Вперив взгляд в Турфиана, Ба’киф заметил, как тот дернул губами. Он-то хотел вышвырнуть Трауна в его родную семью Киву, но, как видно, Джа’фоск и собственный старший помощник Турфиана отговорили патриарха от столь решительного и необратимого шага.
– Синдикура постановила… – Джа’фоск сделал паузу, и Ба’киф ощутил, как в зале сгустилось напряжение, – что в ближайшие два дня вы должны быть высланы с Цсиллы на необитаемую планету, на которой вы проведете остаток своей жизни.
По трибунам прокатился резкий возмущенный ропот. Кто-то охнул, кто-то, как расслышал Ба’киф, приготовился выступить с речью. Джа’фоск перевел взгляд на трибуны, словно бы транслируя через него, как через спектральный лазер, всю мощь своего звания и заслуг, и ропот утих.
– За эти два дня потрудитесь привести в порядок свои дела, – безэмоционально договорил он. – В назначенное время вы должны явиться на «Паралу», чтобы отбыть к месту своего изгнания.
Верховный адмирал кивнул, повернувшись к Дай’лоту. Тот кивнул в ответ и, обойдя стол, остановился перед Трауном.
Под непоколебимыми взглядами адмиралов, одобрительным патриарха Турфиана и возмущенными или обескураженными взглядами зрителей Дай’лот принялся снимать с мундира Трауна орденские цепи.
По трибунам вновь пронесся недовольный ропот и опять утих, когда Джа’фоск грозно зыркнул в ту сторону.
Ба’киф молча наблюдал, чувствуя, как к горлу подступает комок. Патриарх Турфиан не хотел видеть его в составе трибунала, но настаивал, чтобы именно верховный генерал исполнил эту часть ритуала. Ба’киф категорически отказался.
Закончив, Дай’лот отступил назад с обмотанными вокруг левой ладони орденскими цепями. Адмирал чуть помедлил, а затем, к изумлению Ба’кифа, коротко, но уважительно кивнул Трауну.
Ба’киф переключил внимание на Турфиана, пытаясь понять, заметил ли патриарх семьи Митт жест Дай’лота. Судя по внезапно окаменевшему лицу Турфиана, очень даже заметил.
– Приговор оглашен, – сказал Джа’фоск, когда Дай’лот вернулся на свое место и встал рядом с остальными адмиралами. – И должен быть приведен в исполнение в течение двух дней.
Наклонившись над столом, он снова ударил по полированному камню.
– Заседание трибунала закрыто.
Адмиралы потянулись в боковую дверь, Дай’лот шел в строю с коллегами, так и держа орденские цепи Трауна обмотанными вокруг ладони. Патриарх Турфиан подождал, пока все они не скроются с глаз, и встал с кресла. На секунду он поймал взгляд Трауна, а затем тоже покинул зал. Траун повернулся к трибунам, и воины, снова построившиеся в каре, повели его по проходу. Он шел твердой поступью, с каменным лицом глядя прямо перед собой. Дверь открылась, и Траун вышел в нее.
Ба’киф несколько секунд сидел на месте, морально готовясь к неизбежному всплеску ярости и обвинений. Но на трибунах было тихо, никто не шелохнулся. Должно быть, все присутствующие были слишком шокированы приговором, чтобы облечь мысли в слова и совладать с голосом.
Но Ба’киф не сомневался, что все это еще будет. Настигнет его в свое время.
Генерал молча поднялся и пошел мимо трибун к выходу, ощущая спиной недоуменные и недоброжелательные взгляды.
В голове вертелся вопрос, до какой степени они все разозлились бы, если бы узнали, что это судилище и изгнание были его собственной идеей.
Глава 29
Ар’алани отметила про себя, что редко какое слово вмещает в себя столько враждебности, отчаяния и вопиющей несправедливости. Но в одном-единственном уместилось все это, и даже больше.
«Изгнание».
Она подняла глаза на собеседников. Верховный генерал Ба’киф восседал в своем кресле с привычно нейтральным выражением, по которому ничего невозможно было понять. На лице Трауна, который молча приткнулся возле другого края стола, было написано неясное смятение, в глазах мелькала мольба.
О чем – чтобы она поняла его? Может, чтобы посочувствовала?
«Лишь бы не о прощении», – мрачно подумала Ар’алани. Она не была расположена впустую разбрасываться своим прощением, ведь он не сделал ничего плохого.
Ар’алани внимательно посмотрела на Ба’кифа.
– Сэр, это в корне неправильно, – сказала она. – Абсолютно и безоговорочно. Старший капитан Траун заслужил повышение, новую орденскую цепь в дополнение к старым и благодарность всех и каждого из Девяти правящих и Сорока великих семей.
– Чем же вам не угодило это решение об изгнании? – вежливо поинтересовался Ба’киф. – Что вы в нем увидели?
– Враждебность, – ответила Ар’алани. – Унижение. – Она перевела взгляд на Трауна. – Месть.
– Хорошо, – кивнул генерал. – Именно это и было на уме у Синдикуры, когда она утверждала приговор. – Он помолчал. – И именно в это они должны верить и в дальнейшем.
Ар’алани нахмурилась, еще пристальнее вглядываясь в лицо Трауна. Первое впечатление ее не обмануло: он и впрямь ожидал понимания. Но понимания не его невзгод, а чего-то совсем иного.
– А, ну тогда все ясно, – процедила она. – Не хотите приподнять завесу с обзорного экрана?
– Другого выхода у нас не было, – сообщил Ба’киф, не повышая голоса. – Синдикуре нужно было кого-то распять, повесив на него вину за действия на Восходе.
– Эти самые действия на Восходе спасли Доминацию, – безапелляционно возразила Ар’алани. – Вам это известно так же, как и мне.
– Да, на какое-то время спасли, – согласился генерал. – И я знаю, что многие в Синдикуре считают так же. Но личное мнение и итог голосования, бывает, не совпадают. Целостность Доминации дала трещину, между Девятью правящими и Сорока великими семьями остались нерешенными серьезные разногласия.
Возложение вины на Трауна было единственным способом сплотить их, чтобы все обиженные сохранили лицо и потешили свое самолюбие. Иначе мы не уберегли бы Доминацию.
– Можно было найти другой выход, – проговорила Ар’алани. – Если нужно было на кого-то повесить вину, они могли выбрать любого из нас.
– Они так и сделали, – тихо сказал Траун.
Ар’алани хмуро уставилась на него:
– Что?
– Он имеет в виду – они и выбрали, – пояснил Ба’киф. – Всех вас скопом.
Ар’алани перевела взгляд на верховного генерала:
– Ничего не понимаю.
Ба’киф вздохнул.
– Весомая фракция аристократов ратовала за то, чтобы привлечь к ответственности всех командиров и старших офицеров из близкого круга Трауна, – ответил генерал. – Вас, Вутроу, Самакро, Зиинду, Роску… – Он фыркнул. – Некоторые даже порывались притянуть Талиас с Че’ри. Суть в том, что, когда мы предложили Трауна в качестве главной мишени для утоления их чувств гнева и стыда, мы смогли добиться, чтобы вас оставили в покое.
– Сравните это с игрой в «Тактику», – посоветовал Траун. – Верховный генерал пожертвовал ночным драконом, чтобы спасти норных львов и безголосых птиц…
