но тьма, окружившая Лотт, исправно защищала свои войска, и если снаряд, разорвавшийся в гуще низших, обычно убивал десяток, то во тьме хорошо, если погибал один самый слабый. Вот и губительная чернота почти подобралась к самым стенам, и люди били по врагу почти вслепую. Лишь немногие из них владели умением или артефактом, наделявшим их возможностью видеть во тьме. Но и они не могли нанести ощутимого урона многотысячной орде.
В ответ из тьмы летели пули свежих обращенных, которые еще не утратили навыков владением оружием. А за их спинами стояли сотни сильнейших колдунов, как их звали в королевствах. Их задача — разрушать места силы, коих на столицу приходилось целых четыре штуки. И все они были защищены храмами ушедших богов. Но сил хранителей и прикрывавших храмы волшебников-людей было недостаточно. Вот поток раскаленных каменных глыб обрушился туда, где виднелся шпиль центрального храма, посвященного Вулкану. Для Верховной тьма не была препятствием, она прекрасно слышала, как взрываются огненные снаряды. Для нее город лежал, как на ладони, обреченный, но упорно защищающийся, и это раздражало. В нескольких местах густой дым от пожаров мог поспорить по плотности с тьмой за стенами, люди самоотверженно боролись с огнем, щиты волшебников еще держались. Но вот первый снаряд пробил барьер и снес золотой шпиль, а следом сразу несколько проломили крышу храма. А затем из окон полыхнуло пламя, купол обвалился внутрь, а следом за ним раздался взрыв, и Верховная ощутила, как лопнула струна, связывающая место силы с Астрой.
— Последнее место силы пало, — с поклоном произнес возникший из сгустка тьмы мужчина, — и только «Око богов», поддерживаемое великим волшебником, мешает нам. Но он скоро выдохнется, мест силы больше нет, подпитки ждать неоткуда.
Верховная смерила мужчину равнодушным взглядом, словно он был ничем.
— Ты снова подвел меня, Третий, — ледяным голосом произнесла она. — Ты бесполезен. Жалкий людской городок смог отбивать атаки орды уже сутки. Твоих людей за стенами перебили. Тьма недовольна тобой. И она хочет тебя судить.
Мужчина вздрогнул, он уже понял, что его ждет. Он вскинул руку, и багровое пламя ударило с его жезла в грудь Верховной. Но тьма была гораздо быстрее, она скрыла фигуру женщины непроницаемым покровом, потом встретила посланное в нее пламя, подняло вверх, закружило его над холмом, превращая в невероятно жуткий и опасный смерч, и спустя мгновение обрушило основание на Третьего. Тот закричал, когда стремительно ревущее багровое пламя охватило его с ног до головы. Крик сгорающего человека был едва слышен через полог тьмы, но даже он не смог заглушить его целиком. Но самое страшное было то, что пламя не спешило убивать жертву. Повинуясь воле Верховной жрицы тьмы, оно обугливало Третьего по частям, а тьма поддерживала его жизнь, не давая умереть и сохраняя сознание.
