Я не стал спорить, рана в боку все еще болезненно напоминала о себе при каждом моем неосторожном движении.
Так мы и двинулись, д'Артаньян — чуть впереди, показывая дорогу, я прямо за ним. Гасконца нисколько не смущал такой способ передвижения. Видно, несмотря на гонор, он привык к скудному существованию, но не смирился с ним.
— Понимаете ли, любезный де Ла Русс, обедал я давеча в одном местечке, — пустился между тем д'Артаньян в объяснения. — Нет, не у попаши Джозефа, его стряпней только крыс травить. В приличном месте. А там за соседним столом обедали еще двое. И, вы не поверите, они говорили по-немецки! Словно псы тявкают! Га-гав! Гав-гав! Это у нас-то, в самом сердце Франции! Нет, я сам этот язык не понимаю. Что я, собака? Но опознать — опознал. Я им и говорю, причем, очень вежливо, мол, господа германцы, не изволите ли изъясняться на человеческом наречии, данным нам Господом Богом. А они, представьте себе, имели наглость отказаться! Более того, посмеялись надо мной! Они посмели заявить, что я сам-то говорю не по-французски! Дело кончилось тем, что мы договорились в два часа пополудни встретиться на природе, подышать совместно свежим воздухом.
— А вас не беспокоит эдикт о запрете дуэлей? — спросил я, с любопытством выслушав эту замечательную историю. Тем смешнее она звучала, что из-за акцента, я сам не всегда до конца понимал, что говорит гасконец. Это, очевидно, и имели в виду немцы. Но одно я понял точно — характер у него был не сахар.
— Не думаете ли вы, что Его Величество запретит своим честным слугам убить пару тевтонцев? — искренне удивился д'Артаньян.
Самое интересное, что через некоторое время мы прибыли… правильно, к той самой полянке подле монастыря Дешо, где всего пару недель назад я прикончил мушкетера.
Там нас уже ждали. Смотрелись господа немцы весьма солидно. Богатые одежды, прекрасные перевязи, дорогие жеребцы, привязанные тут же у дерева. Мы в сравнении с ними сильно проигрывали, но д'Артаньяна, как видно, вообще сложно было чем-либо смутить.
— Господа, мы ожидали вас! — недовольно произнес один из германцев, который выглядел чуть постарше своего товарища, на вид ему было лет тридцать пять. Второму же — не больше двадцати.
В ту же секунду часы на одной из городских башен пробили два раза. Дождик к тому моменту стих.
— Мы как раз вовремя! — д'Артаньян уже скинул плащ прямо на траву и готовился к поединку. — Кстати, это мой товарищ, шевалье де Ла Русс.
Я спустился с лошади и слегка поклонился.
— Я — барон фон Грюнберг, — представился и германец, после чего кивнул на второго: — А это фон Ремер.
— А меня вы уже знаете! — сообщил д'Артаньян. — Ну что, приступим? Или вы желаете извиниться?
— Unmöglich!
[2] — заявил фон Грюнберг.
— Ну вот, вы опять начинаете! — рассердился д'Артаньян.
— Вы желаете, чтобы я убил своего или просто ранил? — шепотом спросил я у гасконца, пока немцы готовились к поединку.
— На ваше усмотрение, шевалье. Своего я точно прикончу, больно заносчив!
«Кто бы говорил», — подумал я, но, разумеется, промолчал.
Мне достался младший германец фон Ремер. Выглядел он не слишком опасным, но недооценивать противника я не собирался. Тем более, учитывая мою рану. При любом неосторожном движении шов мог разойтись, поэтому закончить все нужно быстро.
Все произошло даже лучше, чем я планировал. Фон Ремер оказался неплохим мастером, и я даже не знаю, как долго продлился бы наш поединок при нормальных условиях, но ему банально не повезло. Не успели мы обменяться парой ударов, как Ремер поскользнулся на влажной после дождя траве, потерял равновесие и чуть не упал, взмахнул руками, словно птица, удерживая равновесие, да так неудачно, что напоролся предплечьем на мою рапиру.
Шпага выпала из его руки, Ремер побледнел и покачнулся.
— Желаете продолжить поединок? — я отступил на шаг и дал возможность германцу прийти в себя.
— Я не владею левой рукой, — покачал головой Ремер, не делая попытки поднять с земли оружие.
— Geben Sie auf, Monsieur?
[3] — спросил я, приставив клинок к его груди.
Он удивленно взглянул на меня, не ожидая услышать родную речь, но ответил ожидаемо:
— Сдаюсь, шевалье. Моя жизнь в ваших руках!
— Оставьте ее себе, месье. Я полностью удовлетворен.
Д'Артаньян, между тем, как молодой сайгак скакал вокруг фон Грюнберга. Тот отбивался, но видно было, что немец подустал. Все же разница в возрасте в пятнадцать-двадцать лет давала о себе знать. И хотя барон блестяще владел шпагой и в целом был в хорошей физической форме, но молодость и задор делали свое дело. Д'Артаньян выматывал противника, заставляя его обливаться потом.
По правилам парной дуэли, я мог помочь гасконцу и даже шагнул было в его сторону, но д'Артаньян, увидев это, сделал предупреждающий знак рукой, чтобы я не вмешивался в дело, и я отступил, оставшись лишь в качестве наблюдателя. Признаться, это меня устраивало.
В то, что гасконец проиграет поединок, я не верил.
Так и произошло. Сделав ложный выпад, д'Артаньян просто поднырнул под шпагу тевтонца, на долю сантиметра увернувшись от острой стали, и вонзил клинок в сердце фон Грюнберга.
Тот рухнул, как подкошенный и через пару минут умер.
— Барон фон Грюнберг и я состоим в свите посла императора Священной Римской империи Фердинанда II, — негромко сказал мне Ремер. Он стоял, придерживая левой рукой раненное предплечье, и огорченно смотрел на труп своего товарища. — Посол будет крайне недоволен случившимся и обязательно пожалуется вашему королю и кардиналу. Конечно, я расскажу, что все произошло по правилам чести, но советую вам на время покинуть Париж. Иначе, у вас могут быть большие неприятности.
Услышав эти слова, я пожалел о том, что не прирезал немчуру, когда был шанс. Прикопали бы их обоих где-нибудь в лесу. Нет тела — нет дела. Но добивать сдавшегося врага было уж слишком подло.
Д'Артаньян, между тем, проверил карманы убитого им барона, и довольно присвистнул, обнаружив там увесистый кошель из красного бархата, шитый жемчугом.
— Тысяча чертей, да нам повезло! — гасконцу явно понравилось новоприобретенное выражение. — Вот видите, любезный шевалье, я же сказал, что скоро разбогатею. Вы принесли мне удачу! Предлагаю разделить деньги пополам и отметить наше знакомство. Я знаю одно местечко, где можно достать пару бутылочек чудесного гасконского вина. Сегодня я плачу!
Глава 2
Мы помогли взгромоздить тело мертвого немца на лошадь. Д'Артаньян даже не стал забирать оружие убитого им противника, хотя вполне мог бы это сделать.
