К моменту, когда мы окончательно разобрались с мэтром Жоли, наступил полдень. За работой время летит быстро. Но главное, мы обговорили все насущные вопросы, и мэтр обязался все решить даже без моего участия, включая получение монопольной лицензии на каретный извоз. А это было очень важно! Конкуренты, сука, не спят, а мне не хотелось бы физически воздействовать на каждого, кто попытается подхватить наше начинание с целью собственной наживы. Защита законом — лучшее средство от конкурентов!
Единственное, что я не поручил Жоли — забрать от моего имени двадцать тысяч ливров по расписке от кардинала. Это я сделаю сам.
Честно говоря, я не больно-то верил, что Ришелье сдержит слово. Ведь кое-что произошло с той поры, и вовсе не в мою пользу. Нельзя было использовать имя великого кардинала в истории с ведьмой! Я прекрасно понимал, что это перебор. И за это меня могли арестовать в любую минуту.
Мэтр Жоли давно ушел, а я все сидел на табурете в пустой комнате и задумчиво глядел в окно.
Мне хотелось собраться с мыслями и немного наметить свои будущие планы. Прошлая ночь сыграла свою роль, теперь я мысли иными категориями. Прежде всего, я перестал надеяться на гипотетическое возвращение обратно, я полностью смирился с тем, что жить мне предстоит здесь и сейчас.
Во-вторых, я обрел собственную религию, не похожую ни на одну из существующих. Теперь я точно знал, что после смерти может быть иная жизнь. Лучше ли, хуже — вопрос спорный. Но смерть — это еще не конец! И даже буддизм и прочие религии, верившие в переселение душ, мне были не конкуренты. Потому что они лишь в это верили, а я знал точно!
Правда, у меня имелся лишь единичный опыт собственной смерти. Если же я погибну еще раз, попаду ли я в следующее тело или же на этом все окончится?
В общем, моя религия требовала существенной проработки. Пока что все было сыро, так мне не стать великим гуру, за которым пойдут тысячи поклонников, а лучше — поклонниц. Хотя чем я хуже всех этих «мэнсонов» и прочих ублюдков? Собственно, ничем.
Ладно, никакую секту я не собирался организовывать. Куда мне тягаться с официальной религией?.. В нынешней политической ситуации я придерживался линии кардинала Ришелье, как крепкого политика, ставящего интересы страны выше своего личного благополучие.
Ночной сеанс возвращения памяти заодно заставил меня вспомнить известную фразу: «Признак взросления — когда в «Трёх мушкетерах» начинаешь болеть за Ришелье — государственника, которому мотали нервы четыре алкоголика, три проститутки и дегенерат в короне».
И это притом, что одного из упомянутых «алкоголиков» я знал лично. Правда, в моем случае он оказался еще и пироманом. Но это мелочи.
Мое одиночество прервал Перпонше. Он выглядел необычайно взволнованным и даже напуганным. В руках он держал мушкет.
— Что еще случилось?
— Там во дворе… они пришли за вами! Бегите, мой господин! Бегите прочь! Второй раз они вас не отпустят! Я их задержу!
Я поднялся на ноги и проверил, как рапира выходит из ножен. Перпонше судорожно заряжал мушкет.
— Убери оружие! Если меня арестуют, сообщи об этом шевалье д'Артаньяну, он проживает в таверне «Папаши Джозефа». Передашь ему вот эту расписку, он разберется, что с ней делать, — я вытащил из кармана заветный лист с автографом Ришелье и отдал его Перпонше. Он спрятал его за пазуху.
Я вышел во двор.
Деятельность фирмы по прокату фиакров была временно приостановлена. Весь двор оккупировали серьезно настроенные вооруженные люди. У всех в руках шпаги, а у некоторых — пистоли.
Работники же сгрудились кучей с краю двора и ожидали, чем разрешится ситуация. Сержанта Пиверта и его людей оттеснили на другой край, но пока никакой явной агрессии пришельцы не проявляли.
— Наконец-то, шевалье! Давненько я вас не видел!
Мне навстречу шагнул, широко улыбаясь, граф Рошфор. У него, в отличие от остальных, оружия в руках не было, но выглядел он, сука, в тысячу крат опаснее прочих.
— Граф! — кивнул я, лихорадочно решая, что делать. Бежать — не вариант. Драться — без шансов, убьют. Сдаться — так лучше уж драться.
Стоп! А что ему вообще от меня надо? Ведь при последней встрече с Ришелье мы вроде бы утрясли все вопросы, а история с ведьмой вряд ли успела достигнуть Парижа, да и не так важна она была, чтобы присылать целый отряд для моего захвата.
— Прокатитесь со мной, шевалье? — спросил Рошфор. — Карета за воротами. Нам есть, что обсудить…
Предложение, от которого невозможно отказаться.
— Разумеется, граф. Я целиком к вашим услугам!
Глава 22
Я заметил, что Пиверт его люди приготовились к бою. Вот уж точно — бесстрашные! Перевес явно был не на нашей стороне. Перпонше держал мушкет, еще человек пять крепких и здоровых мужчин прихватили кто дубинки, кто вилы и тоже готовы были вступить в драку, но пока выжидали.
— Все в порядке! — я сделал широкий знак рукой, стараясь одновременно успокоить всех присутствующих. — Мы с господином графом прокатимся по делам. Перпонше, если я не вернусь к ночи, сообщи д'Артаньяну, что я уехал с графом де Рошфором, и пусть он сообщит об этом кардиналу. Все запомнил?
— Как Отче наш! — поклялся Перпонше, в котором прежде я не замечал особых христианских добродетелей.
Сержант Пиверт проводил нас весьма подозрительным взглядом до самых ворот, он явно понимал, что дело нечисто, но проявлять инициативу не стал.
Та же самая черная карета ждала нас прямо на выезде из двора, перегородив всю улицу. Тут же топтались лошади людей Рошфора.
Мы сели в карету с графом, остальные поехали верхом. Карета тут же тронулась с места под лихой присвист кучера.
Шторы были полуприкрыты, но внутри было вполне светло. Я молчал, не собираясь первым вступать в диалог. Рофшор молчал тоже, весьма недобро поглядывая на меня. Что-то будет! Графу явно не понравилось, что я перепрыгнул через его голову и напрямую вышел на кардинала. А кому такое может понравиться? Я сам бы за подобное свернул шею без раздумий, так что на миролюбие Рошфора я и не рассчитывал. Оставалось придумать, как выпутаться из этой ситуации с минимальными потерями. Да бог с ними, с потерями — живым бы уйти! Граф — очень опасный человек, наверное, опаснее всех, кого я встречал до сих пор. Избавиться от меня для него ничего не стоит, а перед Ришелье он как-нибудь да выкрутится, даже если д'Артаньян придет с жалобами на мое внезапное исчезновение и приведет с собой пятнадцать человек свидетелей. Бесполезно. Бывает, люди просто пропадают навсегда.
Игра в молчанку затянулась, никто первым так и не вступил в диалог. Что же, поглядим, что задумал граф.
Мы выехали за пределы Парижа, воздух стал значительно чище. За окном замелькали поля, потом мы въехали под лесные кроны и некоторое время двигались вперед, пока, наконец, карета не остановилась. Рошфор все так же молча открыл дверцу и вышел наружу. Я пожал плечами и вышел следом.
